От коих не одна кружится голова,
Я не ропщу о том, что отказали боги,
Мне в сладкой участи оспаривать налоги,
Или мешать царям друг с другом воевать,
И мало горя мне свободно ли печать,
Морочит олухов, иль чуткая цензура,
В журнальных замыслах стесняет балагура,
Все это видите ль, слова, слова, слова.
Возможно сегодня, в отличие от исламского мира, мы уже не готовы пойти ради защиты своего цивилизационного своеобразия на пролитие крови, но защищать его пассивно, противясь, отторгая всем нутром своим и саботируя попытки привить у нас гражданские начала, мы будем еще долго.
И будем долго еще наездами пользоваться благами, характерными для Западной цивилизации и, вернувшись домой, лицемерно принижать их значение, объявляя западного человека тупым, бездуховным и вообще лишенным благодати, которой сподобились мы в своей национальной русской исключительности.
Это настроение российского срединного общества все более активно используют наши элиты. Они уже достаточно недвусмысленно выказывают готовность вовлечь нацию в прямую конфронтацию с западным сообществом. Этот настрой возникает, прежде всего, из опасения последствий коммуникативной революции, позволяющей обывателю все более свободно сравнивать конкурентные возможности элит и переходить под покровительство более успешной.
Отсюда стремление наших элит как более слабой стороны превентивно оградить своего обывателя от влияния извне, от искушения соблазном смены «покровителей» и тем более от соблазна ощутить преимущества свободной частной инициативы, чтобы не дай Бог, подорвать систему изнутри!
Именно потому сегодня в России элиты активно возбуждают и поощряют у обывателя враждебность к Западу. Так как у наших элит не достаточно ресурсов и мощи, чтобы применить к Западу наступательную стратегию, то они активно внедряют в сознание обывателя образ осажденной крепости. А в осажденной крепости любые действия элит могут быть представлены, как защита национального интереса. Даже если они на самом деле направлены на ограждение себя от конкуренции более эффективной системы общественного воспроизводства и ведут к снижению уровня обеспечения базовых потребностей россиян, а также критически снижают уровень безопасности.
Нам надо четко осознать, что обострение конфронтации России с Западом, наступление новой эры холодной войны, первопричина разворачивающегося конфликта христианско-иудейского и исламского миров связаны именно с системной несовместимостью самоорганизации народов институциональных и гражданских. И в ближайшем будущем нас ждут новые потрясения глобального масштаба. Они связаны прежде всего со стремлением элит западного мира распространить правила своей игры на чужое поле и стремлением наших элит защитить поддерживаемую ими неконкурентоспособную систему и нежеланием нас самих расставаться с привычным укладом.
При этом вполне очевидно, что именно либерально-демократическая система обеспечивает более высокие стандарты качества жизни. Она же, в результате замещения политических регуляторов механизмами экономической эффективности, значительно менее подвержена опасности «горячих» форм внутрисистемной конфликтности.
Не менее очевидно и то, что системная организация народов институциональных предполагает именно корпоративное авторитарно-бюрократическое государство, которое компенсирует свою экономическую неэффективность политическим изоляционизмом, защищаемым силовыми инструментами. Именно потому в отношениях государств с такими системами слабы интеграционные тенденции и риски конфликтов неизмеримо больше. Это подтверждается как нашей «дружбой» с ближайшими соседями, так и вообще мировой международной практикой.
Перспективы цивилизаций
В конце 80-х годов прошлого века немалый резонанс вызвала книга Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории. Последний человек», в которой автор предсказал победу либерализма над авторитаризмом во всемирном масштабе. Я думаю, что Фукуяма все же ошибался, перспектива превращения гражданской цивилизации в общую модель далеко не очевидна, несмотря на всю ее привлекательность.
В эту сторону человечество неудержимо влекут базовые потребности «красиво жить сегодня», но что-то практически инстинктивно заставляет отдельные нации цепляться и за уклад, имеющий тенденцию к простому воспроизводству. И для обыденного сознания, основанного на этом укладе, риск утраты этнокультурной идентичности практически равнозначен утрате жизнеспособности не только своей, но и человечества в целом. Не в этом ли интуитивная тяга институционалов к духовному мессианству, к противопоставлению «бездуховного» потребительского Запада и «духовного» Востока?
Но, что ни говори, а национальная идентичность – это далеко не только язык, одежда и привычное вероисповедание. Это и почти генетическая склонность быть народом либо гражданским, либо опекаемым государственными институтами. А это обстоятельство категорически не может быть устранено ни этнокультурной автономией, ни веротерпимостью, ни каким иным плюрализмом.
И все же расширение коммуникативных возможностей неизбежно делает свое дело – глобальное столкновение цивилизаций может стимулировать космическую экспансию, как единственный выход энергии гражданской цивилизации. И этот конфликт может стать важным шагом на пути человечества к образованию живого Космоса имеющего цельное самосознание.
Будет полезным в завершение обозначить главные результаты наших размышлений о цивилизациях и причинах их конфликтности.
1. Корневая причина постоянства конфликтных отношений сообществ лежит гораздо глубже столкновения экономических, национальных, конфессиональных, идеологических и территориальных интересов – она заключается в системной конфликтности трех основных типов цивилизаций.
2. Природа конфликтности цивилизаций – встречные и пересекающиеся векторы развития:
– внутренне присущий гражданской цивилизации экспансионизм и изоляционизм цивилизаций институциональных и традиционных;
– человекоцентричность гражданских цивилизаций и социоцентричность институциональных и традиционных.
3. По крайней мере, в обозримом будущем ни одна из этих цивилизаций не будет доминирующей, но между ними будет существовать динамическое равновесие. Это обусловлено, прежде всего, фундаментальным свойством, обеспечивающим видовое выживание – единством устойчивости вида и изменчивости. За подробностями отсылаю к биологам.
4. Цивилизационные типажи устойчивы и обладают значительным внутренним потенциалом к выживанию. Конвергенция цивилизаций скорее всего невозможна, возможно только лишь их сосуществование.
5. У нас есть мощный нейтрализатор конфликтности столкновения цивилизаций – космическая экспансия. Не думаю, что сумасшествие калужского мечтателя Циолковского было столь заразительным, что его последователи только «из болезненного состояния», вопреки обыденному здравому смыслу запускают колоссальные средства с обывательской точки зрения «в никуда». Наоборот, в этом заключен исключительно здравый и здоровый прагматизм. В нашем движении ввысь к звездам проявление глубинного инстинкта, стремлению к выживанию и отражение общей тенденции Бытия.
Лирическое отступление № 3: Джоконда в парандже
Наверное, оценивая перспективы цивилизаций, стоит все же поделиться размышлениями, которые хотя и несколько выбиваются из общего ряда моих рассуждений, однако позволяют увидеть и еще одну сторону проблемы. Сторону, в которой причудливо замешаны как текущая политика, так и лирика разворачивающейся перед нами Истории.
Я знаю немало обычных людей, в том числе среди моих близких знакомых, которые с нескрываемым если не злорадством, то с душевным подъемом воспринимают вести о неудачах США и искренне ненавидят эту страну, считая ее ответственной за все мировые беды, в том числе и за наши внутренние проблемы. То же можно слышать и в отношении кризиса в Евросоюзе.