известить их, и ещё недели, чтобы они добрались сюда. Проклятье, я сотню раз говорил

Рикардо, что нельзя так рассредотачивать людей. Что рано или поздно кому-нибудь

придёт в голову ударить нас изнутри, пока мы кидаем орды на эти жалкие соседние

государствишка…

Уилл нахмурился, подозревая, что к этим жалким государствишкам относится также и

Хиллэс, однако Риверте и этого не заметил – он казался крайне возбуждённым и быстро

шагал взад-вперёд по пригорку, энергично похрустывая костяшками пальцев.

– Значит, Даккар потерян, – проговорил Гальяна. Похоже, присутствием Уилла он

смущался теперь не больше, чем Риверте. – Не сомневаюсь, монсир, его величество с

лихвой возместит вам этот убыток…

– Да, да. Ты же сам читал, он уже пообещал мне поместье в Ченжиле – то самое, которое я

клянчу у него уже третий год, помнишь?

– В таком случае могу вас поздравить. Всё к лучшему. Ченжил…

– К лучшему, к лучшему, – повторил Риверте – и снова посмотрел на Уилла. – Кстати, его

величество не забыл и вас в своём послании.

– Меня? – вздрогнул Уилл.

– Ну разумеется. Вы ведь были в Даккаре на моём попечении – не думаете же вы, что мы

бросим вас на растерзание руванским нелюдям? Они бы были нам за это слишком

признательны… Но нет. Его величество приказал мне доставить вас в замок Журдан и

передать под ответственность тамошнего коменданта. Видите, сир, о вас заботятся не

меньше, чем обо мне.

Его голос звучал так насмешливо, что Уилл не мог взять в толк, радоваться ему

избавлению или ещё больше страшиться будущего. Сведений, лившихся на него потоком,

было слишком много, и после этого безумного утра он не мог уложить их в голове.

– А вы, – вдруг вырвалось у него, – не останетесь в Журдане?

Он заметил кривую ухмылку на лице Гальяны и, сам не зная отчего, похолодел. Риверте

ответил, по своему обыкновению, нарочито небрежным тоном:

– О нет. С чего бы? Я терпеть не могу Журдан. Там даже нет музыкальной комнаты. И

библиотека оставляет желать лучшего. А что до повара, так ему вообще надо отрубить

руки во имя искусства кулинарии. Нет, и не просите меня, Уильям, это место решительно

не по мне.

– Журдан, – словно сжалившись над Уиллом, пояснил Гальяна, – это тюрьма.

Уилл почувствовал, что у него немеют пальцы. Он переступил с ноги на ногу, пытаясь

унять это жутковатое ощущение.

– И отвратительная тюрьма, уж мне поверьте, – добавил Риверте. – Я сиживал в нескольких

и имею с чем сравнить. Нет, я не поеду в Журдан.

– Монсир… – начал было Гальяна, и Риверте, словно вовсе не слыша его, спокойно

добавил, не сводя с Уилла глаз:

– Но и вы туда не поедете.

На несколько мгновений повисла тишина. Где-то протяжно и тревожно выла корова.

– Уильям, сверните мой плащ, будьте любезны. Боюсь, нам пора возвращаться.

– Сир Риверте, – в голосе Гальяны звучало предупреждение, – вы уверены, что взять этого

юношу в Сиану будет разумным решением?

– Кто говорит о Сиане? Я не собираюсь ехать в Сиану.

Впервые Уилл увидел, как с лица Гальяны сползает его вечная мерзкая самоуверенность.

– Но, монсир… Приказ короля…

– Каков хитрец, а? – обращаясь к Уиллу, то ли посетовал, то ли восхитился Риверте; он уже

подошёл к коням и быстро снимал с них путы. – Он думал, что сумеет выкурить меня из

Даккара таким образом. Знал, чертяка, что, если бы не эти треклятые руванцы, я бы не

меньше месяца ломался для виду. Но разве я могу теперь доставить ему такое

удовольствие? Нет уж. Уильям, вы сможете ехать галопом? – вопрос прозвучал резко и

неожиданно прямо. Уилл вздрогнул. Между ягодиц снова заныло.

– Я… постараюсь.

