— И теперь он считает, что они могут оспорить мое опекунство. Они — семейная пара, а я не женат. Мне будет трудно противостоять им. В большинстве случаев дело решается в пользу матери ребенка.

Артур в отчаянии обхватил голову руками.

— Боже мой! Да какая же Лорна мать?! — простонал он.

Лиз решилась наконец заговорить.

— Но, Артур, я не понимаю… Разве ты не собираешься жениться в скором времени? Леди Уинслоу говорила мне…

— Она не в курсе, — отрезал он. — Никто ничего не знает. Я разорвал помолвку за день до свадьбы Макса и Маргарет. Очень вовремя, да? — Он нервно рассмеялся. — Видишь, теперь у меня нет ничего в противовес Лорне и ее мужу.

Что почувствовала Лиз, услышав это, невозможно описать. Как бы она ни сопереживала Артуру, душа ее возликовала — он свободен!

— Знаешь, о чем письмо? Слушание дела об опеке начинают в первых числах августа, то есть через две недели.

— Может быть, желание Джона сыграет роль? — с надеждой спросила Лиз. — Ведь ты обеспечил ему вполне достойную жизнь…

— Возможно. Не знаю. Я ни в чем не могу быть уверен. Все это так отвратительно, так запутано!

Глаза Лиз наполнились слезами.

— О Артур, как мне жаль! — проговорила она.

Конечно, для него проигранное дело обернется настоящей трагедией, и эта мука уже сейчас одолевает его душу.

— Ты очень добра ко мне, Лиз, — сказал он тихо, налил себе еще виски и снова выпил залпом. — Но боюсь, что ты со своим добрым сердцем на этот раз не можешь помочь мне.

Он встал и отошел к окну. Там, в парке, на фоне усыпанного звездами неба застыли почти черные силуэты деревьев. Артур нервно пригладил волосы знакомым жестом.

— Если только… — хрипло бросил он, не оборачиваясь. — Разве что ты согласишься выйти за меня замуж.

— Выйти за тебя замуж? Да ты шутишь! — с болью в голосе воскликнула Лиз.

Зачем же так смеяться над ее мечтой, над ее любовью?!

Артур налил два стакана бренди, один из которых вручил ей. В его лице не было ни тени насмешки, наоборот, он выглядел серьезным и, пожалуй, взволнованным.

— Шучу? — переспросил он. — Нет, Лиз, мне не до шуток. Если хочешь, тут моя жизнь поставлена на карту. Как еще я могу оставить при себе сына? Нам с тобой хорошо вместе, Джон тебя обожает. Разве ты не понимаешь? Это же лучшее решение!

Лиз отпила большой глоток бренди. Постепенно до нее дошел истинный смысл сказанного, и ей захотелось заплакать — так уязвлена была ее гордость! Вот кто она для него — лучшее решение его проблемы! Ни слова о любви, даже привязанности. Просто она прекрасно соответствует ситуации. Ей вспомнились слова Генри: «Ты слишком мягкосердечная… Люди так и норовят использовать тебя!..»

Артур, кажется, не сомневался, что она согласится. Разумеется, он давно уже понял, что ради него она готова на все, готова растоптать свою гордость и чувство собственного достоинства. Лиз собралась с духом и сказала:

— Мне совершенно понятно, что, женившись, ты выиграешь дело об опеке и что я просто оказалась рядом, когда нет другой кандидатуры. Кто же, как не Лиз? Эта альтруистка, добренькая девочка, на которую всегда можно положиться и которая всегда протянет руку помощи в трудную минуту…

Артур не ожидал такой реакции. Он схватился за голову и простонал:

— О господи! Я все испортил, все перепутал, не так сказал! Понимаешь, — он в один миг оказался рядом с ней, схватил ее за руки, — я так увлекся самой идеей, что начал с конца! Я представил, как прекрасно нам с тобой пожениться, стать одной семьей. Последние дни с тобой были истинным благословением Божьим. Я никогда еще не был так счастлив. И ты тоже, Лиззи! Вспомни! Разве я вел себя не как порядочный человек? Я клянусь тебе, что никогда не желал использовать тебя в каких-то корыстных целях!

— Но ведь ты любишь Ирму Янг? — спросила она, глядя Артуру прямо в глаза.

Он снова схватился за голову.

— Какое она имеет ко всему этому отношение, черт возьми? Между нами все кончено! Я же сказал тебе.

— И ты не собираешься с ней помириться? — не успокоилась Лиз.

