- Это где ж такое место сыщется в этих распроклятых землях? – удивился давешний древний дедок. – Далеко ли? И как прозывается?

- Далеко, – кивнул священник. – Но мы дойдем. Имя тому месту - поселение Ван Исер.

Над местом разыгравшейся скоротечной трагедии еще не рассеялись эманации поживившейся здесь смерти. Еще плавала в воздухе рассеянная жизненная энергия… и, спрятанный глубоко в заплечном мешке священника в наглухо закрытой шкатулке, запульсировал вставленный в рукоять сломанного кинжала драгоценный камень, сумевший дотянуться, сумевший впитать в себя частичку желанной силы, которой хватило для беззвучного зова…

Далеко-далеко от того места, за много лиг, погрузившийся в воспоминания о былом Тарис Некромант издал клекочущий вскрик, резко вскочил на ноги и, не веря своим глазам, всмотрелся в ярко запылавший камень в навершии рукояти Старшего Близнеца.

- Он здесь… - прошептал Тарис – Здесь… Младший зовет меня!

Крутнувшись на месте, принц бешено взревел, ненавидящим взглядом смотря на два мерно колышущихся мясных кома, чей рост еще не закончился. Оставить их сейчас значит погубить… но зов младшего нельзя оставить без внимания.

И чертов Риз, как назло, слишком поспешно отправился выполнять его приказ…

- Шурды! Шурды! Шурды! – громкий крик пронесся над заснеженной пустошью, и сердца темных гоблинов застучали в два раза чаще. – Гирра! Ко мне!

Тарису не потребовалось повторять дважды. Старый и опытный шурдский походный вождь Гирра Короста уже был рядом и, покорно опустив изуродованную глубокими язвами голову, стоял на коленях перед своим ожившим божеством.

- Возьмешь десяток киртрасс! Сто шурдов! Три десятка пауков! Походным шагом отправитесь вслед за ним, – по неслышимому никому приказу к ногам Тариса подбежал небольшой и совсем еще свежий паук, сотворенный из тела провинившегося гоблиненка.

Крохотный череп, совсем небольшие клыки и едва заметные огоньки, злобно светящиеся в глазницах. Пальцы некроманта погрузились глубоко в глазницы паучка, внутри черепа почти мгновенно полыхнуло настоящее зеленое пламя без жара и дыма. Паук на глазах наливался силой и знанием… Из его широко раскрывшейся пасти раздался режущий уши пронзительный вопль.

- Он покажет вам путь, - принц кивнул на паука. – Он знает направление, и он почувствует, когда вы приблизитесь к искомому.

- Да, повелитель!

- Он укажет дорогу к врагам. Вы уничтожите их без пощады. Всех до единого! Никаких рабов! Никого не брать в плен! Как увидите их – разите! Не дайте сказать и слова, не дайте им прийти в себя!

- Да, повелитель! Мы будем столь же быстры и бес-с-спощадны, как с-с-снежная лавина!

- Даже если среди них будет твоя мать – ты убьешь ее!

- Я уже сделал это, повелитель, – старый шурд показал стершиеся клыки между раздвинувшимися губами. – Голодная была зима… Мы уничтожим всех врагов до пос-с-следнего…

- Поводырь укажет предмет… шкатулку… или небольшой ящичек, скрытый в одежде или мешках. Вы возьмете его и доставите ко мне!

- Все будет ис-с-сполнено в точности, повелитель!

- Если ты не выполнишь мой приказ… - принц Тарис широко и светло улыбнулся, вновь вытянул руку, и его пальцы сжали изъязвленные щеки старого шурда. – Не будем тратить слова, Гирра. Я просто покажу, что сделаю с тобой в случае неудачи. И волью в тебя немного силы - столько, сколько сможет удержать твое старое никчемное тело.

Внутри выкаченных глаз Гирры Коросты начал разгораться зеленый огонь, с каждой секундой становящийся все ярче. Согбенная годами и болезнями спина походного вождя выпрямилась, позвонки с хрустом занимали положенное место, руки наливались силой, а покрывающие его тело язвы становились все глубже и шире… Чтобы без вреда удержать в себе чужую жизненную энергию, надобно долго учиться сему нелегкому ремеслу. Гирра умел, но сейчас в него влили слишком много. Бушевавшая в его жилах чужая сила рвалась наружу, пыталась найти себе применение… Там усиливала, а здесь уничтожала, многократно усугубляя кожную хворь.

