хотел кланяться перед сбродом и вымаливать свою должность, как того требовал римский закон. Он помнил, как Кориолан был изгнан из родного города и в отместку стал военачальником Альба-Лонги, врага Рима тех лет. Он помнит, как Кориолан дошел до Рима и только мольбы его матери спасли город. Рим запомнил: креативность надо уничтожать на корню! Поэтому римские водопроводы прямые — римляне ж убили Архимеда! И теперь надо строить тупо, чтобы вода все время текла вниз!

Компания, изгоняющая креативность, все время течет вниз. Что же нам делать? Совершенно понятно, что нас не надо подгонять, как японцев: «пять предложений в год» — норма! Из нас же предложения сыплются, простите за избитое сравнение, как из рога изобилия! Надо их поощрять!

Если креативность будет поощряться со стороны начальника, то при общей неразвитости управленческих навыков власть креативщиков превратит фирму в кошмар. Совещания будут проходить в «непринужденной обстановке», когда большая часть присутствующих будет спать или лежать в креслах, форма одежды также «деградирует» до очень креативной и т. д.! При этом креативщики совершенно неуправляемы и очень капризны. Это креативность в них «играет»! Поэтому предлагаем поощрять креативность тупо деньгами, причем, если рационализация затрагивает весь бизнес-процесс и несет существенную экономию, креативщик должен получать долю этой экономии на постоянной основе.

И уж, во всяком случае, надо приближать креативщиков к себе, создать из них что-то вроде Внутренного Совета с правом совещательного голоса. Так, кстати, делают и наши «недруги»: у Президента США в советниках сидят люди за их ум, а не вовсе за происхождение! За каждым креативщиком может быть закреплена та или иная задача или даже отдел. Им надо предоставить определенную свободу перемещений и доступ к информации. Все, что им надо (мы их знаем!) — вовсе не деньги, а признание их исключительности. Так предоставьте же им это, и вы никогда не пожалеете!

Еще лучше — построить свою, непохожую на западную, систему управления. Наверное, она должна быть командной — креатив лучше всего работает именно в горизонтальных связях. Надо уходить от вертикали компании, которую мы все так «любим» за ее «эффективность». Надо читать Рикардо Семлера, который до нас создал уже такую компанию. Надо не бояться! Креатив русских людей будет нам поддержкой и опорой.

Вот это и есть русская лень и русская креативность — «два в одном». Бороться с нею трудно — а может, и не надо. А то получим вместо креативного русского процессного китайца, который изобрел порох и бумагу тысячу лет назад и до сих пор об этом вспоминает. А древние инки не знали колеса — и ничего себе — жили!

Упражнения с креативностью

Поскольку креативности у нас — хоть отбавляй, мы не любим простые задачи, мы их усложняем до состояния сложных, и вот тогда нам становится интересно решать их. Нам надо научиться УПРОЩАТЬ задачи. Каждый день, решая задачи, ответьте себе на простой вопрос: каковы ее параметры? Поняв их, решайте задачу способом «1–2–3», ничего не придумывая и не накручивая себе.

Упражнения с ленью

Слово нашим островитянам.

1. Упражнение первое:

Самураич:

— Вставай, Русский! Сегодня мы начинаем бороться с твоей амбивалентностью!

Русский:

— Еще чего!

Самураич:

— Вот и чего! Не можем мы смотреть, как ты кидаешься от одного дела к другому!

Русский:

— Жизнь коротка. Мне хочется все попробовать.

Самураич:

— На работе надо работать!

Русский:

— Кто сказал?

Чак:

— Ну что ты, Русский! Сам же мучаешься от своей… это… как ее…

Русский:

— Ох, ну ты молчал бы, менеджер! Сам-то не больно обязательный.

Чак (гордо):

— Я учусь!

Русский:

— И как вы собираетесь меня переучивать?

Самураич:

— Да просто. Научимся сначала вставать ровно по часам. Вот ты как встаешь на работу?

Русский:

— Ну… Когда как… Ну, в семь там… или в полвосьмого… или вообще в восемь…

Чак:

— Самураич меня гоняет: я встаю ровно в семь четырнадцать!

