Драк выразительно посмотрел на Заречнева. Тот перехватил его взгляд, испуганно сказал: — Что ты на меня так смотришь? Думаешь, я тоже умею делать «облако спрута»? Ответ зелёного верзилы потонул в дружном хохоте курсантов.

Прошло несколько дней. Машу тоже «выписали из больницы». У входа в медицинский центр её встречали все новобранцы. Чёрный хитиновый покров богомолки, от чудовищных перегрузок треснувший в некоторых местах, затянулся. Желтовато-коричневая соединительная ткань образовала замысловатый рисунок на её теле. К жучихе подошла Ирина, подушечками пальцев провела по одной из желтоватых линий.

— Больно? — спросила она, глядя в большие фасеточные глаза жучихи.

— Сейчас — уже не очень. — честно ответила молодая богомолка. — Но сначала боль была просто невыносимая. У нас, на планете или в корабле, если такое случается, мы обречены.

— Почему?

— Жизнь одного существа не стоит ничего. Имеет значение только Улей. Ценность имеет только жизнь Царицы Улья. Жизнь и существование всех остальных…. Нас слишком много, чтобы дорожить жизнью отдельного индивидуума. А второе — у нас нет такого оборудования, как здесь. Богомол, получивший такие повреждения, какие получила я, быстро погибает.

— И ты это знала? Выходит, ты сознательно пошла на это?

— Да. Это так.

— Но почему? Ведь мы — люди, ваши враги….

— Вы — мой Улей. И кроме вас, у меня больше никого нет. Я должна защищать свой Улей даже ценой своей жизни.

У Ирины на глаза навернулись слёзы. Юрий, как пушинку, подхватил на руки Машу, понёс её в каюту.

Вечером, уже после «официального отбоя» в каюту бывших гладиаторов заглянул Тимофеев.

— Чё, дрыхнуть собрались? — довольно фамильярно сказал он, обращаясь, разумеется, к землянину. — Придётся это дело отложить. Вас все ждут.

— Кто — все? И где ждут?

— Пойдёмте с нами, всё узнаете.

Сашка, заинтригованный заговорщицким тоном Евгения, спрыгнул на пол, быстро натянул брюки и футболку. Драк проделал то же самое.

— Оружие — не брать! — через плечо бросил Тимофеев, направляясь к выходу. Сашка и Ар'рахх переглянулись, улыбнулись.

В тренажёрном зале собрался весь экипаж яхты, включая богомолку. Не было только бессмертной и «так, сказать, навигаторов» — Олега и Станта.

Люди и жучиха собрались в одном из углов помещения, что-то живо обсуждали.

— Ну, вот, все в сборе! — воскликнул Дягилев, как только троица пересекла порог зала. Он махнул рукой, Самочернов наклонился, достал из угла что-то довольно большое и круглое, из серебристого металла.

— Прошу всех к столу! — шутливо произнёс Юрий, довольно похлопывая по серебристому боку пузатенькой ёмкости.

Люди, богомолка, драк расселись вокруг верзилы на мягкие татами. Откуда-то появились стаканчики, хлеб, консервы…. «Для полноты картины не хватает только свеженарезанного зелёного лучка». — подумал Александр, присаживаясь у «стола». Рядом опустился драк, за его спиной тенью пристроилась Маша.

— Друзья! — булдаковским голосом произнёс Юрий, добровольно беря на себя роль ведущего этого явно не санкционированного «праздника». — Повод сегодняшнего собрания вам всем хорошо известен. Мы сегодня официально, так сказать, принимаем в наш коллектив трёх новых членов. Все заулыбались, кто-то даже похлопал.

— События, которые произошли совсем недавно, дают нам право сказать, что…

— Слышь, Юрик, хорош базарить! — оборвал его Тимофеев. — Лучше наливай! А то у всех горло уже пересохло! Земляне одобрительно загудели, подтверждая правоту его слов. Металлическая ёмкость пошла по кругу.

Сашка, на пробу, плеснул себе немного в стакан, осторожно понюхал. Пахло… самогоном.

«Ну, да. Всё правильно»! — негромко пробурчал он себе под нос. — «Там, где водка — там и Россия»!

— В, общем, так! — сказал Дягилев, обращаясь к Заречневу и Ар'рахху. — С боевым крещением вас! И — тебя, Маша! — Он приподнял свой стаканчик, наклонился в сторону жучихи. Всё залпом выпил. Сашка сделал то же самое.

