Карла едва могла говорить. У нее болело горло от долгих часов горестных рыданий — она промучилась всю медленно тянувшуюся ночь.

— Он… он поселился вместе с Робертой. Она… она устроила сцену в казино, когда я попыталась увести его. Сказала, что я недостаточно богата для мужчины с такими увлечениями, как Расс, а она, Роберта, может себе это позволить. Я ей сказала… — продолжала Карла, захлебываясь судорожными рыданиями, вырвавшимися из глубины ее разрывающегося сердца, — что… что она пытается его купить, будто он жиголо, и знаешь, что она сделала, Дженни?

Дженни чувствовала, что у нее самой к глазам подступают слезы, и, глядя сверху на Карлу, хрипло прошептала:

— Нет, Карла. Скажи мне. Тебе надо выговориться. Поделись со мной своей болью, пожалуйста.

— Она сказала… — икнув, Карла с трудом сглотнула, покачала головой, словно не могла поверить в то, что так сильно страдает. — Она рассмеялась мне в лицо и сказала, что не мне об этом говорить, что я сама пыталась его купить, только у меня денег не хватило, и Расс ей рассказал, что компания не согласилась выдать вперед еще одну сумму наличными по моей кредитной карточке. Он ей рассказал это, Дженни. И они смеялись над этим.

Опустившись рядом с Карлой на колени и взяв ее за руки, Дженни стала ее уговаривать:

— Пожалуйста, прошу тебя! Не позволяй им одержать верх, Карла. Скажи себе, что все это ничего не значит. Он того не стоит…

Карла снова покачала головой, пытаясь осознать все случившееся, понять, как он мог так поступить, где и в чем она была не права.

— Он… он сказал, что я недостаточно зрелая женщина для него, что ему нужна настоящая женщина, такая, как Роберта, которая знает, как обращаться с настоящим мужчиной, и…

— Прекрати! — почти закричала на нее Дженни. — Не надо так себя мучить. Ты не должна позволять им так себя изводить. Он этого не стоит. Он использовал тебя с самого начала, но ты слишком добра и чиста, слишком доверчива, чтобы это понять. Радуйся, что обнаружила это сейчас, а не потом, когда он вытянул бы из тебя все, что у тебя есть.

Карла непонимающе взглянула на Дженни, потом призналась:

— Но он уже это сделал, Дженни. Он в пух и прах проигрался в казино, и я оплачивала его проигрыши и делала за него ставки, чтобы он отыгрался. Я перерасходовала свою кредитную карточку так, что не смогу расплатиться, даже если использую все, что получила после развода. Раньше он говорил, что вернет мне деньги, а теперь заявляет, что у него нет денег и никогда не было и что он думал, я понимаю, что он играет для меня, потому что я ничего не смыслю в азартных играх, и если бы он выиграл, я бы вернула свои деньги обратно и еще сверх того, а то, что он проиграл, — так это я сознательно шла на риск.

«Подлый ублюдок!» — про себя выругалась Дженни. О, как ей хотелось бы прямо теперь же добраться до него. Но сейчас важнее всего была Карла и ее боль.

— Послушай! Все это образуется как-нибудь. Тебе надо убедить себя в этом.

Дженни удалось заставить ее раздеться и лечь в постель, потом она позвонила и заказала горячий чай и суп. Позвонила Стиву, чтобы объяснить, что произошло нечто непредвиденное и она не придет на аукцион, но постарается увидеться с ним за обедом. Он спросил, имеет ли это отношение к Карле, и она ответила утвердительно, так, чтобы Карла не поняла, что они говорят о ней.

Дженни не хотелось оставлять Карлу одну, но, сидя рядом с ней в каюте, она чувствовала, что ей не по себе, — она боялась, что позвонит Керк и будет пытаться убедить ее какой-нибудь сказкой, которую придумает за это время, чтобы объяснить появление той ужасной фотографии с надписью. Но время шло, а телефон молчал, и она не могла не удивляться его молчанию. А потом с горечью напомнила себе, что это не должно ее волновать.

Было уже почти два часа, когда Карлу разбудил стук в дверь, и Дженни поспешила открыть. Это пришел Стив, он выглядел обеспокоенным и спросил, можно ли войти.

— Я заволновался, когда вы обе не пришли обедать.

