Командованием была разработана целая операция по эвакуации раненых Вари и Ильи. Их сколько могли, везли на повозке по проселочным дорогам. Затем переложили раненную партизанку на носилки и четверо бойцов, сменяя друг друга, понесли ее дальше по лесным тропинкам. Илья, который согласился отправиться "на большую землю", шагал сам впереди Николая, который прикрывал тыл группы.

К месту партизанского аэродрома вышли вовремя, оставалось несколько часов до прилета самолета. Поздним вечером запалили костры. Яркие языки пламени отвоевали у темени лесную поляну, причудливо играли всполохами по деревьям и кустарникам.

Лена не отходила от Вари. Девушки предчувствовала долгую разлуку.

- Ничего, война кончится, увидимся в родной деревне, - сказала Лена.

- А если немцы сожгут наши дома? - голос Вари задрожал от страха.

- Не горюй, подружка, спалят, новые построим, еще лучше прежних. Лишь бы войне пришел конец.

- И живыми остаться, - добавила Варя.

В полночь прилетел самолет. Он низко прошелся над кострами, взмыл в воздух и исчез в темноте. Затем неожиданно бесшумно вынырнул из-за леса и пошел на посадку.

Летчик явно нервничал и поторапливал партизан:

- Быстрее, товарищи, выгружайте груз и заводите раненых в салон.

Партизаны поспешно выбросили увесистые тюки из машины и помогли подняться раненным товарищам. Летчик, махнув на прощание рукой, убрал лестницу и закрыл дверь. Самолет взревел рассерженным зверем, легко разбежался и, оторвавшись от земли, пропал в темноте. Костры прогорели и вернули поляну ночи. Партизаны зажгли фонарь

"Летучая мышь", чтобы ориентироваться в дороге. Карманные фонари берегли, батареек в лесу не сыщешь, поэтому пользовались ими в исключительных случаях.

Они не ожидали, что груз будет тяжелым. Командир говорил о почте и небольшой посылки для отряда.

- Подводу нужно просить в ближайшей деревне, - сказал Николай. - Без лошади не допрем груз до базы.

- В Луги заходить нельзя. Там останавливаются часто немцы, не напороться бы на них,

- предупредил молодой партизан Федор. Парень часто ходил в разведку в этих краях.

- Нам ни к чему сейчас ввязываться в бой с фашистами, - сказал командир группы Михаил Пугач. - Груз доставить сейчас важнее, чем шлепнуть пару фашистов. Какая деревня ближе?

- Величково, но туда тоже соваться опасно без разведки. Лучше в Анихоново, километра два-три до деревни.

Командир достал карту, определил направление, затем сказал:

- Николай и двое бойцов остаются с грузом, остальные за мной! Михаил, Федор и Елена ушли в деревню Анихоново.

На окраине села прислушались: никого, даже псы молчали, не гавкали на чужаков. Партизаны прошли в темноте по улице до середины деревни и остановились у колодца с высоким журавлем.

- Похоже, немцев нет, - вполголоса сказал командир. - Ладно, стучимся в этот дом. Михаил указал рукой на один из домов и направился к нему.

Тихонько постучали в окошко и прижались к стене. Тишина и темень, хоть в глаз коли. Месяц на небе спрятался за тяжелое облако и не хотел выходить из укрытия. Пугач снова постучал в окно, но уже настойчивее.

Только на третий раз партизаны услышали тяжелые шаги и увидели, как загорелась керосиновая лампа. Кто-то подошел к окну и громко спросил:

- Кто тут?

- Люди! - ответил Федор. - Открой дверь, поговорить надо!

- Что за люди ходят по ночам? Утром приходи разговаривать, спим мы! - голос пожилого мужчины слегка дрожал от волнения.

- Отец! Ты не бойся нас! Мы партизаны, нам нужна помощь, - Михаил Пугач шагнул к окну и стал напротив, чтобы попасть в полосу света керосинки, которую человек в доме поднес к стеклу, чтобы разглядеть путников.

После минутного молчания из дома послышался голос:

- Сейчас открою, в избе поговорим.

