— Ах, вот ты где! — воскликнула она.

Люди повернули головы, пытаясь понять, кому она машет рукой. Бенни покраснела, но Нэн тут же бросила своих кавалеров и устремилась наверх. Бенни слегка поежилась. Она была уверена, что эта девушка за считанные дни познакомится со всеми студентами университета. Странно, что эта красавица выделила Бенни из числа прочих. И прониклась к ней теплыми чувствами.

— Как закончилось дело? — тоном заговорщицы спросила Нэн.

— Ты о чем?

— Ну, ты отшила этого молодого человека, и он совершенно стушевался. Я не видела такого целую вечность.

Бенни отмахнулась.

— Неужели он тебе понравился? Он же полный болван. Только и умеет, что смотреть на тебя коровьим взглядом.

— Думаю, теперь он влюбится в тебя еще сильнее. — Нэн говорила так, словно радовалась этому.

— Сомневаюсь, что он имеет хоть какое-то понятие о любви. Он похож на рыбу. Хищную рыбу, дожидающуюся удобного момента. Рыбу-золотоискателя.

Это сравнение заставило обеих хихикнуть.

— Ева пришла в себя, — сказала Бенни. — Я хочу сходить к ней во время ленча.

— А мне можно с тобой?

Бенни задумалась. Ева часто обижалась даже тогда, когда была совершенно здорова. Что она скажет, если увидит у себя в палате златовласую красотку из университета?

— Не знаю, — наконец сказала она.

— Ну, мы же были рядом. И я знаю про нее все. Даже про мать Фрэнсис и мать Клер.

Бенни тут же раскаялась в своей болтливости. Еве не понравится, что они обсуждали ее дела, пока она была без сознания.

— Все уже улажено, — сказала она.

— Я знала, что так и будет.

— Может быть, тебе лучше навестить ее завтра?

Тело Фрэнка Хегарти привезли в церковь Дунлаогхейра.

Доктор Фоли прибыл на заупокойную службу вместе со старшим сыном.

Там была и мать Фрэнсис, решившая немного задержаться в Дублине и еще раз поговорить с матерью Клер. Пегги должна была заехать за ней позже. Она знала, что возникли какие-то сложности, но вопросов не задавала и решила по-своему поддержать подругу.

— Банти, что бы тебе ни говорили, но ее родители были цыганами.

— Ничего подобного.

— Или мелкими торговцами. Ты имеешь полное право разговаривать с ней свысока.

Конечно, все это было полной ерундой. Мрачная мать Фрэнсис стояла в просторной церкви и ждала начала службы. Она сама толком не знала, зачем пришла сюда; наверное, в качестве представительницы Евы.

Нэн Махон приехала в Дунлаогхейр на автобусе и остановилась в задней части церкви. Джек Фоли тут же заметил ее, подошел и встал рядом.

— Хорошо сделала, что приехала. Не пожалела времени на дорогу.

— Ты сделал то же самое.

— Я приехал с отцом. А вот эти ребята летом работали с ним. Вот Эйдан Линч. Он мой друг и одноклассник. Они вместе консервировали зеленый горошек.

— Как они узнали?

— Его фотография была в газете. Да и на инженерном факультете повесили объявление… А где Бенни? Ты сегодня ее видела?

— Да, но она не смогла приехать. Понимаешь, ей нужно каждый вечер возвращаться домой на автобусе.

— Это тяжело, — сказал Джек.

— И очень глупо с ее стороны, — добавила Нэн.

— А что она могла сделать?

— Постоять за себя.

Джек посмотрел на красивую девушку, стоявшую рядом. Да, Нэн могла бы постоять за себя. Он вспомнил большую добрую Бенни.

— Она сумела постоять за себя с тем бледнолицым малым, который вчера хотел ее увезти.

— Если бы она не справилась с ним, ее бы вообще не выпустили из дома, — ответила Нэн.

— Это Ева Мэлоун, — сказала Бенни, когда Нэн села на край больничной койки.

Ей хотелось, чтобы Нэн Махон понравилась Еве. Нэн могла пойти куда угодно, но предпочла навестить подругу Бенни. Бенни слышала, что Эйдан Линч буквально умолял Нэн пообедать с ним.

