Так грустно, думал он, сгорбившись и начиная спускаться от ледника обратно, ведь они словно корабли, что проходят в ночи…

Боже, как сильно он ее любит!

Во время полета Дженни шевельнулась, потом застонала. Носилки стояли на полу вертолета бок о бок. Сидящий над ней Стив наклонился, натянув привязной ремень, и схватил ее за руку.

Сухие губы разжались, и она с отчаянием едва слышным шепотом позвала:

— Керк… Керк…

Стив нахмурился.

— Это я, Стив, — твердо произнес он. — Я рядом с тобой, дорогая, и всегда буду рядом. А теперь успокойся. Все будет отлично.

И она снова затихла.

Глаза Дженни открылись, и она обнаружила, что вокруг незнакомый призрачный мир, наполненный тихими, приглушенными звуками. Но откуда эти резкие запахи? Она замигала и попыталась сфокусировать взгляд, однако туман не рассеялся. Она хотела заговорить, но что-то ей мешало, будто невидимая рука заглушала те звуки, которые Дженни старалась произнести.

— Доктор, по-моему, она приходит в себя.

— Хорошо. Я почти закончил.

— Очень глубокая рана?

— Нет. Раны на голове всегда сильно кровоточат. Накладывать швы не было так уж необходимо, но без них мог остаться еще больший шрам. С ней все будет хорошо.

— Вы думаете, у нее сотрясение мозга?

— Нет. Все выглядит не таким уж страшным. Думаю, она просто потеряла сознание, что неудивительно при данных обстоятельствах.

Дженни чувствовала себя так, словно перенеслась во времени назад, в тот летний вечер, когда поймала волшебного майского жука. В восторге побежав к маме, чтобы показать ей свое сокровище, малышка разжала кулачок и увидела, что там ничего нет. Так было и теперь с ее попыткой осознать реальность сквозь головокружение и туман в глазах. Были слова. Люди. Огни. Но она никак не могла составить из них осмысленную картину окружающей реальности. Она от нее ускользала. Как волшебный жук.

— Ладно. Мы закончили. Давайте перенесем ее в ту комнату, и пускай поспит. Останьтесь с ней. Теперь мне надо вправить лодыжку другой женщине.

Дженни почувствовала, что ее поднимают, опускают, перекатывают, снова поднимают, потом ощутила прохладу постельного белья. Ее накрыли одеялом до подбородка. Кто-то, какая-то женщина спросила, нужен ли халат. Мужчина ответил, что нет. Пускай она пока полежит спокойно.

Чьи-то губы нежно прижались к ее щеке, и Дженни счастливо улыбнулась. Где-то зазвонил телефон. Это будят Керка. Ему пора явиться на вахту. А ей пора возвращаться в свою каюту. Но как прекрасна была ночь в его сильных, любящих объятиях! Снова и снова они вместе возносились в экстазе к звездам, и никогда она еще не чувствовала себя такой прекрасной, такой желанной, такой любимой…

— Дженни, ты меня слышишь?

Это не Керк.

Не слышно восхитительного нордического акцента. Однако в голосе было нечто знакомое. Но кто это? Кто целует ее в щеку?

На этот раз Дженни удалось открыть глаза, и она увидела склонившегося над ней Стива, который расплылся в широкой улыбке, встретив ее вопросительный, недоумевающий взгляд.

— Эй, соня! Добро пожаловать обратно в мир живых. Знаешь, ты всех нас напугала до смерти…

— Сэр, отойдите, пожалуйста… — Женщина в белом халате отстранила его и взялась прохладными пальцами за запястье Дженни, проверяя пульс. Потом начала обертывать вокруг ее руки манжету аппарата для измерения давления.

— Что… — попыталась заговорить Дженни, у нее накопилось столько вопросов, но медсестра попросила ее помолчать, пока она не закончит измерять давление. Наконец она кивнула в знак того, что можно говорить. И оставила их одних.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Стив.

Дженни медлила с ответом. А как она должна себя чувствовать? Какого самочувствия от нее ждут? Что происходит?

И тут она вспомнила сразу все, и случившееся захлестнуло ее ужасом: лед, карниз, падение, Карла, веревка, подъем, голос — кажется, голос Керка, затем ничего.

— Карла! — воскликнула Дженни. — Как она? Они ее вытащили?

Стив заверил Дженни, что с Карлой все в порядке.

