⁵ Кн. Евгений Владимирович Львов (1817—1896). В 1856—1858 гг. алексинский предводитель дворянства в Тульской губернии; с 1865 по 1869 г. занимал должность управляющего государственными имуществами Тульской губернии, отец премьера Временного правительства кн. Г. Е. Львова. Тульский помещик, — его имение «Поповка» Алексинского уезда. Сохранилось письмо к нему Толстого («Лев Николаевич Толстой. Юбилейный сборник», 1928, стр. 56). У него жила в качестве гувернантки Дженни Тарсей, рекомендовавшая свою сестру Толстым.

⁶ Согласно объявлению от управления Московско-Курской железной Дороги («Московские ведомости» за 1866 г., № 255) движение пассажирских поездов на участке от Москвы до Серпухова началось 17 ноября 1866 г.

1867 г. Марта 19. Москва.

Ну вотъ, моя голубушка, пишу съ чувствомъ настолько радостнымъ, сколько это возможно въ день похоронъ.¹ Я очень жалѣлъ, что сдѣлалъ съ тобой уговоръ телеграфировать только въ случаѣ дурнаго. Мнѣ хотѣлось телеграфировать тебѣ, что все гораздо лучше, чѣмъ я ожидалъ. Вопервыхъ, здоровье Тани дѣйствительно поправилось за то время, что я ее не видалъ, такъ что она теперь послѣ этихъ 3-хъ дней горя все-таки никакъ не хуже, коли не лучше на видъ того, какъ я оставилъ ее. Горе всѣ они переносятъ хорошо. Таня мало плачетъ, молчитъ много, говоритъ только про Долли, но спитъ, ѣстъ и кротка и добра. Не хорошо только, что она покашливаетъ, но и то скорѣе нервическимъ, чѣмъ чахоточнымъ кашлемъ. Разскажу все сначала. Пріѣхали мы — я по крайней мѣрѣ — очень усталый (дорога ужасная) въ 12 часовъ. Дома были одна мама и Лиза, остальные на похоронахъ. Мама разсказала мнѣ, что Долли умерла скоропостижно, нервнымъ ударомъ, какъ предполагают.² На счастье Тани, ея не было у Дьяковыхъ въ этотъ день, она была у Перфильевыхъ³ и очень весела весь этотъ вечеръ. Дьякова же ходила, одѣтая, сидѣла за столомъ, выпила бульону, вдругъ схватилась за голову, покраснѣла, встала, Дмитрій подъ руки провелъ ее въ свой кабинетъ, и тамъ она у него на рукахъ стала умирать, хрипѣть и черезъ 20 минутъ умерла.⁴ Маша⁵ и Софешъ⁶ были тутъ. Маша выросла, сформировалась, похожа на большую и ужасно жалка. Переодевшись, я поѣхалъ въ домъ Лизаветы Алексѣвны Дьяковой,⁷ куда они должны были пріѣхать и переѣхать послѣ похоронъ, и, можешь себѣ представить странную случайность — я подъѣзжаю къ дому въ одно и тоже время, как идетъ изъ церкви похоронный поѣздъ мимо дома, и Дмитрій выѣзжаетъ изъ воротъ дома, присоединяясь къ поѣзду и кричитъ мнѣ: Машу и Таню оставилъ тутъ дома.⁸ Я заѣхалъ къ нимъ, разцѣловался и поплакалъ съ этими милыми и жалкими дѣвочками и поѣхалъ догонять похороны на Пятницкое кладбище,⁹ гдѣ и снесъ ее до могилы. Дмитрій въ оживленіи и волненіи озабоченности. Потомъ вернулись въ домъ Дьяковой. Сухотины и попы ѣли, а мы — Маша, Таня, Софешъ, Дмитрій посидѣли въ маленькой отдѣльной комнаткѣ. Жалко очень было смотрѣть на отца съ дочерью, какъ они цѣловались и плакали. А[ндрей] Е[встафьевичъ] говоритъ, что они какъ тетеревяты, у к[оторыхъ] убьютъ матку, сойдутся вмѣстѣ и пищатъ. Оттуда я увезъ Таню домой и хотѣлъ ѣхать вечеромъ къ Дмитрію, но заснулъ, а онъ самъ къ намъ пріѣхалъ съ Софешъ и Машей. Маша очень трогательна и особенно тѣмъ мнѣ очень дорога, что тебя ужасно любитъ и желаетъ видѣть. Очень, очень любитъ. Планы ихъ, какъ мы и предполагали, состояли сначала въ томъ, чтобы ѣхать заграницу, но потомъ раздумали и рѣшили пожить недѣли три въ Москвѣ, а потомъ уѣхать къ намъ и въ Чермошню. Я буду уговаривать ихъ пожить у насъ подольше. Старуха Дьякова поѣдетъ съ ними въ Чермошню. Софешъ тоже очень жалка и мила, ее всѣ и Дмитрій очень любятъ и цѣнятъ, и она останется у нихъ. Долли, говорятъ, ужасно испортилась съ другаго дня, и Таня и Дьяковъ всетаки видѣли, а въ этомъ положеніи и на Таню, я чувствую, равное впечатлѣніе произвели и горе, и ужасъ смерти. Когда она пріѣхала съ Лизой отъ Перфильевыхъ въ день смерти, А[ндрей] Е[встафьевичъ] уже получилъ письмо Сухотина, что Долли умерла. Они ничего не сказали ей вечеромъ, а на другой день Петя¹⁰ взялся приготовить ее и понемножку, очень искусно, сказалъ ей. Она стала рыдать, хвататься за голову, не вѣрила и на извощикѣ¹¹ поскакала с Петей къ Дьяковымъ, тамъ искала ее вездѣ, и наконецъ ей показали. Они тамъ всѣ жили. На одной половинѣ стояла покойница, на другой — они жили. —