Нэн принесла Еве не цветы, не фрукты, не журналы, а ту вещь, о которой Ева мечтала сильнее всего: университетский справочник. Там были все подробности зачисления и перевода с курса на курс, учебные программы и перечень экзаменов. Нэн даже не поздоровалась с девушкой, лежавшей на койке, а сразу заговорила о том, что было для Евы самым главным.

— Я слышала, ты хочешь поступить в университет. Это может оказаться тебе полезным, — сказала она.

Ева жадно схватила справочник и наскоро перелистала его.

— Именно это мне и требовалось. Большое спасибо, — сказала она.

А затем лицо Евы потемнело.

— Почему ты его принесла? — подозрительно спросила она.

Нэн пожала плечами.

— Потому что тут все есть.

— Я не о том. Как ты узнала, что мне нужен справочник?

Бенни огорчилась. Ну почему Ева такая обидчивая? Чем плохо, что Нэн узнала о ее мечте? Разве это тайна?

— Спросила, вот и все. Спросила, чем ты занимаешься, а Бенни ответила, что тебя еще нет в списках.

Ева кивнула. Вопрос был исчерпан. Она снова начала листать справочник, и Бенни пожалела, что сама не додумалась до этого.

Мало-помалу Ева перестала дичиться. Бенни следила за непринужденной беседой девушек и понимала, что у них много общего.

— Как ты думаешь, на это уйдет много времени? — спросила Нэн.

— Мне нужно пойти к одному человеку и попросить у него денег. Разговор предстоит трудный, но если я буду его откладывать, мне легче не станет, — ответила Ева.

У Бенни отвисла челюсть. Ева никогда не говорила о своих делах с посторонними, а самой Бенни только намекнула о том, что собирается обратиться к Уэстуордам за деньгами. Но Нэн этого не знала.

— Хочешь сыграть на том, что ранена? — спросила она.

Ева была настроена на ту же волну.

— Могла бы. Я думала об этом, но он может расценить такое обращение как слабость и нытье. Придется раскинуть мозгами.

— Что ты имеешь в виду? — с любопытством спросила Нэн.

И тут Ева начала рассказывать ей историю своих взаимоотношений с Уэстуордами. Историю, о которой никогда не говорила вслух. Бенни следила за Нэн с изумлением. Та искусно притворялась, что ничего этого не слышала. Бенни просила никому ничего не говорить, и Нэн буквально выполняла ее указания. Но, судя по поведению Евы, в этих указаниях не было никакой нужды.

Иметь дело с матерью Клер оказалось куда труднее, чем думала мать Фрэнсис. Иногда приходилось обращаться к Богоматери и просить у Нее немедленного совета.

— Я сказала, что мне очень жаль, сказала, что мы присмотрим за Евой, но она не успокаивается и говорит, что должна знать, как мы поступим с девочкой. Зачем ей это нужно? Пресвятая Дева, ответь мне!

И ответ был получен. Мать Фрэнсис предполагала, что он поступил от Богоматери, хотя произнесла эти слова Пегги Пайн.

— Эта старая карга желает, чтобы вокруг нее плясали и повторяли, как кукушка в часах: «Я говорила, я говорила…» Ей хочется тебя унизить. После этого она успокоится и начнет мучить кого-нибудь другого.

Мать Фрэнсис согласилась воспользоваться тактикой самоуничижения. «Вы были правы, мать Клер, — написала она в самом лицемерном письме, которое когда-либо выходило из-под ее пера. — Мы не должны были просить вас принять такую девочку, как Ева, которую жизнь в нашем маленьком монастыре приучила переоценивать себя. Могу сказать только одно: я преклоняюсь перед мудростью, которую вы проявили и в этом вопросе, и во всех прочих, и надеюсь, что мы не доставили сестрам слишком больших неудобств экспериментом, который, как вы знали с самого начала, был обречен на неудачу».

Выяснилось, что она нашла правильный подход. Регулярные допросы с пристрастием, которые учиняла ей мать Клер, прекратились.

Причем очень вовремя. Еву выписали из больницы ровно через неделю после поступления.

— Я приеду на автобусе вместе с Бенни, — сказала Ева по телефону.

— Нет. По крайней мере шесть человек горят желанием захватить тебя на обратном пути. Мне не хотелось бы снова обращаться к Пегги, но это могла бы сделать миссис Хили.