Ящерица с характерным крупным хвостом была в длину больше метра. Стройное, покрытое овальной чешуей мускулистое тело с хорошо развитыми пятипалыми конечностями беспомощно лежало на спине. Расположенные на боках поперечными рядами округлые светлые кольца, чередуясь с темными пятнами, образовывали сетчатый рисунок. Вытянутая, тупо закругленная спереди голова венчала длинную и толстую шею. Сильный, сжатый с боков овальный хвост вытянулся на земле. Брюшные щитки мелкими правильными рядами прикрывали прострелянное брюхо, белеющее ярким пятном.

Местность напоминала пожелтевшую фотографию, на которой пустынное плато, как скомканная на углу стола скатерть, ниспадало складками глубоких и узких оврагов. Война превратила их в идеальные скрытные пути передвижения караванов. Лучшего для засады места и не придумаешь. Группа мгновенно рассыпалась: огневая поддержка — на холм, остальные — на беглый осмотр ближайших оврагов. До полной темноты оставалось чуть больше трех часов.

Стрелок, убивший ящерицу, не прятался и не боялся оставлять следы, которые привели к глубокой нише, вырытой в глиняном склоне оврага — грамотное укрытие от атаки с воздуха. Это было место стоянки чужой группы сопровождения, проверяющей маршрут перед проводкой каравана. Духи обычно, как зайцы, петляют вокруг, прежде чем выходят на стоянку. Это иногда позволяет им вовремя обнаружить преследующего их противника. На участке, ведущем прямо к лежбищу, как правило, устанавливаются минные ловушки.

На подходах к этой стоянке оказалось несколько таких ловушек. Поставлены они были грамотно, но давно, и это сделало их заметными. Кроме тех, кто их установил, здесь никто не ходил, а свежие следы указывали на аккуратность походки в определенных местах. Это и позволило обнаружить мины. Извлекать их не стали.

Нож вошел в утрамбованную чужими ботинками глину с усилием — стоянкой пользовались давно и регулярно. Небольшие глубокие ямки в песке — с закопченными стенками, почти без запаха, — и не тронутый сажей свод, говорили о том, что еду разогревали на таблетках сухого горючего: у сжигаемой солярки или бензина стойкий запах.

Здесь не было «какого-то другого места», куда можно было бы выкидывать что-то. В яме, вырытой на краю площадки, среди обгоревших остатков скорлупы орехов и чайной заварки нашлись осколки отечественных ампул из-под кофеина — кто-то очень внимательно следил за поставками в бригаду. На противоположном конце площадки, в глубине ниши находился другой тайник с несколькими канистрами бензина, мощным аккумулятором, автомобильной переносной лампой и почти новым светомаскирующим брезентовым пологом. Все оставили, как было, чтобы не спугнуть духов.

Под карнизом песок, смешанный с частичками глины, приятно холодил руку. В таком состоянии его называют «свежий». Он не липнет к подошвам, поскольку с потерей влаги утрачивает пластичность, но сохраняет следы. Духов, обутых в армейские ботинки, было пять человек. Увидев отпечатки коленей на песке, за пределами площадки, Болт, пытаясь повторить чужие движения, сам встал на колени — нормальный психический процесс, не замаскированный никакими другими посторонними желаниями. Оглянувшись, удивился — отпечатки от носков духовских ботинок были дальше, чем носки его полусапожек. Разница была сантиметров восемь-десять! Получалось, что дух был под два метра?! Повернув голову, Болт увидел перед собой пятно успевшего уже высохнуть от чужой влаги песка. Он резко вскочил, боясь, что молодой увидит, чем он тут занимается.

От устья оврага через седловину на запад была проложена наезженная тропа, огибающая с севера небольшую сопку. На ее склоне они и окопались, в покое ожидая утомленного врага.

Кругом тишина — время замерло, закрыв глаза. Постепенно тело расслабляется, позволяя всему происходить самостоятельно. Стоя на коленях, я выдавливаю из себя «последнюю каплю». Жесткие условия полевого быта быстро учат нехитрым приемам личной гигиены. Пахнуть — это одно, гнить живьем — совсем другое.

