<tab>И я побежал вглубь чёрного, мигающего нервным светом коридора, свернул, так как услышал топот бегущих навстречу. Спрятался за своевременный выступ, когда из какой-то двери выглянул любопытный человек. Увидел на двери напротив номер 1117. Где-то рядом камера Яна. Любопытный убрался внутрь, и я побежал дальше. Блин! Чуть не расшибся башкой о прозрачную пластиковую дверь посреди коридора, настолько её не видно! Где тут панель-открывашка? Приложил треугольник — нет эффекта! Чёрт! Приложил ладонь с римером — раздался неприятный писк, но дверь не открывалась! Вдруг из комнаты выскочил какой-то форсер. Я не раздумывал! Бац в челюсть! Буду безжалостным: пнул отлетевшего к стене парня в грудь что есть мочи, тот закашлялся, осел. Браслет с фотошокером снялся очень просто, только вот на нём нет никаких кнопок. Надо его надеть! По-моему, Пола кулак потом сжала? Есть! Вспышка и тихий треск, несчастный форсер выпал из реальности. Я поудобнее его ухватил, подтащил к прозрачной двери и прижал его левую ладонь к панели доступа. Ура! Писк прекратился, дверь отъехала. И вот она, камера 1113. Ключ Марка справился успешно. И я оказался в узкой комнате, где на очень низкой кровати лежал Ян.

<tab>Он открыл глаза и смотрел на меня неверяще, мне пришлось снять уродскую штуковину с головы и растрепать волосы, чтобы он меня узнал:

<tab>— Н-да… уже галлюцинации… — промолвил он.

<tab>— Ян, я за тобой! Бежим! И я не галлюцинация! Живее! Вставай!

<tab>Он, конечно, встал, но по-прежнему тормозил, восхищённо разглядывал меня.

<tab>— Это и вправду ты? Ты пришёл меня спасти? Зачем?

<tab>— Ян, давай все признания потом! Нужно бежать! Считай, что я перечитал твоих стихов! Считай, что я пришёл на звук опасности от твоего индикатора! Считай что угодно, но бежим! Дорога каждая секунда!

<tab>Он всё равно тупит. Не почистили ли ему уже мозг? Ян вдруг коснулся моей щеки:

<tab>— Они убили Муху… И мне оставалось только ждать тебя…

<tab>Я перехватил его руку и дёрнул за собой, увлекая татуированного поэта прочь из камеры, но не успел. Вспышка синего света прямо в глаза! Спазм мозга, штырь от уха до уха… Темнота.

_______________________

<tab>¹ Сегрегация — политика раздельного проживания социальных групп.

========== Глава 7. 2121 ==========

<tab>

<tab>

<tab>Пробуждение ужасно: синие и фиолетовые пятна пульсируют, причиняя боль в висках и затылке. Как будто били по голове. Любая попытка открыть глаза и впустить в себя свет вызывает спазм. И ещё холодно. Я раздет? Хочется пить. Сглотнул в попытке смочить горло. И сразу услышал голос:

<tab>— Значит, очнулся?

<tab>— Дайте пить… — Мою голову бережно приподняли, всунули в рот какую-то пилюлю, и я почувствовал край стеклянного сосуда. Вода! Проглотил капсулу и выпил жадно всё до дна.

<tab>— Это лекарство, типант — обезболивающее. Сейчас будет лучше, — объяснил мне голос. Да, я сразу узнал этот голос — это та женщина, которая допрашивала архонта. Госпожа-протектор. Я попытался всё-таки разлепить веки, медленно, дозированно пропуская свет внутрь. Глаза слезились.

<tab>Я лежал то ли на столе, то ли на кушетке, голый. Помещение в зелёно-бежевой гамме — не медицинский бокс и не камера заключения. На стене картина — неужели Ван Гог? «Звёздная ночь над Роной» — два человека, едва различимых в буйстве тёмно-синих безумных мазков воды и неба, романтических пушистых звёзд и тёплых успокаивающих бликов. Рона… Эта река ведь начинается где-то на северо-востоке Франции? Может, таким мирным видом любовались после войны Иван, Пауль, Шон и та замечательная девчонка — Зои?..

<tab>Я повернул голову в другую сторону. Здесь длинный стол, пухлое кресло, вычурной формы светильник, на стене какие-то средневековые гобелены с еле заметными крестоносцами с красными крестами тамплиеров и маврами с тёмными лицами. Сражаются. В углу стоит краснофигурный лекиф, бликуя крутыми боками древнегреческой керамики. Такой мог бы быть и в доме у Лукиана Тавра. На столе красивый бокал и тёмная бутылка, выглядывающая из какого-то обёрточного материала… На этикетке ничего почти не видно, только год — 2014.