— Нет! — буквально выкрикнул Артур.

Лиз тяжело вздохнула. Ей бы ухватиться за неожиданное предложение Артура, закричать: «Да, да! Я выйду за тебя замуж!» Ей всей душой хотелось помочь ему, разгладить морщинки на лбу, заставить забыть о бедах и неприятностях, обнять, прижаться к нему, принадлежать ему… Но он не будет принадлежать ей — он не любит ее, и это ясно как день. Он нафантазировал образ счастливой семьи после нескольких чудесных дней в Пембруке. Но любит он другую женщину — иначе почему он так разозлился при упоминании об Ирме? Почему в его тоне звучала такая горечь? И Артур словно ответил на ее мысли:

— Понимаешь, я думаю, мы с тобой оба отведали того, что называется «любовью». Если бы я сказал, что люблю тебя, разве ты поверила бы мне? Нет. Ты бы решила, что я играю твоими чувствами. Ты мне очень нравишься. Мне все нравится в тебе. Может, это важнее так называемой любви.

Лиз почувствовала себя как человек, который долго подбирал ключи к замку, и вдруг выяснилось, что дверь не заперта и что за ней абсолютно ничего нет, полная пустота. Она никак не могла согласиться с тем, что любовь не нужна. Выйти замуж без любви, взаимной и страстной, для Лиз казалось все равно, что шагнуть в эту пустоту. Неужели Артур не понимает — ей необходимы чувства, любовь ничем не заменить! И снова он невольно отозвался на ее мысли.

— Нам давно надо было лечь в постель. И я бы не удержался, если б знал, что ты свободна. Ты знаешь, я этого хотел.

Лиз вдруг впервые порадовалась, что в Пембруке бог уберег ее от такого опрометчивого шага, и она вела себя строго, только раз проявив слабость.

— То, о чем ты говоришь, только одна часть любви, Артур, — сказала она. — Такие чувства испытывают к любой симпатичной девушке, в них нет ничего особенного.

Лиз знала абсолютно точно: если он сейчас обнимет ее и скажет о любви, она поверит ему, потому что хочет этого больше всего на свете. Вместо этого Артур неожиданно сказал:

— А ведь нам с тобой как раз и было особенно хорошо в постели… И ты это знаешь, Лиз. Мы оба сразу поняли, что потрясающе подходим друг другу. Ты не забыла ничего, ты просто не хочешь в этом признаться.

Подходим друг другу? Не забыла? Не хочешь признаться? Она не хочет?! У Лиз дыхание перехватило: ведь он говорит о той ночи! Так, значит, он все прекрасно знал и во всем отдавал себе отчет, но скрывал от нее. Почему? Лиз терялась в догадках, еще не вполне веря этому открытию, — она ведь убедила себя, что для Артура та ночь прошла незамеченной. Она понятия не имела, как отнестись к признанию Артура. И вообще как вести себя в этой ситуации. О господи, и он вдруг снова ответил на мысли озадаченной девушки!

— Если спрятать голову под крыло, как страус, ничего не изменится, Лиззи, ты не спрячешься от свершившегося факта. Я знаю, я был у тебя первым, но тебе понравилось, Лиз, ведь так? Только не лги ни мне, ни себе. Ну ладно, тогда ты испугалась и решила все замять — хотя, если ты была уже свободна, без жениха, я, честно говоря, не понимаю — зачем?

Вот все и объяснилось. Артур обвинял ее в скрытности, в желании «все замять», а не она его, что с точки зрения Лиз было бы куда логичнее. Лиз была буквально потрясена: каждый из них воспринял происшедшее по-своему. Но она сочла за благо не выяснять, кто же прятал тогда голову под крыло. А Артур и не ждал объяснений, он провел пальцем по ее щеке, коснулся подбородка, спустился вниз, к ложбинке у ключиц, ладонью прошелся по ее груди и наконец выложил свой главный козырь:

— Но ведь теперь, поженившись, мы могли бы заниматься этим сколько душе угодно. Ты ведь хочешь этого, Лиззи, я уверен!

— Я не могу… — начала Лиз, упрямо сопротивляясь.

Артур приложил палец к ее губам.

— Тише, радость моя, — прошептал он. — Не торопись. Я веду себя отвратительно, нажимаю на тебя. Я не могу пока по-другому, прости. Давай не будем больше говорить об этом. — Он снова приподнял пальцем ее подбородок и поцеловал в губы. — Ты самая лучшая девушка, Лиззи. Я никогда не встречал таких, как ты.