– Но я уже упаковала все галстуки, Эдвин.

– Прости, дорогая, я тебе доставлю столько хлопот, но сама понимаешь…

Завязывая галстук в спальне перед зеркалом, он сказал дрогнувшим голосом:

– Это конец целой эпохи. Он и я, пусть на разных ступенях служебной лестницы, были последние, – я в этом убежден самые последние хранители традиций государственной службы.

У старого честного труженика навернулись слезы на глаза, а жена посмотрела на него растроганным взглядом.

Но тяжелее всех воспринял печальную новость Хаббард-Джонс. Он попросту впал в неистовство.

– Черт побери! – вопил он. – Проклятье! Безмозглый осел! Да как он посмел!

Хаббард-Джонс метался по своей роскошной новой квартире, швыряя на пол и опрокидывая все подряд и изрыгая проклятия:

– Черт! Черт побери! Черт их всех побери!

Стоял холодный ясный вечер, какие бывают в пору первых заморозков. В небе висела полная луна, круглая и белая, словно тарелка. Безлюдные воскресные улицы в ярком лунном свете казались театральными декорациями. Фургон «Акционерного общества Футлус» с головокружительной скоростью несся по Кэмден-Хилл.

На крыше фургона под брезентом распростерся мертвецки пьяный Хаббард-Джонс, загримированный под Черного менестреля. [23]

За рулем сидел Джок Мак-Ниш. Ему было невдомек, что смерть толстухи Розы, случившаяся по его вине, послужила толчком для операции «Жмурки».

Сидя рядом с Мак-Нишем, Рональд Бейтс размышлял об удивительных событиях последних часов, из-за которых он попал теперь в эту историю.

Началось все с того, что Рональда срочно вызвали на службу. Факт сам по себе невероятный, ибо в обычное время Хаббард-Джонс скорее пустился бы вплавь через Ла-Манш, чем согласился работать в воскресенье. Вместо приветствия шеф торжественно объявил:

– Бейтс, сегодня вечером мы должны проникнуть в «Роковой дом». Начинаем операцию «Жмурки».

– Какую операцию?

– А вы что, черт возьми, не соображаете? Я вам сто раз о ней говорил. – В действительности мысль об операции «Жмурки» пришла ему в голову полчаса назад. – Это вторая часть «Плана Х.-Дж.», дубина вы эдакая.

Находясь в подпитии, Хаббард-Джонс снова и снова возвращался к идее о блистательном маневре, который раскроет тайну «Рокового дома». Но до сего дня все это оставалось заманчивой мечтой, не влекущей за собой решительных действий. Однако теперь над Хаббард-Джонсом нависла страшная угроза – место сэра Генри займет Бакстер Лавлейс, и тогда прости-прощай его привилегии, которых он только что добился. Наступало время укрепить свои позиции, доказать на деле, что его отдел – боевой отряд контрразведки. И доказать незамедлительно.

– Так вот, – продолжал он. – Массированный рейд. Как можно больше людей. Вооруженных до зубов. – Тут даже он понял что хватил через край, и несколько сбавил тон. – То есть, не поднимая особого шума, кто-то один из нас должен пробраться в дом.

– Вот оно что, – сказал Рональд. И добавил: – И кто же?

Хаббард-Джонс притворился, будто не слышит. Некоторое время он шагал взад и вперед по комнате, погруженный в раздумье. Наконец как ни в чем не бывало он объявил:

– Бейтс, как только мы туда приедем, вы перелезаете через забор, и после этого вам следует…

– Ни за что, – прервал Рональд с твердостью, неожиданной для самого себя.

– Вы отказываетесь выполнять приказ, Бейтс?

– Да.

Они молча уставились друг на друга. Трудно было сказать, кто из них удивлен больше.

И сейчас в уютной и теплой кабине Рональд вспоминал с некоторым даже удивлением, как впервые в жизни выказал неподчинение. Правда, Хаббард-Джонс сразу насел на него, пустив в ход весь набор приемов, которым располагает уязвленное начальство, и Рональд чуть было не утратил свой бунтарский дух. Еще немного – и он бы уступил, но тут нечто неожиданное и трогательное вновь придало ему мужество: Рональд откинулся на спинку подпрыгивающего сиденья, и перед его глазами опять прошла следующая сцена.

