Ребята рассмеялись.

— Опять пропал, — вздохнула Ника. — Вчера Панаит прошел, а потом как сквозь землю провалился!

— Как сквозь землю, — хмуро подтвердил Михуца.

Димка с Ионом переглянулись.

— Он всегда в сторону овчарни идет, — сказала Ника. — Давайте осмотрим?

— Что ж, — серьезно сказал Ион. — Принимается.

Был пасмурный, тоскливый день. Небо плотно затянуло тучами. Оставив ребятам еду, Родика шла по бахче. Следом за ней вышел из шалаша Михуца. Родика, глядя под ноги, осторожно спускалась по склону. Неожиданно из кустов выскочил Гришка.

— Тьфу, леший, — вздрогнула Родика. — Напугал.

— А еще в партизанах ходили.

— Что ты? Какая я партизанка…

— Печерская ничего нового не привезла? — Гришкины глаза засветились. — Может, про деда правду знает?

— Нет, Гриш, — покачала головой Родика. — Не привезла. Спроси у нее сам, ладно?

— Э-эх, — вздохнул Гришка и круто свернул с тропы.

В кустах он наткнулся на Михуцу. Мальчуган взял лежавший на камне бинокль и следил за человеком, который спускался с холма.

Гришка посмотрел в ту сторону. Это был маэстро. В руках он нес лопату.

— Зачем взял? — Гришка вырвал из рук Михуцы бинокль. — Мастак ты чужие вещи хватать.

— А на нем не написано, — невинно сказал Михуца. — Ты бы, Гриш, фамилию нацарапал.

Но парень уже забыл о Михуце. Он махал художнику рукой.

— Маэстро!

Михуца побежал к ребятам…

— Беда, Григорий, — Маэстро вплотную подошел к парню. — Диомид под овчарней девчонку держит.

— Под овчарней?!

— Да, в старой штольне. — Маэстро расстегнул ворот рубахи. — Жаль. Ни за грош пропадет. Я тут, конечно, человек новый. Как говорится, не суй носа в чужое просо… Но жаль… Ты бы шепнул кому следует…

— Спасибо, — протянул руку Гришка. — Большое вам спасибо! — И со всех ног кинулся на дорогу.

А маэстро, усмехнувшись, — наконец-то представляется случай избавиться от Диомида и всех сектантов! — нырнул в кусты.

Панаит помог ему проникнуть в подземелье, но самое трудное было еще впереди. Снующие в штольнях сектанты мешали поискам.

По селу давно ползли слухи о восьмилетней «пророчице», целительнице недугов, новой «святой». Живые мощи, бездонные глаза… Заглянешь в такие — и вся твоя судьба как на ладони. Да и хворобу, говорят, снимает.

Только где эта пророчица? Никто не знал. Тайна, секрет невозможный. Не докопаешься…

Гришка, конечно, не верил в эти россказни. Мало ли болтают. Разве могут быть в наши дни «живые мощи»? Да и сектанты-то люди вроде смирные, никого не обижают, в чужую жизнь не лезут, о вере своей молчат, в школу детям ходить не запрещают.

Гришка вспомнил Михуцын рассказ об Анне-Марии. Напрасно он тогда смеялся!

…Перепрыгивая через дыни и арбузы, мчался к шалашу Михуца.

— Айда! — крикнул он уже с порога. — Бородатый клад копает. Ребята вышли из шалаша.

— Никого, — сказал Димка. — Вечно ты все путаешь, Михуца.

— Чесслово, он тут стоял. А Гришка во-он там… А потом…

Откуда-то из-за кустов донесся глухой стук лопаты.

— В овчарне, — определил Ион. — Тихо!

— А какой в овчарне клад? — спросил Михуца.

Но Димка только махнул рукой.

Незаметно подкрался вечер. Луна спряталась за тучу. Было темно и страшно. Дул ветер.

— У-ух! — выдохнул кто-то в кустах. Эхо послушно покатилось с холма.

— Стой, — горячо зашептал Димка. — Погоди немножко.

— Ну?

— Ухает кто-то.

— Да это же филин.

Через несколько минут Михуца споткнулся.

— Ох, — стонал он, потирая ушибленное колено, — меня кто-то за шорты цапнул. Не веришь? Чесслово…

Ион молча отцепил от его шорт сухую ветку, и они отправились дальше. Однажды им показалось, что они снова слышат глухие удары лопаты. Прислушались. Кругом было тихо.