«Крепкая, блин! — отметил Заречнев, морщась и цепляя кусочек хлеба. — И где они, её, черти, гонят-то»?

— Погоди, Жень! — сипловато пробасил Паршин, меланхолично закусывая выпитое. — Я думаю, нашим новобранцам нужно кое-что объяснить.

— Валяй! — легко согласился Евгений.

— Знаешь, почему мы сегодня все вместе выпиваем, и все поздравляют вас с боевым крещением? — обратился Демьян к Александру. — Мы хотим, чтобы именно ты знал и понимал, что есть граница, за которой ваш личный успех или неуспех не имеет никакого значения. Не морщься! Да, я знаю — тебе это не очень приятно слышать. Но ты должен это услышать. Ребята не видели, а я смотрел почти все твои приключения на планете твоего друга. Не скрою, некоторые моменты были очень даже занимательными. Тебе не откажешь ни в личном мужестве, ни в сообразительности.

Но здесь — совсем другая ситуация. Раньше от твоей ошибки, от твоего успеха или неуспеха зависела только твоя жизнь, иногда — жизнь твоего друга. Теперь цена твоей ошибки возросла во много раз. Ты должен понимать, и понимаешь, конечно, что если ты, я, Евгений, Юрий — да кто угодно…. Любой из нас, если он ошибётся, ставит под угрозу жизнь всех остальных. Мы — коллектив. Улей, как говорит — вот она! И оружие у нас — коллективное. Ты и твой друг должны понять, что игрушки, вроде Игр Богов или Дня Патруля, закончились. Здесь, во Вселенной, всё по-настоящему, всё по-взрослому. Здесь нет схваток один на один. Здесь, если воюют, то корабль на корабль, звездолёт на звездолёт. Один человек, один драк, один богомол — это ничто, пылинка…. Выстоять может только группа, коллектив, команда. Улей, если угодно.

Каждый из нас на своём месте должен делать и делает максимум, на что он способен, и даже больше. Только так мы сможем выстоять. Проще говоря — остаться в живых. Вселенная — не самое приятное место. Иногда она становится слишком тесной даже для двух кораблей. И тогда — сам видел, что происходит.

Я хочу выпить за то, чтобы вы, как и каждый из нас, всегда помнили и осознавали ответственность за всех остальных. За меня, за Женек, за Юрика, за Машу, за самих себя. Ваш визит в крейсер аресян показал, что вы — на правильном пути. За вас, мужики!

— За нас! — нестройным хором повторили тост земляне, сдвинули стаканчики над центром «стола».

— Тебе это Дита попросила сказать? — спросил Заречнев, наклонившись почти к самому уху Демьяна.

— Нет, не она. Она и не знает ничего о нашем «фуршете». Ей сейчас не до нас. Закрылись в рубке с компьютерщиками, кажется, чевой-то раскопали в своих файлах. Я её знаю — до утра там просидят.

— А что именно?

— Не говорят….. Не переживай, придёт время — все скажут. И задание получишь, и опять на смерть пойдёшь.

— Да меня это не сильно-то и пугает.

— Я — заметил. Это и плохо. Должен же ты, наконец, понять, что ты — не один. Если погибнешь ты — по глупости, или из-за ложного героизма, можешь потянуть за собой кого-то из нас. Хорошо — если не всех. Нужно не жертвовать собой, а добиваться результата. Пусть за свою родину погибнут наши враги. Усёк?

— Усёк! Ёмкость опустела только после полуночи….

— Демьян! А-у! Демья-ан! — бессмертная недовольно покрутила головой, отвернулась от видеофона, с трудом разлепив веки, посмотрела на часы, на всякий случай потёрла глаза. Морфей, Бог сновидений, сын Бога сна Гипноса — никак не хотел её отпускать.

— Ты почему не отвечаешь? Скоро полдень! Ты что, опять «упражнялся»?

— Да, было немного…. — хриплый голос первого пилота подтвердил догадку Диты.

— Что, как обычно — отмечали боевое крещение?

— От тебя ничего не утаишь, командир. А что делать — традиция! — притворно вздохнул на другом конце провода первый пилот.

— Ну, ну…. А кто эту традицию выдумал?

Паршин крякнул, но ничего не ответил. Крыть было нечем — «традицию», причём очень давно, придумал именно он.

— Все, наверное, спят, как сурки?

— Ну…. Не все. Аррах и Маша несут вахту, например.