- Я выполню вашу волю, повелитель, – хрипло выдохнул трясущийся Гирра, глядя на своего бога ярко горящими зелеными глазами. По его щекам стекали капли сукровицы, вытекшие из углубившихся язв, но походный вождь не замечал столь мелкого неудобства. – Мы найдем. Уничтожим и принесем…

- Так чего же ты ждешь? – бледно усмехнулся Тарис. – Вперед!

- Дар иг наххад! – шурд ударил кулаком себя в грудь, развернулся и огромным прыжком разом преодолел десять шагов. Темного гоблина переполняла жизненная сила! Еще никогда он не чувствовал себя настолько хорошо. Никогда его искореженное тело не было таким легким и послушным!

Любой враг будет повержен!

Но Гирра Короста не мог унять зубовного стука… его челюсти выбивали чечетку. Ибо повелитель сдержал слово и показал походному вождю, что именно он сделает в случае неудачи. Теперь у старого шурда был лишь один приемлемый исход карательного похода – полная победа и шкатулка в руках. Потому как если все сорвется, если он потерпит поражение, то даже смерть не спасет его от ужасного наказания, ибо повелитель Тарис мог дотянуться до его души и в загробном мире.

Протяжно зазвучали барабаны, вождь Гирра метался среди шурдов, пинками и тычками заставляя их пошевеливаться. В нем было столько жизненной силы, что даже не имея гребня «поводыря» на голове, он легко сумел приказать трем десяткам пауков приготовиться. Лишь ворочавшиеся в снегу киртрассы не подумали и пошевелиться. Древние твари подчинялись только и исключительно одному хозяину…

Меньше чем через полчаса большой отряд шурдов вышел в путь. Темные гоблины двигались плотным строем, по сторонам бежали костяные пауки, зорко осматривая окружающую местность. Позади двигались громадные киртрассы, с сухим стуком ударяя лапами по замерзшей земле. А впереди отряда неустанно бежал крохотный паучок, слепленный из останков гоблиненка и напоенный Тарисом силой. Мертвый поводырь вел отряд прямо к цели, не сводя яростно пылающих глазниц с далекого горизонта…

Привалившись спиной к защитной стене, я сидел и лениво наблюдал, как мимо неспешно проходит очередной будний день поселения Ван Исер. И ничего при этом не делал, отдыхая душой и телом. Хотя нет – кое-что я все-таки делал. Позволял жителям вновь увидеть себя без крайне мрачных доспехов, кои я снял день назад, чтобы привести их в порядок и одновременно изучить свое тело как можно тщательней. Трещина на щеке поджила, сукровица больше не сочилась, но сама щека стала гораздо мягче на ощупь. Мое тело начало меняться. Начало оттаивать. Повысилась чувствительность.

С меня содрали почти приросшие ко мне доспехи, в укромном уголке двора я обтерся снегом, отскоблил наросшую на мне грязь, ужасаясь ее неимоверному количеству. Мое до недавних пор полностью ледяное тело не потело. Но загрязнялось, что особенно заметно, где в доспехах имелись щели и места стыков – на локтях, коленях, верхней части бедер, шее… мелкие частички пыли и жидкости сумели добраться до моей заиндевевшей кожи, где смешались и застыли неприятной даже на вид черной коркой. Если вспомнить, сколько раз меня орошала кровь убитых мною шурдов… В общем, мне потребовалось огромное количество снега, чтобы отскрести себя дочиста.

После чего я осмотрел себя, отметил еще несколько ставших более мягкими кожных участков на животе, груди и ногах, накинул белую рубашку, влез в чистые штаны… и уселся у стены во дворе, с удобством вытянув босые ноги. Все бы ничего, но на улице все еще была зима. Выглядела сия картина весьма странно, с какой стороны ни посмотри. Прямо на снегу, привалившись спиной к ледяной каменной стене, сидит босой мужик, одетый лишь в рубаху и штаны. И не мерзнет при этом. Но проходящие мимо люди и гномы лишь улыбались. Ибо человек, припорошенный инеем, выглядит лучше, чем нечто в темных шипастых доспехах. Особенно когда мои щупальца собраны в плотный жгут и спрятаны за спиной.