Тургеневъ здѣсь, ужасно лебезитъ передъ Берсами¹² и завтра назвался къ нимъ обѣдать. Я ѣду къ Дьякову. Каково событіе съ Лизаветой Андревной?¹³ — Здоровье мое хорошо, и я теперь вечеромъ, послѣ окончанія всего испытываю пріятное чувство, что все прошло лучше, чѣмъ я ожидалъ. Главное, Тани гораздо лучше, чѣмъ я ждалъ. Потомъ пріятно, что Дьяковъ и Маша рады мнѣ и на меня и особенно на тебя смотрятъ, какъ на лучшихъ своихъ друзей. Я очень радъ, что тебя такъ любятъ, не я одинъ — тебя знаю. Прощай, моя душечька, цѣлую тебя, дѣтей и тетиньку.

Ежели тебя можетъ интересовать вопросъ, не въ Москвѣ ли Шибзикъ,¹⁴ и не встрѣчусь ли я съ нимъ у Дьякова, то знай, что хотя онъ и въ Москвѣ, я навѣрное сдѣлаю такъ, чтобы не видать его или не видать болѣе, какъ здравствуйте и прощайте. Прощай, милый, голубушка.

12 часовъ ночи.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Одна фраза опубликована в «Литературном наследстве», № 19—21, стр. 705, другой отрывок — ПСТ, стр. 73. Полностью публикуется впервые. Датируется на основании того, что письмо написано вечером после погребенья Дарьи Александровны Дьяковой, похороненной в день своих именин 19 марта.

¹ Похороны Д. А. Дьяковой и ее смерть (17 марта 1867 г.) описаны Т. А. Кузминской в ее Воспоминаниях (III, стр. 127—130).

² А. Е. Берс в своем письме к С. А. Толстой от 18 марта 1867 г. писал: «По моему мнению, она умерла от разрыва кровеносного сосуда в груди, а может быть и от разрыва самого сердца».