Вот и старая овчарня. Ион толкнул дверь, она тонко заскрипела. Ребята замерли. Прошло несколько минут, а дверь все еще жалобно поскрипывала. Наконец Ион решился…

— Дим, посвети!

Димка дрожащими руками включил карманный фонарик. Тонкий неяркий луч выхватил из плотной, устоявшейся тьмы часть стены. Во всю ее ширь крупно и четко было написано масляной краской: «Кто сюда войдет, тот…»

В это время фонарик погас. В темноте родились неясные звуки — шелест, шорох, затем что-то хрустнуло, скрипнуло, и снова водворилась тишина.

— Тьфу ты, — сплюнул Димка. — Надо же… Запасной лампочки нет?

— Последняя, — вздохнул Ион. — Постой… Спички… У меня спички. — Он торопливо чиркнул.

Вспыхнул желтый огонек и тут же погас.

— Отсырели, что ли…

Вторая спичка сломалась. И только третья выхватила из тьмы таинственную надпись.

«Кто сюда войдет, — упавшим голосом прочитал Димка, — тот без головы уйдет».

Стало жутко. Михуца со страху шагнул вперед. Вдруг ему показалось, что в дальнем углу стоит человек и в руке у него что-то поблескивает.

— Ой, кто здесь? — Он бросился к двери.

Но дверь почему-то не открывалась. Михуца метнулся вправо, налетел на какую-то банку, банка отчаянно загремела, и их словно ветром вымело из овчарни. Только на бахче они почувствовали себя в безопасности.

— Паникеры, — презрительно бросил Ион.

— Трусы, — дрожащим голосом сказал Михуца.

— Молчал бы лучше… — Димка отвернулся. — Из-за тебя вся петрушка заварилась. «Ой, кто здесь?», «Ай, кто там?».

— Чесслово, видал! — Михуца вытер нос кулаком. — В углу стоял. С пистолетом.

— Хватит врать, — махнул рукой Ион. — Никого там нет.

— А вдруг все-таки есть?

Поборов страх, они снова пошли в овчарню. На этот раз она не казалась такой таинственной и мрачной.

Они широко распахнули дверь. Луна осветила пол. В углу валялись банки из-под тушенки, у стены лежала стрела.

— Видать, Гришкино гнездо, — заметил Ион.

— И опять записка, — сказал Димка, поднимая стрелу. — «Подозрительных нет. Продолжаю вести наблюдение».

Ион почесал затылок.

— Это Гришка нам голову морочит.

— А зачем он нам голову морочит? — поинтересовался Михуца.

Илья Трофимович просил Гришку ничего не предпринимать. Вместе с милиционером Цурка́ном они разработали план операции и очень боялись, чтобы кто-нибудь не спугнул сектантов.

Но стоило ли бояться его, Гришки Хамурару? Смешно и обидно. Да, смешно и обидно!

Внимательно выслушав их, Гришка опустил голову. Как же так? Он сообщает все подробности, называет место, где находится Анна-Мария, а они… А они попросту решают обойтись без него. Нет, так дело не пойдет. Он начнет действовать сам. И немедленно.

…Оставив коня у овчарни, Гришка бесшумно открыл дверь. Смазанная заранее, она не скрипела. Он неслышно вошел в овчарню и направился в дальний угол. Там под толстым камышовым щитом был лаз в штольню. Гришка отодвинул щит. Тихо, стараясь, чтоб не скрипнула под ногой щебенка, стал спускаться вниз. Здесь была еще одна дверь, но он уже изучил ее секреты…

В подземелье стонала Анна-Мария. Слабо мерцала свеча. Гришка тихонько подкрался к кровати. Анна-Мария слабо шевельнулась, но не смогла поднять головы. В ее больших, колодезной глубины глазах отразился страх. Недаром сектанты, глядя в них, исступленно молились.

— Не бойся, — шепнул ей Гришка. — Я хочу тебя спасти.

Губы девчонки дрогнули, а глаза вдруг превратились в синие озера. Какая-то неведомая сила раскачала их изнутри. И они выплеснулись через край.

Гришка не мог оторвать от нее взгляда. Она неподвижно лежала на спине. На ее гипсовой шее алела свежая царапина.

Гришка повернул голову, чутко прислушался. Где-то в подземелье бродили неясные звуки.

— Не бойся, — сказал он Анне-Марии. — Я тебя понесу.

Взяв ее на руки, он зажег фонарь, погасил свечу и направился к выходу. Прошло несколько минут. Они были уже почти у дверей.

Звуки в подземелье собирались, нарастали. Гришка погасил фонарь.