— Не собираюсь снова появляться в столовой до самого конца круиза, — мрачно заявила Карла. Она откинулась на подушки, упрямо выпятив подбородок и борясь с подступающими слезами. — Не выйду из этой каюты до самого Амстердама.

Стив поспешил сообщить ей, что в этом нет необходимости, если она хочет избежать встречи с Рассом.

— Мигель сказал мне во время обеда, что он пересел за стол Роберты на весь остаток круиза.

Карла крепко зажмурилась, стиснула кулаки и прошептала:

— Если бы я только могла понять, в чем моя вина…

— Никакой твоей вины здесь нет! — воскликнул Стив. — Эй, послушай, Карла, я с самого начала раскусил этого парня. Он прохвост, он использует людей. Если эта старая клуша не понимает, что он прицепился к ней ради ее денег, то она просто дура.

— О, она это очень даже понимает, — быстро сообщила ему Дженни. — По словам Карлы, она даже этим гордится!

Стив только покачал головой, потом присел к Карле на постель и настойчиво посоветовал:

— Мне кажется, тебе не следует позволять испортить себе остаток круиза. Считай, что приобрела нужный жизненный опыт, и попытайся обо всем забыть. Сегодня есть чем заняться, и завтрашний день полностью занят. — Он повернулся к Дженни. — Я слышал, завтра собираются устроить еще один аукцион, так как сегодня утром он прошел с большим успехом!

— Но завтра предстоит вылазка на ледник, — напомнила ему Дженни.

Стив нахмурился.

— Послушай, я думал об этом, и, насколько понял, этот поход не из легких. Местами там довольно крутые подъемы, а когда доберешься до вершины, то к самому льду приблизиться нельзя — слишком опасно.

Дженни вспомнила, как Керк описывал путешествие на Бриксдалский ледник, какое это незабываемое впечатление — смотреть вниз на головокружительную, синелиловую толщу льда, которому тысячи лет, какой священный трепет охватывает при этом человека…

— Вы как хотите, — с вызовом ответила она, — а я поеду.

Карла не ответила, только смотрела в окно на катящий валы серый океан, словно принимала какие-то собственные решения — такие, которыми нельзя ни с кем поделиться.

— Если ты поедешь, я тоже поеду, — вздохнул Стив, а потом сказал: — Да, чуть было не забыл. На палубе сейчас будет происходить нечто сногсшибательное. Отправили норвежский вертолет на ледник, чтобы привезти большую глыбу льда в сетке. Собираются поставить ее в детском бассейне на корме, а потом откалывать по кусочку для всех, кто хочет попробовать лед на вкус.

Дженни подумала, что это будет редкое развлечение, наклонилась к Карле и потрясла ее за плечо.

— Пойдем, — настойчиво сказала она. — Что скажешь?

Карла покачала головой:

— Нет. Я устала. Останусь здесь. А вы идите вдвоем. Со мной все в порядке.

Дженни не хотелось уходить, но она подумала, что Карла, возможно, уснет, если они уйдут и оставят ее в покое. По-видимому, она не спала всю ночь.

— Ладно. Мы принесем тебе кусочек.

— Не надо.

Дженни обменялась со Стивом озабоченным взглядом, и они вместе направились к выходу из каюты. Они уже почти вышли за дверь, когда Карла слабым голосом окликнула Дженни.

— Я останусь в постели весь день… и не хочу никуда идти вечером, но… — Она сделала прерывистый вдох и медленно выдохнула: — Я бы все же хотела завтра поехать с вами на ледник, если вы не против.

— Конечно, не против! — воскликнула Дженни, испытывая облегчение оттого, что Карла как будто начинала оживать. Она вернулась и обняла ее. — Мы чудесно проведем время, — заверила она подругу, — вот увидишь.

Карла молча кивнула, попыталась улыбнуться, но вместо этого уткнулась лицом в подушку.

Выйдя в коридор, Дженни призналась Стиву:

— Я за нее беспокоюсь. Этот прохвост ее совершенно выбил из колеи.

— С ней все будет в порядке, — ответил Стив и осторожно спросил: — А ты как?

Не собираясь обсуждать свои неприятности, Дженни твердо кивнула:

— Со мной тоже все будет в порядке. — И она пожала плечами. — Никаких проблем.