Хозяин кивнул головой немке и показал Анне, чтобы садилась на телегу. Анна усадила Олега на повозку рядом с встречавшей женщиной, а сама пошла рядом, как и хозяин.

Тому понравилось, что русская бережет лошадь и идет пешком. Он добродушно улыбнулся и ткнул себя в грудь рукой:

- Walter!

- Анна, - показала на себя русская женщина, затем на сына. - Олег.

- Ана! Ольег! - смешно повторила девушка на повозке и приложила руку к своей высокой груди, представилась:

- Elsa.

- Schwiegertochter! - добавил Вальтер, кивая головой в сторону возницы. Анна не поняла, но охотно кивнула, чем развеселила Эльзу, которая рассмеялась звонким колокольчиком. Свекор досадливо нахмурился, она смолкла и прихлопнула вожжами бока серой лошадки, которая, почувствовав слабину, сбавила шаг.

Они проехали небольшим лесом, потом полем и въехали на большое крестьянское подворье с амбарами и двухэтажным жилым домом. Чистый и асфальтированный двор, четкие линии дорожек, ажурные занавески на окнах приятно удивляли и привлекали внимание. Вальтер завел Анну с сыном в помещение на первом этаже. Это была кухня, где стояли кирпичная плита, топившаяся дровами, большой стол и буфет. Затем он открыл дверь в небольшую комнату и, приложив ладонь к уху, сказал:

-Schlafen.

Анна в этот раз поняла и охотно кивнула головой. В это время пришла моложавая хозяйка и протянула руку с узенькой ладонью Анне Максимовне, которая недоуменно вытянула навстречу свою. Пожилая женщина перехватила ее руку и пожала, как обычно делали мужчины между собой, а Вальтер ее представил:

- Frau Marta.

Хозяйка приказала нагреть воду в небольшом котле в ванной комнате. Там стояла эмалированная ванна, в которой купались и стирали белье. Анна наносила воды из небольшой речки, протекавшей за домом. Олег натаскал дров под присмотром Марты, и вскоре вода закипела. Анна помогла вымыться сыну и искупалась сама.

Грязную воду хозяйка приказала выливать в овраг в ста метрах отсюда. После этого их пригласили к столу, который накрыла Ельза. Она поставила перед ними по тарелке супа, по большому куску хлеба и по стакану эрзац-кофе. Впервые женщина и мальчик почувствовали сытость в желудке. Горький кофе не понравился им, но они выпили его, чтобы угодить хозяевам. Так началась жизнь матери с сыном в Германии на окраине небольшого швабского города Шелклингин.

Кроме них, на подворье уже работал пленный поляк. Он ночевал в амбаре с сеном и с утра до вечера пропадал с Вальтером на поле. Сын хозяев погиб в первый день войны с СССР, и власть оказывала помощь крестьянской семье рабочей силой.

На другой день, прежде, чем уйти в поле, хозяин заставил Анну и Олега пилить дрова. Они лежали неровным штабелем во дворе. Рядом стоял "козел" и к нему приставлена пила с двумя ручками.

Работа явно не клеилась. Мальчик ни разу не держал в руках инструмент. Его маме не часто приходилось этим заниматься тоже, поэтому полотно застревало в двухметровом стволе, гнулось, не желая пилить проклятущую древесину. Женщина выбивалась из сил, кричала на сына, чтобы сильнее тянул за ручку пилы, но дело не шло. К обеду они едва напилили десяток чурок.

Анна заметила, что из окна второго этажа за ними наблюдает старая женщина. Которая открыла окно и стала им что-то кричать по-немецки.

- Что орать, когда тебя не понимают, - возмущалась в полголоса женщина. - Дрек, дрек. Что бы это значило? Да, похоже, немка не в себе немного.

В обед пришел Вальтер, который раскричался на Анну. Как оказалось, что нужно было пилить сначала сухие и лиственные лесины, а не те, которые поближе и хвойные. Хозяин, очевидно, говорил ей это вчера, но она не поняла.

Немец переговорил с женой. И с тех пор Анна работала под руководством Марты в доме, а Олег выполнял отдельные поручения хозяев. Остальное время проводил во дворе, играл с большой собакой и лазил по деревьям. Чем злил старую женщину на втором этаже. Она всегда кричала из окна одно и тоже. Мальчик слышал привычные:

- Дрек, дрек!