Русский:

— А что, в семь пятнадцать — уже поздно? Пароход уйдет?

Самураич:

— Вот и ты теперь будешь вставать в семь четырнадцать!

Русский:

— А вот эти (обводит рукой пустые койки)? Они — что, будут дрыхнуть?

Самураич:

— Немцы встают ровно в семь — они так привыкли. Стив — вообще в шесть, он из Техаса, его отец с детства приучит вставать, пока роса не высохла.

Русский:

— У нас она не высыхает до десяти.

Самураич:

— Ну уж так и до десяти!

Русский:

— Хорошо, до половины десятого! А что это ты к моей кровати прилаживаешь?

Самураич (простодушно):

— Ведро с водой.

Русский (догадываясь):

— А зачем?

Самураич:

— Тебя будить в семь четырнадцать!

Глава 6

Управление по-русски: дистанция власти

Как хорошо: ВЛАСТЬ ОТ НАС ДАЛЕКО! Мы поближе к кухне и подальше от власти. Как здорово!

Мы не ходим во власть и не принимаем участия в своей судьбе. Издавна так повелось. Сначала нами правили «русы» — то есть викинги. Потом цари. Известно, у царя Николая II русской доли в крови было меньше одной десятой. Правда! Он был родственником английского короля, сам был на девять десятых немцем, как и большинство наших царей (исключая, разве что, Петра)…

Неудивительно, что нашей власти нет дела до нас!

Но как мы дошли «до жизни такой»?

С тех пор как Стива выбрали менеджером проекта постройки корабля, точнее, с тех пор, как он сам предложил себя в качестве менеджера, между ним и Русским начались непонятные никому игры. Русский не пытался оспаривать верховенство Стива в работе, он даже с удовольствием наблюдал за тем, как Стив раздает задания или контролирует качество работы. Однако казалось, к самому Русскому это не имело никакого отношения!

Он был совершенно равнодушен к похвалам в свой адрес и почти нечувствителен к упрекам. А главное — он ничего не хотел слышать про бизнес и тонкости менеджмента. Казалось, он прекрасно разбирается во всех нюансах любого дела и может обойтись вообще без руководства, что было, конечно, полной чушью, потому что один человек не может знать всего.

Стив организовал «кружки качества», где все по очереди, а в основном, немцы и Йохо передавали другим свой строительный опыт. Русский на этих собраниях принципиально отсутствовал — уходил охотиться или сидел на мысу, где была его палатка.

Нет, он жил вместе со всеми, только с властью не дружил. К Стиву он вообще-то относился хорошо, но отдельно — к Стиву как к человеку, и отдельно — к Стиву как к начальнику. Со Стивом, как с человеком, у него даже установились какие-то особо теплые отношения, не такие, скажем, как с Йохо или с Самураичем, которых он просто считал своими друзьями, не такие, как с Му, который обожал Русского, а партнерско-соревновательно-учтивые. Но стоило солнцу подняться в понедельник утром, как Русский почти физически отодвигался подальше от Стива и уходил в полное молчание.

Стива весьма интересовало такое поведение «Ивана», как он называл Русского. Он даже обсуждал это с теми, кому особенно доверял: с немцами и с неграми. Особенно с неграми. У негров отношение к власти Стива было не пофигистическое, но радостно-игривое. Они прекрасно понимали, что эта власть — условна, как условно было и само их существование на острове. Сегодня ты живой, а завтра тебя нету — так, кажется, говаривал герой В. Шинкарева? Стиву с ними было легко и приятно.

Немцы считали совершенно не как Чак и Зулус. Они выполняли все, что поручал им Стив, видя за Стивом не человека-начальника, а подчиняясь в лице Стива некой высшей силе, которой необходимо подчиняться, просто потому, чтобы дело двигалось вперед. Они были абсолютно уверены в своей правоте и, с другой стороны, абсолютно не трепетали перед Стивом, как перед начальником. Просто выслушивали молча, задавали вопросы и уходили работать.