В доме уже суетилась хозяйка, которая гостеприимно указала партизанам на лавку у стола:

- Садитесь за стол, сейчас что-нибудь поесть сварганю.

- Спасибо, хозяюшка, только нет времени нам рассиживать за столом, спешим мы очень! - весело поблагодарил Федор, усаживаясь за стол. Елена примостилась рядом, поглядывая на занавеску, которая подрагивала, будто кто за ней подглядывал, что творится в горнице.

- Доченька! Раз не спишь, лети в подпол за соленой капустой, огурцами, - не обращая внимание на слова Федора, приказала хозяйка. - Картошка вареная осталась с ужина, ржаной хлеб. Хоть и холодное все, а перекусите на дорожку малость.

Из-за занавески вылетела стройная девушку в домотканом платьице и, чиркнув мельком живыми взглядом по гостям, внимательно осмотрела с ног до головы Елену и побежала в чулан.

Вскоре она вернулась, поставила на стол деревянные миски с капустой и ядреными огурцами и села рядом с партизанкой, исподтишка рассматривая ровесницу.

- Тебя как звать? - спросила Елена.

- Нюра.

- Анна, значит, а меня Лена, будем знакомы.

- Ты партизанка?

- Не видно?

- Что за одежда на тебе? - не отвечая на вопрос, спросила Нюра.

- Да обыкновенная, солдатская форма, командир выдал для удобства. Что, к нам хочешь?

- Не, я боюсь. У тебя и ружье есть? - глаза девушку светились неподдельным и живым любопытством. Елена рассмеялась:

- Коли партизан, то непременно должен с ружьем бегать по лесу. Нет, мне хватает без этого работы в отряде: картошку чистить, стирать, одежду латать.

На лице Нюры отразилось явное разочарование, и Лена поспешно добавила:

- Раненных перевязывать приходилось, а если стрелять придется, то не промахнусь тоже, не сомневайся!

- Ишь, какая!

- Какая?

- Боевая! Не то, что я. А где находитесь вы?

- Военная тайна, не спрашивай!

- Ишь, ты!

Глава 23

Шел шестой месяц фашистской неволи. Изменился быт пленных. К зиме их перевели в бараки, одели в шинели и шапки, снятые с убитых солдат. Немцы привезли ворох одежды и сбросили на землю, чтобы пленные солдаты подобрали себе. Павлу досталась шинель с дыркой от пули на груди.

- Зато шапка цела, - горько усмехнулся он.

- У меня - наоборот: шинель без дыр, а шапка велика и прострелена, отверстие в два пальца. Голова будет мерзнуть!

- На пилотку надевай, не будет слетать и дыра закроется.

Военнопленных гоняли каждый день на работу. Павел расчищал завалы на дорогах, засыпал воронки. Он, молча, выполнял тяжелую работу, поглядывая по сторонам, выжидая удобный случай, рвануть в ближайший лес, убежать из постылой неволи. Но немцы надежно охраняли плененных красноармейцев.

Кругом лежали сугробы. В них по колени тонули ноги, было холодно, и недоедающие слабеющие люди даже не помышляли бежать зимой. Молодые парни боролись за жизнь, никому не хотелось умирать. Но к февралю 1943 года из двухсот человек ремонтной бригады, куда входили Павел и Илья, остались девяносто изможденных мужчин. Остальные умерли от голода и ран.

Тяжелая работа с рассвета до заката солнца и скудное питание измотали друзей, и они безразлично выполняли приказы немцев, прислушиваясь к артиллерийской канонаде, которая день ото дня приближалась к городу Ржеву.

- Никак наши лупят по фашисту! - радовался Павел Семенович, прислушиваясь к далеким взрывам. - Смотри, как встревожились немцы.

Илья кивнул головой и сказал:

- Скорее бы освободили нас, а то сил нет работать на супостата.

Враг заспешил, каждый день отправлял на запад эшелоны со скотом, оборудованием, вывозил на работы в Германию молодежь. По шоссе в тыл катились вереницы грузовиков, набитых людьми и награбленным добром.

Военнопленные не дождались освобождения. 23 февраля их построили и погнали на железнодорожную станцию, погрузили в вагоны и отправили в город Ярцево Смоленской области.