- Есть! – обрадованно рявкнул Рикар, нависая над испускающим пар ножом. – Вот спасибо, господин! Вот…

- Рикар!

- Да?

- Броню, – произнес я, неотрывно глядя на серую громаду стены, отгораживающей нас от опасностей. – И только броню.

- Броню?

- Да. Броню, что регулярно используется нашими воинами. Не полностью всю. Только нагрудники и шлемы. Ими я займусь в первую очередь.

- А оружие? Укрепить бы и его…

- Нет! – отрезал я, прислушиваясь к пульсирующей в руках боли. – Никакого оружия. Первым делом надо укрепить имеющую кожаную броню в самых важных местах. Те части, что защищают тело и голову. Чтобы держали удар стрелы или арбалетного болта. Я не собираюсь идти в атаку. А вот оборону, возможно, держать придется. И я не хочу видеть, как мои воины с упрочненным оружием в руках погибают от метко пущенной в грудь стрелы. Так что несите только броню. Но не все сразу. Я скажу, сколько и когда.

- Понятно, господин Корис! О, как неожиданно проснулась магия-то ваша…

- И не говори, – согласился я, нагребая в руки снега и медленно вставая. – Неожиданно…

Я четко и ясно ощущал горящую внутри меня искру магического дара. Раньше же я только знал, что он у меня есть. Теперь я его чувствовал. Мягкий и совсем не жаркий огонек, трепещущий в груди. Магия Крепления. Еще одна давняя загадка, на которую я так и не нашел ответа – почему во времена моего детства важные чинуши и маги из столичной Академии решили занизить силу моего дара в разы, написав, что он не стоит развития. Ведь это более чем странно. Более чем невыгодно. Почти наверняка их столь жесткое и насквозь лживое заключение полностью изменило мою судьбу. Не солги они тогда, возможно, я сейчас состоял бы на королевской службе. Ведь, несомненно, найдутся предметы, нуждающиеся в магическом укреплении. От древних драгоценных книг, до оружия и доспехов. Но напыщенные и влиятельные старцы решили иначе. Почему? За прошедшие недели и месяцы я не приблизился к разгадке ни на шаг. Да, детство не мое – оно принадлежало настоящему барону Ван Исер, от которого мне досталось это тело, но все же это никак не давало ответа на вопрос – почему от мага-крепителя отмахнулись с таким пренебрежением?

Обычно в подобных случаях говорят – все случилось неожиданно.

Отчасти так оно и было. Все произошло в серый предрассветный час, когда измотанный дорогой и душевным напряжением отец Флатис еще спал, закутавшись в старый и практически не защищающий от холода плащ. Старик все же успел почувствовать неладное и, рывком вывалившись из тревожного сна, хрипло крикнул, еще не успев открыть глаз:

- Тревога!

Стоящий на страже один из монахов едва заметно улыбнулся и пробормотал:

- Это всего лишь дурной сон, отче. Все хоро… - и захрипел, схватившись за ужаленное глубоко впившейся стрелкой горло.

- Тревога! – уже куда осмысленнее и громче крикнул отец Флатис, откидывая плащ в сторону. – Тревога!

Сонные люди вскакивали один за другим. Двое поселенцев, подскочив со сна, слепо бросились бежать, сами не зная куда, и вскоре упали, сраженные свистящими в воздухе стрелками из духовых трубок и хлипких луков.

- Приникнуть к земле! Закрыться! – продолжал кричать старый священник, широко разводя руки в стороны и по-прежнему не поднимаясь на ноги. – К земле!

В морозном воздухе зародилась небольшая искра, налилась опасной краснотой, запульсировала, а затем будто взорвалась, в одном мгновение увеличившись в тысячи раз и превратившись в ринувшуюся вперед огненную стену высотой с человеческий рост. Старому священнику и огненному магу отцу Флатису не требовалось искать энергию для сотворения заклинаний – намедни вечером он заснул прямо в центре бойкого магического смерча, находящегося прямо посреди выбранной для ночлега лощины. Заснул по старой укоренившейся привычке боевого мага.