³ Степан Васильевич и Анастасия Сергеевна Перфильевы.

⁴ В письме к С. А. Толстой А. Е. Берс так описал кончину Дьяковой: «в пятницу в 5 часов села она обедать, и поевши суп, она почувствовала дурноту. Дмитрий Алексеевич отнес ее на диван, где она и впала в совершенное беспамятство и хрипение. Это продолжалось около двух часов, и в это время ставили ей пиявки к носу. Переход в смерть был едва заметен. Утром послали вам телеграмму».

⁵ Марья Дмитриевна Дьякова, дочь Д. А. Дьякова.

⁶ Софья Робертовна Войткевич, гувернантка Дьяковых, впоследствии вторая жена Д. А. Дьякова.

⁷ Елизавета Алексеевна Дьякова, дочь Алексея Матвеевича Окулова (1806—1886). С 1836 г. третья жена Алексея Николаевича Дьякова, мачеха Дм. Ал. Дьякова. Была знакома с Пушкиным.

⁸ Эта встреча неверно описана Т. А. Кузминской в Воспоминаниях: «Когда на улицах двигалась печальная процессия, и мы, близкие, шли за гробом, я увидела, как кто-то догонял наше шествие и, поровнявшись с нами, соскочил на ходу с саней. Это был Лев Николаевич. Он ехал прямо с вокзала к Дьяковым и, узнав, где мы должны были итти, догнал нас. Я как сейчас, всё вижу и помню это» (III, стр. 129).

⁹ За Крестовской заставой по дороге в Останкино.

¹⁰ Петр Андреевич Берс.

¹¹ Зачеркнуто: съ Петей

¹² Связь Тургенева с Берсами была старинная. В качестве домашнего врача А. Е. Берс ездил с родителями Тургенева за границу, когда Ивану Сергеевичу было четыре года. У В. П. Тургеневой была незаконная дочь от А. Е. Берса (Варвара Николаевна Богданович-Лутовинова, по мужу Житова). О близости А. Е. Берса с В. П. Тургеневой писал Ф. И. Б-в («Из воспоминаний о селе Спасском-Лутовинове» — «Русский вестник» 1885, 1, стр. 356 и 371): «По смерти мужа к Варваре Петровне наиболее близкими людьми были Dr. Б ***, образованный и очень красивый молодой человек..... Он присутствовал при смерти В. П-ны.... Мать ради дружбы к г. Б... готова была лишить сыновей наследства». Т. А. Кузминская писала: «Семья наша сохранила навсегда отношения с И. С. Тургеневым» («Моя жизнь дома и в Ясной поляне», І, стр. 12). Самое знакомство А. Е. Берса с его будущей женой состоялось в связи с тем, что он был в Туле проездом к Тургеневым в Орловское имение. В 1867 г. Толстой был в ссоре с Тургеневым, и они не видались; ссора эта продолжалась с 1861 г. по 1878 г., когда по инициативе Толстого дружеские отношения между обоими писателями восстановились. О ссоре Толстого с Тургеневым см. Фет, «Мои воспоминания», ч. I, стр. 370—371; «Дневники С. А. Толстой 1860— 1891». М. 1928, стр. 45—46. О взаимоотношениях Толстого и Тургенева см. Скворцов, «Тургенев и Толстой» («Журнал Министерства народного просвещения», 1917, XI—XII), Португалов, «Новое о прошлом. Л. Н. Толстой об И. С. Тургеневе» («Современник» 1913, III), С. Л. Толстой, «Тургенев в Ясной поляне» («Голос минувшего» 1918, № 1—4), Т. Л. Сухотина-Толстая, «И. С. Тургенев» («Друзья и гости Ясной поляны». М. 1923). Переписка Тургенева с Толстым опубликована в книге «Толстой и Тургенев. Переписка», ред. А. Е. Грузинского и М. А. Цявловского, изд. Сабашниковых. М. 1928, а также в тт. 60, 61 настоящего издания.