В отличие от своего отца, который состоял в лучших отношениях с католической церковью, в частности, с ее высшим клиром, и фактически опирался на нее, Вацлав с самого начала своего правления вступал с высшим клиром в споры. Причем было бы упрощением утверждать, что мотивы этих споров носили чисто экономический характер. Их кульминацией стало острое столкновение короля с пражским архиепископом и крупным феодалом Яном из Йенштейна по вопросу кладрубского монастыря, на поместьях которого Вацлав IV хотел основать новый епископат в Плзене. Когда архиепископ нарушил эти планы, король так разгорячился, что Яну пришлось бежать от его гнева из Праги.

Неудивительно потому, что взгляды церковных кругов на короля были сплошь негативными; не следует забывать к тому же, что за время его правления на сцену выходят две крупнейшие фигуры будущей гуситской революции -- Ян Гус и Ян Жижка. Поэтому в глазах римской церкви Вацлав выступает чуть ли не полуеретиком.

СНАЧАЛА -- ОДНА ХВАЛА... Мы уже говорили, что Вацлав IV не унаследовал от своего великого отца целый ряд нужных качеств. Зато он обладал качеством, которого Карлу IV явно не хватало. Еще юношей король окружил себя советниками из низших дворянских слоев. Его выбор был удачен: это были, как правило, способные, верные и преданные своему королю люди. Вацлав IV доверял им высокие государственные должности (в конце жизни он приблизил ко двору и Яна Жижку из Троцнова), что, разумеется, вызывало недовольство знатного дворянства, во главе которого стоял знатный род Рожмберков. В заговорах против Вацлава не отставал и архиепископ. Дело заходило так далеко, что король дважды был взят в плен и содержался под стражей на Граде, а позднее в Вене. Не раз его пытались отравить. Высшей знати всегда симпатизировал и вступал с нею в союз брат Вацлава Сигизмунд, а с ним и большинство других родственников короля.

Итак, давайте вернемся к оценке Франтишека Палацкого: исторические источники из церковных кругов не простили Вацлаву архиепископа Яна из Йенштейна и генерального викария Яна из Помука, а косвенно -- и Яна Гуса с Яном Жижкой; немцы, в свою очередь, не забывали Декрет кутногорский, ущемлявший их права, а высшая знать упрекала его в предпочтении низшего дворянства и рыцарства. Противоречивость этих взглядов оказывала, к сожалению, влияние и на чешскую историческую науку.

Нас, однако, личность короля Вацлава IV интересует прежде всего с точки зрения врача -- болезнь Вацлава, точнее, постепенное ухудшение его здоровья и в первую очередь его нервно-психического состояния и его поведение как человека и как правителя, безусловно, тесно взаимосвязаны.

Начало правления Вацлава отмечено в истории одними хвалебными отзывами. В "Хронике" брабантского дипломата Эдмунда де Динтера, лично знавшего Вацлава IV ("Хроника" написана в 1445-- 1447 годах), можно прочесть, что чешский король был "монархом, не только умеющим приятно говорить, но и образованным". Наряду с чешским языком, Вацлав свободно владел немецким, а в его библиотеке религиозные книги соседствовали с произведениями немецких миннезингеров. В период правления Вацлава в Чехии происходит большой культурный переворот. Чешские писатели уже не пишут исключительно по латыни, растет число авторов, пишущих на сочном, красивом чешском языке. Ян Гус изобретает так называемое диакритическое письмо, заменяющее неудобную при чтении вязь (до сих пор существующую, в частности , в польском языке) диакритическими знаками, употребляемыми над буквами.

Хорошо проявляет себя молодой король поначалу и в управлении страной, отстаивая право и справедливость. Хроникер упоминает, что "если бы в дни его правления кто-то золото на голове нес или шел своей дорогой, никто бы его не обидел". Такое можно было сказать в ту пору о редкой из европейских стран. Легендой стали прогулки Вацлава переодетым в простое платье по Праге, во время которых он якобы следил, не обманывают ли народ мясники да пекари. (Истинная причина королевского "маскарада" могла быть, конечно, намного прозаичнее: он престо не хотел быть узнанным, когда утром возвращался с ночных похождений в свою резиденцию в Старом Городе).