– Вы меня очень обяжете. Боюсь, нам нельзя терять ни минуты.

Он уже вскочил в седло. Уилл, поспешно сгребя его плащ и закинув его на круп вороного

жеребца, последовал его примеру, хотя и не столь резво. Гальяна неотрывно смотрел на

своего господина.

– Быстрей, быстрей, – трогаясь, бросил Риверте им обоим. – У нас тысяча дел.

И, как оказалось очень скоро, он ничуть не преувеличивал.

То, что воспоследовало в замке Даккар и его окрестностях, больше всего напоминало

Уиллу описание Великого Исхода азритов, описанного в первой книге Священных Руад,

то есть одного из самых масштабных, значимых и суетливых событий в мировой истории.

В течение дня Риверте разослал гонцов во все уголки Коральена, включая самые

отдалённые и заброшенные деревеньки. На следующий же день народ со всей долины

потоком хлынул к Даккару, надеясь найти укрытие от грядущего нашествия врага за его

стенами. Сонный пейзаж разительно переменился: теперь поля были запружены обозами,

конными телегами, но более всего – пешими крестьянами, торопливо стягивавшими к

Даккару свой самый ценный скарб. На севере целый день стоял столб дыма:

патриотически настроенные обитатели одной из деревень предпочли поджечь её сами,

лишь бы не оставлять врагу возможность пополнить там припасы. Впрочем, всем им, как

узнал Уилл, была обещана компенсация утраченного из кармана сира Риверте. Похоже, он

был не самым худшим хозяином – во всяком случае, люди, сбегавшиеся со всех сторон к

Даккару, выглядели хотя и испуганными, как и положено беженцам, однако твёрдо

верящими в способность сеньора защитить их.

Уилл глядел на всё это со стены, чувствуя лёгкий ужас: он не представлял, как хотя и

обширный, но всё-таки не каучуковый замок мог вместить всю это ораву, включавшую

несколько сотен человек. Ответ был: с трудом. Прибывающие люди даже не пытались

идти в жилые помещения и разбивали палатки и тенты прямо во дворе, у самых ворот,

стараясь оказаться подальше от стены и поближе к главной башне, в которую всем

пришлось бы прятаться в том случае, если бы враг взял наружные стены. Места было

мало, и борьба за него велась нешуточная; несколько раз за один только день Уилл видел,

как солдаты Риверте разнимали вспыхивавшие между крестьянами драки. Самых рьяных

драчунов наскоро пороли, после чего вручали копьё и записывали в ополчение. Во дворе

стоял жуткий ор, образованный сливавшимися криками женщин, бранью мужчин, плачем

младенцев и надрывным воем скотины – многие крестьяне пытались спасти хотя бы одну

лошадь или корову, от которых в немалой степени зависело их существование; места для

животных тоже хватало едва-едва, и они истошно выли, возмущённые теснотой и грубым

обхождением.

Что до Риверте, то его Уилл в первый день не видел вообще. Сперва он заперся у себя в

кабинете и два часа кряду что-то обсуждал с Гальяной. Уилл подозревал, что

догадывается о предмете разговора. Всё это нашествие надо было чем-то кормить –

возможно, многие недели, пока замок будет находить в осаде, и необходимость

обеспечить Даккар с его резко выросшим населением необходимым продовольствием

стояла на первом месте, одновременно с необходимостью обеспечить оборону замка.

Последующие дни Риверте самолично носился по своим владениям, организовывая

доставку продовольствия, приглядывая за передвижениями беженцев и срочной

вербовкой ополчения; когда стало ясно, что больше людей замок не вместит, Риверте

договорился с одним графом из числа сових соседей и отправил часть крестьян к нему,

снабдив их на время путешествия эскортом из своих солдат. Закончив с этим, он вернулся

в замок и принялся проверять припасы, организовывать посты, следить за раздачей

оружия и укреплением стен, разнимать драки и мирить разбушевавшихся женщин, каждая

из которых пыталась урвать для своего семейства кусочек стены под главной башней.

Уилл не раз видел его, широким шагом проносящегося по двору в неизменном

сопровождении детей и собак, переступающего через чьи-то ноги, торчавшие тут и там,