Место: отдел наблюдения за иностранными гражданами.

Время: вечер того же дня.

На сцене: передний план – Скромница, Рональд Бейтс. Задний план («святилище») – Хаббард-Джонс.

Рональд в тревоге ходит из угла в угол.

Хаббард-Джонс. Ох! Ой! Какая боль в спине! У меня, должно быть, смещен позвонок.

Рональд. Ничего не поделаешь. Придется мне взять это на себя. Ему такое сейчас не под силу.

Скромница. Нет! Пожалуйста, не надо, мистер Бейтс.

Рональд. О чем это вы?

Скромница (смущенно). Если… если все кончится плохо, если кого-то ранят или убьют, когда нужно будет лезть в этот дом, или еще что… пусть лучше его, а не вас…

Рональд. Но ведь… Вы и он…

Скромница (неожиданно взяла его за руку обеими руками). Да ничего у меня к нему нет… Просто я боюсь его – он командует, и я сразу теряюсь и не могу за себя постоять. Пожалуйста, мистер Бейтс, не подвергайте себя такой опасности!

Рональд (неожиданно дерзко). Надо бы и мне так командовать…

Скромница. Нет, нет! Глупый, ведь вы мне и нравитесь потому, что вы не такой, как он. (Глаза у нее сияют, Рональд зачарованно смотрит на нее. Волшебный миг.) Пожалуйста, мистер Бейтс! Поберегите себя. (Скромница дарит ему нежный поцелуй и выбегает из комнаты).

Рональд возвращается к действительности и смотрит на часы. Слежка за «Роковым домом» показала, что наиболее удобный момент для прорыва – это одиннадцать часов вечера. Сейчас двадцать пять двенадцатого. Время упущено. Их операция должна бы уже сейчас идти полным ходом.

Подготовительная стадия проведена удачно. В десять часов через забор в сад «Рокового дома» забросили несколько кусков мяса со снотворным. Через четверть часа свирепые сторожевые псы спали глубоким сном. Вокруг все дышало покоем. Хаббард-Джонс, смирившись наконец с тем, что Рональд не возьмет на себя его обязанности, тоже, казалось, успокоился. Весь день он пил, не переставая, но тем не менее позволил облачить себя в черный кожаный комбинезон и намазать лицо черной ваксой.

Скромница вслух читала по списку, а Рональд и Джок Мак-Ниш вооружали и снаряжали нетвердо стоящего на ногах и с ухмылкой озирающегося шефа.

1 нож с длинным тонким лезвием, 2 ножа с широким лезвием, 1 автоматический пистолет 32-го калибра, 2 микро-фотокамеры.

И так далее… Длиннейший список, но наконец отряд спецназначения в составе одного человека был полностью экипирован и готов к бою.

И только когда шефа укладывали на крышу фургона, стало ясно, что он мертвецки пьян.

Хаббард-Джонса спрятали под куском брезента, приставную лестницу унесли, и вдруг из-под брезента высунулась перекошенная черная физиономия:

– Мне не дали бомбы со слезоточивым газом!

– Дали, дали. Я все проверила дважды, – ответила Скромница. Она вышла с ними попрощаться и, дрожа от холода, стояла у фургона. Машина тронулась в путь, когда было далеко за одиннадцать. Скромница помахала им вслед рукой.

Джок гнал сломя голову и не обращал ни малейшего внимания на Хаббард-Джонса, если тот вдруг начинал отчаянно барабанить по крыше, требуя, чтобы машину остановили. Только благодаря Мак-Нишу налет вообще состоялся. Было уже без четверти двенадцать, когда веревку с крюком зацепили за платановую ветвь, и Хаббард-Джонс повис, качаясь, над забором «Рокового дома»… Рональд и Джок ждали, напрягши слух. Наконец послышался тяжелый глухой удар…

– Приземлился!

Затем раздались неверные шаги, приглушенные проклятия, что-то звякнуло. Хрипение, кашель, плевки – из-за забора поднялось клубящееся белое облако.

– Боже милостивый! Он хлопнул об землю слезоточивую бомбу, – догадался Джок.