Я удобно стою на коленях с закрытыми глазами и ничего не делаю. Неожиданно осознаю, что рядом что-то происходит. Поворачиваю голову вправо и вижу — по дну оврага ко мне двигается темный силуэт! Я нахожусь чуть выше, в небольшой выемке на пологом склоне оврага. Не делая резких движений, медленно ложусь на левый бок. Не отрывая рук от собственной «пипетки», продолжаю крепко прижимать локтем ПБС к правому бедру. Медленно подтягиваю к себе ноги, сгибая их в коленях. Приклад автомата лежит на земле перед моим лицом, ствол с глушителем прижат к бедру и направлен в сторону приближающихся шагов. В позе эмбриона вжимаюсь в землю, стараясь слиться со спасительной тенью. «В тени крыл твоих укрой меня!» — молю я Бога.

Все, что могло случиться — случилось. Все упущенные возможности упущены. Уже не оказывая никакого влияния на меня, продолжают существовать в одном мире и пространстве со мной оставленный без предупреждения напарник, набитый патронами РД, брошенный ПК. Как же страшно становится при мысли, что все может закончиться глупо.

Я замираю, пугаясь ударов собственного сердца. Мимо меня проходит человек с автоматом. Слышу, как скрипит песок под его ботинками, и даже как позвякивает металлическое кольцо на ремне автомата. Через минуту он оказывается за моей спиной, и я не могу уже слышать его шагов. Оставаясь лежать на левом боку, я жду продолжения, боясь любым случайным шорохом выдать себя. Трудно точно оценить ситуацию — происходящее за спиной я чувствую только интуитивно. Каждая секунда промедления означает смерть. Сейчас время — это шкала обстоятельств, каждой метке которой соответствует мое конкретное состояние. Главное его свойство: если одно событие было следствием другого, то, независимо от обстоятельств, оно проявится еще раз. Но времени ждать нет. Жернова страха медленно крошат в труху мое сознание. Тот, кто лежит на земле, не должен обижаться, если на него наступят.

Где-то рядом тихо скрипит песок. Кажется, приближается второй человек. Нельзя сказать наверняка, что происходит, только по одним звукам от чужих движений. Я лежу на холодном, пропитанном собственной мочой песке. Отчетливо слышу, как дух осторожно ступает по склону. Он идет прямо на меня, еще не понимая, какая опасность таится в лунной тени склона.

Если ничего не происходит — делайте что-то. Будьте готовы принимать несовершенные решения. Люди часто делают то, что абсолютно бессмысленно в их реальной ситуации.

Медленно высвобождаю руки. Вспоминая о возможности шевелиться, перемещаю ПБС навстречу собственному страху. Когда силуэт головы появляется над моим правым бедром, я дважды нажимаю на спусковой крючок.

Металлическое клацанье затвора кажется громовыми раскатом, по сравнению с двумя глухим хлопками выстрелов. Это только сначала казалось большим подвигом и желанной целью вырваться из душного окопа и улететь в пустоту ночного неба без забот и ответственности. А сейчас у меня в ногах замертво падает убитый мною враг. Где опасность, там, оказывается, и спасение.

Вскакиваю на колени и вижу справа от себя в десяти- двенадцати метрах растерянно обернувшуюся на шум фигуру. Не в силах сдержать рвущийся на свободу страх, выпускаю в эту мишень пять-шесть выстрелов. Афганец валится на бок, упуская возможность быть услышанным.

Наибольшую пользу нужно извлекать из того, что есть прямо сейчас. С пулеметом наперевес, болтая не застегнутым на груди «лифчиком», Болт кинулся вниз по склону. Он наткнулся на молодого, когда тот, пыхтя, волочил вверх по склону за ноги мертвого духа. Забрав свой автомат, Болт со злостью молча всучил пулемет напарнику. Выяснять отношения сейчас он не мог — и без того было по горло забот. Непросто сохранять в такой ситуации трезвую голову и действовать на основании собственных решений. Если что-то уже происходит — не делайте ничего. То, во что вы вовлечены, обычно указывает, на что нужно обратить внимание. В настоящем времени всегда есть альтернативные реальности, именно их мы иногда видим во сне.