И не обращал на это внимание.

Глава 22

Елена и Варя несколько раз бегали к комиссару отряда, просили записать их в боевую группу.

- Забота о раненых, вовремя приготовленный обед, стирка - не менее важная работа для партизанского отряда.

- Так, кроме Ильи, раненных и нет, а кашу Ефим сготовит. Мы согласны санитарами пойти в рейд, только скажите командиру, чтобы взял.

- Ладно, поговорю, может, найдет вам задание по силам.

- Вот обещаете все, а сами не берете нас, - уходя, буркнула Лена. Но через день девушек вызвал в штабную землянку командир.

- Кто из вас бывал в Охвате? - спросил Круглов, когда партизанки вошли и остановились напротив стола, за которым он сидел.

- Я, - подала голос Варя, застенчиво посматривая на сильного мужчину. - У меня дядька Арсений живет возле водокачки.

- Да садитесь к столу, поговорим о деле. В ногах правды нет!

Холодным декабрьским вечером 1941 года Елена и Варя возвращались из разведки. Они были довольны, что удалось собрать ценные сведения о размещение воинских частей и техники противника на станции Охват. Они прошагали за день больше пятидесяти километров. Им осталось пересечь железную дорогу и уйти в лесной массив.

Страшный взрыв оглушил девушек уже возле самого леса и взрывной волной отбросил в сторону. Разведчиц засекли немцы и стали бить по ним из минометов.

Елена Ершова не помнила, сколько времени она пролежала без памяти. Когда очнулась, то услышала стон. Лена подползла к подруге.

- Ты как? - спросила Варя. - Я, похоже, ранена.

Осколком Варе Вихровой разворотило ногу. Елена приподнялась, чтобы перевязать подругу. Немцы заметили движение и снова открыли огонь. Лежа, Лена перебинтовала Варю. Потом из платья и ремня соорудила волокушу.

Она несколько

километров ползла с тяжелой ношей по лесу, пока не наткнулась на партизанский дозор. Варя была спасена.

Декабрь сорок первого года оказался вообще неудачным для партизан.

Когда территорию Ленинского района (ныне Андреапольский) захватили фашисты, Лида Сидоренко из Андреаполя стала разведчицей партизанского отряда.

Все задания она выполняла с юношеским задором, гордясь тем, что именно ей доверяют самые опасные поручения.

В декабре один из предателей выдал Л. Сидоренко. Вместе с нею были арестованы младшая сестра Вера и их мать Анна Тимофеевна. Начались жестокие пытки и издевательства.

- Расскажи, где партизаны, и ты останешься жива! - требовал на ломаном русском языке немецкий офицер.

Лида молчала. Фашистские палачи избили ее до полусмерти. В ответ - ни слова. Едва Лида пришла в сознание, палачи вновь подвергали ее пыткам снова.

- Ты комсомолка? - продолжая допрос, неистовствовал офицер.

- Да, я комсомолка и горжусь этим! - гордо подняв голову, ответила Лида. - Можете убить меня, но ничего не узнаете!

Выбивая признания, фашисты на глазах Лиды начали пытать сестру Веру. Но ничего не добившись, они выстрелом в голову убили Веронику.

- Мы убьем и мать, если ты будешь молчать! - выходя из себя, кричал офицер.

Ввели Анну Тимофеевну. Мать увидела мертвую Веру, измученную, едва живую Лиду и, собравшись с силой, глядя в последний раз на дочь, сказала:

- Держись, доченька.

Лида, ее младшая сестра Вера и их мать погибли в фашистском застенке. Славные патриотки проявили высокое благородство души, безграничную преданность Родине, ненависть и презрение к врагу.

Стойкость славной разведчицы Лиды Сидоренко произвела огромное впечатление на всех партизан.

Андреапольская комсомолка Люда Морозова со своими помощницами бесстрашно расклеивала в населенных пунктах, захваченных врагом, партизанские листовки. Впервые жители на местах немецких приказов, заканчивающихся обычно словами "За невыполнение - расстрел на месте!", видели призывы "Бей фашистских оккупантов!" Вскоре Лена сопровождала Варю на партизанский аэродром возле деревни Луги.