— Она отдыхает в соседней комнате. Док починил ей лодыжку. Сказал, перелом не очень сложный, но потребовалось наложить гипс, а потом ей придется некоторое время ходить на костылях. У тебя на голове небольшая рана, — продолжал рассказывать Стив, — но сотрясения мозга нет, как опасался док. Он говорит, что тебе будет поначалу немного больно, но ты очень везучая леди.

Как раз в этот момент вошел доктор, чтобы еще раз проверить, как она себя чувствует, все ли в порядке. Он сказал, что хотел бы оставить ее в изоляторе на эту ночь и понаблюдать, чтобы убедиться, что они ничего не упустили.

— Голова болит? — поинтересовался он.

— Нет. У меня немного болит все тело, больше ничего.

— Замечательно. Сейчас пришлю вам поесть — суп, чай.

Доктор ушел, заверив Дженни в ответ на ее расспросы, что Карла тоже поправляется. Дженни спросила у Стива, который час, и была поражена, узнав, что уже около шести вечера.

— Как я снова очутилась здесь?

— Ты не помнишь, как летела на вертолете?

— Я ничего не помню, кроме того, как кто-то начал тащить нас из той дыры, а потом треск обваливающегося карниза. После этого все куда-то провалилось. — Затем, сгорая от желания узнать, действительно ли она слышала голос Керка или он существовал лишь в ее воображении, Дженни спросила: — Тот человек, который со мной говорил, который приказал обвязать Карлу веревкой, кто это был?

Стив набрал побольше воздуха, потом медленно выдохнул. Он не собирался ничего ей рассказывать об участии Керка во всей этой истории.

— Все сделали спасатели. Они доставили тебя и Карлу сюда. — И быстро прибавил, стремясь увести разговор от самого решающего момента спасения: — Посадка на палубу выглядела впечатляюще. Корабельный фотограф снимал ее. Это было зрелище: ты, я и Карла, прилетевшие на норвежской летающей «скорой помощи».

Дженни с сожалением вздохнула. Значит, это всего лишь ее воображение, ее помраченный рассудок сыграли с ней злую шутку.

— Теперь я буду о тебе заботиться, — продолжал Стив. — Послезавтра мы прибудем в Амстердам, и я не отойду от тебя ни на шаг по пути обратно в Атланту. Я уже сходил в радиорубку и связался по телефону, так что в аэропорту нас будет ждать машина и отвезет прямо ко мне домой. Там нас встретит прислуга, которая приходит, когда у меня живет Стиви, и она поможет мне ухаживать за тобой, и…

— Погоди минуту! — Дженни сделала над собой усилие и села, с удовлетворением отметив, что начинает снова чувствовать себя как прежде. — Ты слышал, что сказал доктор, Стив. Со мной все в порядке. Только немного тело болит, и я пережила потрясение. Кости все целы. И, безусловно, нет никакой необходимости укладывать меня в постель у тебя дома, чтобы за мной ухаживала твоя прислуга. Спасибо, конечно, но нет.

— Я настаиваю. — Он пододвинул стул, сел и взял ее руки в свои, крепко сжал их и посмотрел в глаза. Он надеялся, что сила чувства, которое он к ней испытывал, передастся ей. — Дженни, послушай! Ты мне небезразлична. Правда. Я даже уверен, что начинаю в тебя влюбляться, если уже не влюбился… — У него вырвался нервный смешок.

Дженни воспользовалась этим мгновением и попыталась перебить его, возразив:

— Стив, погоди, мы друг друга почти не знаем, и…

— Нет! — воскликнул Стив, и его брови взлетели вверх, он с отчаянием почувствовал: сейчас или никогда. В данную минуту ей от него не сбежать, у нее нет выбора, и ей придется его выслушать, а он хорошо знал все, что необходимо было ей сказать. — Дженни, ты не понимаешь. Такую женщину, как ты, я всегда искал. В тебе есть все качества, которые мне нужны: ум, благородство, привлекательная внешность, достоинство, обаяние — все, что мне необходимо в жене, матери моего сына и других детей, которых я хочу иметь. Ты подходишь мне по всем статьям. Я это знаю, чувствую, и, если ты будешь честна сама с собой, ты тоже это поймешь. Я не собираюсь тебя торопить. Нам необходимо время, чтобы все спланировать. Но я хочу, чтобы ты знала о моих намерениях. Я люблю тебя, Дженни, я хочу на тебе жениться. И я на тебе женюсь.