<tab>Я в своём времени?!

<tab>— Хочешь вина? — это спросила миниатюрная женщина с мудрёной причёской на голове. Женщина стояла, прислонившись к стене за светильником, поэтому я не сразу рассмотрел её. Она подошла к столу, плеснула из бутыли в бокал вина цвета венозной крови и подала мне. Пришлось сесть, свесив ноги, как оказалось с кушетки-мобайва. Чёрт! Значит, я всё-таки не дома… Я принял бокал из её рук и выдул залпом. Вкус терпкий, сочный, дымный и лимонный одновременно.

<tab>— Почему я голый? — вместо «спасибо» выдал я.

<tab>— Вино достали из моря, — вместо ответа сказала женщина. — Когда-то, до нашей эры, здесь было винодельческое хозяйство, много винохранилищ. Диггеры спускаются на дно и иногда поднимают наверх такое чудо. Стоит почти пятьсот сильверов! Только в двух номах можно встретить такие находки: здесь, в Дамне, и в Альпенике. Вино — моя слабость.

<tab>— Неплохое сухое вино. Почему я голый?

<tab>— Тебе делали генотест, — улыбнулась госпожа-протектор, показав ровные маленькие зубки. Но милой эту улыбку назвать нельзя. Узкие глаза превратились в злобные щёлки.

<tab>— И как диагноз? Не подхожу для жительства в Эдеме?

<tab>— Да, квазигендерный дефект — 50%, патология миокарда — 50%, склонность к авантюризму и мошенничеству — 70 %, критическое мышление — 90%, но это достигаемая позиция. Ты — стандартный «эйч-ди».

<tab>— Хм… А у вас, Ада Повэ, пожизненный протектор одиннадцати номов, какие проценты показывал геном? Я уверен — стопроцентные склонность ко лжи и властолюбие, проблемы с печенью, жестокость и, возможно, бездетность! — нагло выпалил я. Дама перестала улыбаться.

<tab>— Мой генспонент — государственная тайна. А за оскорбление государственного лица следует наказание согласно главе 12, статье 66, — её лицо стало непроницаемым. Вообще, я бы сказал, что госпожа-протектор китаянка: маленький нос, припухлые веки, высокие чёрные, короткие брови, высокие скулы и само лицо несколько плоскостное. Как у многих китаянок, очень трудно определить возраст: может быть, двадцать пять, а может, и сорок пять. Она налила в свой бокал ещё вина, пригубила, изящно отодвинув пальчик, развернулась ко мне. — Рассказывай! Кто ты?

<tab>— Человек, со своими достоинствами и недостатками, со своими убеждениями и опытом. Меня зовут Фома Чиж. Я не состою ни в какой фамилии, ни в каком номе и меня нет в базе данных. Я презираю ту систему обмана и дискриминации, которую вы здесь выстроили. Вы плохо знаете историю: все тоталитарные режимы недолговечны, и как только человек берёт на себя миссию Бога, так он тут же низвергается вниз. Почитайте на досуге Библию хотя бы. У вас-то она есть! И да, я блондин! — последнее прозвучало как манифест.

<tab>— Наша система выстрадана и подчиняется только одному — высшему благу Земли. Уже однажды дефективная культура и неконтролируемое размножение довели планету до коллапса. Я знаю, что ты получил образование, хотя и не знаю где… Так вот, ты должен знать, что 16% рождающихся неполноценны и не смогут самостоятельно обеспечивать себя, окажутся иждивенцами на плечах общества и природы. Ещё около 20% имеют дурную наследственность и непременно станут деградантами, причиняя колоссальный вред. Мы сегодня можем вычислить и тех, которые несут в себе зачатки сложных патологий: сердечная недостаточность, гепатит, рассеянный склероз, диабет, эпилепсия, астма. Таким нельзя иметь потомство! До сих пор иногда рождаются дети, лишённые всякого иммунитета: они — потенциальные распространители болезней христовой эры — чумы, эболы, гриппа, СПИДа…

<tab>— И одних вы истребляете либо в утробе матери, либо потом, беспомощных младенцев. Других стерилизуете и помещаете в гетто, не разрешая развивать дефективную культуру! А сама госпожа-протектор с удовольствием пользуется артефактами погибшей и такой дефективной культуры: пьёт вино, любуется Ван Гогом, декорирует свои кабинеты древними шпалерами, и, подозреваю, этот светильник какое-нибудь «солнце авангардного дизайна» сваяло…