Вместе с тем он действительно защищал горожан от произвола знати, а торговцев - евреев -- от преследований.

Вскоре, однако, все изменилось. "Позднее, -- пишет исследователь Ф. М. Вартош, -- Вацлав ограничивался простыми набегами и Доброй волей. Этого было мало там, где чем дальше, тем больше ощущалась потребность в государственном муже такого масштаба и такой рабочей энергии, каким был скончавшийся император". И снова о Вацлаве: "Утром он говорил "да", а вечером -- "нет". Это о периоде, последовавшем после первого заточения Вацлава так называемым дворянским сообществом, и его свержения с римского трона, на котором его сменил Сигизмунд. О периоде, когда двоюродный брат Вацлава Йошт всюду провозглашает, что в Чехии скоро будет новый король. Со временем безучастность и апатия Вацлава возрастают; о" равнодушно относится к тому, что в Польше, Германии и Италии о Чехии говорят как о стране еретиков; не протестует энергично против тюремного заключения Гуса в Констанце (хотя это и было в первую очередь заботой Сигизмунда, который, будучи императором римским, выставил Гусу охранную грамоту), не делает никакой подготовки к обороне на случай крестового похода против "еретической" Чехии. Словом, последние годы правления Вацлава IV отмечены отсутствием всякого интереса к делам, которые должны были интересовать его больше всего.

Выразительной чертой характера Вацлава была его исключительная вспыльчивость. Впервые она проявилась в столкновении с архиепископом Яном из Йенштейна и его сторонниками. Агрессивность Вацлава, по утверждениям современных ему летописцев, в аффектах злости не знала границ, особенно когда он узнавал, что все его усилия кончились неудачей. В качестве "доказательства" его жестокости приводится факт возможно, вымышленный), что когда кто-то (вероятно, из кругов высшего клира) написал на стене: "Вацлав, второй Нерон", король приписал якобы: "Если не был до сих пор, то буду".

ЧТО СТАЛО ПРИЧИНОЙ ПЕРЕМЕНЫ? Итак, что, помимо обычных монарших забот и неудач, стало причиной того, что характер короля столь явственно изменился в худшую сторону, что Вацлав перестал владеть собой, часто поддавался гневу и -- в конце концов -- апатии? Хотя и трудно считать объективными суждения о том, что многообещающий правитель превратился вдруг в жестокого монарха, "уничижителя доверия, советующегося с демонами" (безымянный священнослужитель, близкий к собору св. Вита), или характеристику Вацлава как "человека дикого" и "ужасного вида" (монах-августинец из Регенсбурга Ондржей), все же существует и немало бесспорных доказательств. В частности, в 1400 году курфюрсты сочли Вацлава в Оберленштайне человеком "бесполезным и ленивым, совершенно не подходящим для римской империи" (Другой вопрос -насколько те же курфюрсты поправили дело Сигизмундом).

Формирование личности происходит, как известно, в детстве. Когда у Карла IV и его супруги Анны Свидницкой 26 февраля 1361 года родился в Нюрнберге желанный наследник, отец был, разумеется, безгранично счастлив. Он дал свободу заключенным и послал в Аахен - место своей коронации -- золото весом с новорожденного. Уже в двухлетнем возрасте Вацлав был коронован (против воли архиепископа Арношта из Пардубице) как чешский король, причем отец неразумно баловал его и в дальнейшем -- например, в 15 лет он был объявлен римским королем. С другой стороны, Вацлав был лишен материнской заботы -- его мать умерла, когда ребенку не исполнилось и двух лет.

После смерти отца Вацлав остался в семье Люксембургов в одиночестве. Его сводный брат Сигизмунд относился к нему неизменно недружелюбно. С небольшими исключениями подобным образом вели себя по отношению к Вацлаву и другие родственники.