Там, где прокатилась обжигающая огненная стена, раздались дикие вопли. Несколько пылающих фигурок подскочили с земли и закружились в безумном танце, размахивая горящими руками, топая ногами и непрестанно воя от дикой боли. Из их пальцев выпадали горящие трубки, луки с пережженной тетивой резко распрямлялись и тут же сгорали, обращаясь в уносимый ветром пепел. В ноздри живых ударил тяжелый запах горелого мяса.

- Вот вы где! – прошипел огненный маг, продолжая лежать на земле.

Первый нанесенный им ответный удар выявил местонахождение врага, заставив нападающих выдать себя криками боли. Второй удар последовал незамедлительно и был куда более прицельным. В том месте, где раздались вопли, с земли ударило несколько ревущих огненных гейзеров. Привстав на колено, старый маг крутнулся вокруг себя, уподобившись странному танцору. Со всех сторон небольшого лагеря полыхнуло обжигающее магическое пламя. Через несколько мгновений все, что могло гореть – горело. В воздухе закрутился пепел, к небу потянулись черные струи дыма. Где-то посреди дыма и пламени раздавалось пронзительное многоголосое верещание, с каждой секундой становившееся все жиже и переходящее в хрип и почти неслышимые стоны.

Выждав несколько секунд, священник резко хлопнул в ладони, и пламя мгновенно исчезло. По людям ударил порыв морозного ветра, принесший с собой снежную пыль, осевшую на дымящихся трупах.

- Никому не вставать! – хриплым голосом приказал отец Флатис. – Молитесь! Молитесь истово и громко, братья и сестры! Беда еще не миновала. Громко! Молитву, изгоняющую зло! И возьмитесь за руки!

Осторожно приподнявшись, отец Флатис прошелся взглядом вокруг. Там, где он на мгновение задерживал взор, вспыхивало магическое пламя и почти сразу же затухало. Если из обожженного места не доносилось ни звука, священник переводил взор дальше, если же слышалось хрипение или визг, вновь возникшее пламя становилось сильнее, и крик вскоре затухал. Из-за ствола стоявшего на бугре дерева вывалился обожженный шурд и поспешно похромал прочь, роняя длинную духовую трубку. Темному гоблину удалось пройти не больше двух шагов, после чего его вытаращенные глаза задымились, внутри них полыхнули искорки огня. Шурд безвольно упал, чтобы больше никогда не подняться, а арктически холодный взгляд отца Флатиса уже скользил дальше, высматривая остальных врагов. И сейчас его беспощадный взгляд воистину вызывал карающее пламя.

Вокруг стоянки дымилась земля, лишившаяся снежного покрова. Дымились или горели деревья. Полыхал кустарник. Вишневым цветом светились медленно остывающие камни. Потрескивали огоньки на почерневших телах павших врагов. Казалось, все затихло, но священник не торопился вставать во весь рост.

Несколько коротких тихих слов, мановение руки, еще один хлопок… и все разом потухло. Огонь пришел и ушел по приказу. К небу поднялись последние жидкие струйки дыма. Осталась только лезущая в ноздри вонь сожженной плоти, где-то очень далеко заходился плачущим криком чудом выживший, но жестоко обожжённый шурд, которому удалось уйти после первой вспышки магического огня. И громко лились слова молитвы. Дрожащей, прерывающейся, но наполненной сверкающей силой Создателя. Лежащие на земле люди сбились в кучу, сцепились руками, уставились глазами в мерзлую грязь и хрипло молились. Среди дрожащих голосов явственно выделялся молодой и сильный голос Миргаса, юноши с седыми волосами. Голос уверенный, ничего не боящийся, верующий истово – кто знает, в кого именно сейчас больше верил Миргас. Может, в великого Создателя, а может, в скромного голубоглазого священника Флатиса, что остановил взгляд на далеких зарослях кустарника локтях в сорока от стоянки, за кольцом обугленной земли.

- Темная мерзость! – с фанатичной ненавистью выдохнул отец Флатис, запуская руку в висящий на поясе полотняный мешочек и доставая из него полную горсть молотого цветка Раймены. Повернувшись к приникшим к земле монахам и поселенцам, священник приказал: – Молитву ограждения!

Приподнявшись, отец Флатис громко и ясно выкрикнул несколько слов, в воздухе заискрилась молотая трава Раймены, медленно оседающая на землю.