— О метеоритном дожде! — отчеканил Евгений, вставая и с улыбкой глядя в глаза патронессы.

— Надеетесь научиться самостоятельно проходить через пояса астероидов? Ну-ну…. Посмотрим. Пока из землян это удавалось мало кому. Эти подвиги по силам только сородичам Маши, да некоторому числу элоям. Впрочем…. В нашем экипаже есть курсант, чей потенциал пока неясен даже мне. Да-да, я говорю о тебе, Аррах. Отнесись-ка ты посерьёзнее к тренировкам с оружием главного калибра. Кто знает…. Во всяком случае, потенциал я у тебя вижу.

Драк недоумённо покрутил головой, обнаружив, что всё внимание неожиданно переключилось на него. Он пожал плечами, сказал по-русски:

— Я пост'раюс!

Неделя пролетела незаметно.

Бессмертная вновь загнала курсантов в тренировки «по самое не могу». День строился по жёсткому распорядку. Утром, после завтрака и до обеда — тренировки в тренажёрном классе или на орудиях главного калибра. Мокрые от пота, уставшие, словно студенты-первокурсники после разгрузки вагона с цементом (и такие же грязные!) курсанты наскоро ополаскивались в душе, мчались в столовую на обед. После обеда — час отдыха. Самые «ушлые», типа Сашки Заречнева или Женьки Тимофеева умудрялись почти весь час проспать в своих каютах. Самочернов и Никитина завистливо переглядывались, глядя на похрапывающего новобранца и Юриного напарника Евгения Тимофеева — их-то нервная система была не столь стабильной, как у этих двух; сон днём — это удовольствие было не для них.

Дягилев, Демьян и Дита почти не выходили из командирской рубки, по очереди неся вахту. Из рубки же бессмертная и старшие офицеры корабля внимательно следили за всеми упражнениями подопечных.

После отдыха все, за исключением первого пилота и старшего офицера, отправлялись в спортивный центр. Сложно было сказать, какие цели преследовала бессмертная, но на матах курсанты проливали пота даже больше, чем за ручками орудий главного калибра.

Больше всех, как ни парадоксально, доставалось самым опытным следопытам и разведчикам Диты — Сашке и Ар'рахху. Хозяйка Звёздной Академии проводила занятия сама, она лично контролировала выполнение всего, что отрабатывали эти двое, и гоняла их особенно нещадно, добиваясь беспрекословного подчинения командиру, оточенного владения оружием и телом.

Александр, в тысячный раз повторяя одно и то же движение, с остервенением бросая на татами твёрдое, как дерево, тело драка; приземляясь спиной на эти же тонкие маты после бросков Ар'рахха, грезил только об одном — чтобы побыстрее закончился этот кошмарный подготовительный период и началось то, ради чего их всех бессмертная собрала на этом корабле.

Наверное, бессмертная мечтала о том же. Вот только видела это несколько иначе — не так, как курсанты Звёздной Академии.

Вечернего приёма пищи все курсанты ждали, пожалуй, так же, как умирающий с похмелюги алкаш — открытия водочного магазина.

Звёздные рекруты и новобранцы, едва ворочая ногами от смертельной усталости, молча садилась за столы, вяло бренча вилками по металлическим тарелкам, меланхолично жевали «пайку».

После ужина курсанты в последний раз, «клёвая» носами, выслушивали «дежурное» наставление патронессы, едва передвигая ноги, в последний раз шли в душ. Кажется, некоторые из рекрутов засыпали ещё до того, как их тела успевали прикоснуться к простыням кроватей.

Появление на переднем обзорном экране звёздного скопления фантастической красоты вызвало у всех плохо скрываемое ликование — оно означало конец первого этапа путешествия, и как минимум — перерыв в «пыточных» тренировках. Если, конечно, Дита не оставит за себя Паршина или Дягилева наблюдать за тем, как тренируются курсанты.

…Такого зрелища Сашка не видел даже в фантастических фильмах. Тонкий серебристый хула-хуп, «проткнувший» поперечными серебряными спицами небольшую планету земного типа, по мере приближения к нему яхты значительно увеличился в размерах, начинал делиться на разноцветные сегменты, дробиться на одиночные блоки и модули….

А россыпь космического мусора вокруг серебристого космического «велосипедного колеса», при более детальном рассмотрении, оказалась скопищем большого числа космических судов самого разного типа — от пузатых, явно транспортных «дирижаблей», до «хищных», несомненно, военного предназначения, кораблей. Всё это скопление разнокалиберных межзвёздных и межпланетных транспортных средств в окрестностях хула-хупа непрерывно двигалось, вращалось, ускорялось и тормозило, как казалось — весьма хаотично. Но Женька Тимофеев, незаметно появившись за спинами Александра, Ирины и Ар'рахха, просто намертво «приклеившихся» к иллюминаторам, пояснил, что хаос — кажущийся, таковым движение здесь видится только для неискушённого наблюдателя, а на деле все космические корабли в районе Пояса Ареса перемещаются по строго очерченным в пространстве коридорам. Есть коридоры для подлёта, есть — для отстыковки и выхода в открытый космос, существуют строго очерченные маршруты для перелёта от одной точки Пояса к другой. За соблюдением правил следят строго. Ибо они, как известно всем, «написаны кровью».

Другими словами — за каждым писанным и неписанным правилом — чья-то жизнь, часто — не одна. Нарушителей потому здесь не просто наказывают, их — карают. Иногда — очень жёстко, вплоть до немедленного уничтожения космического транспортного средства, злостно угрожающего безопасности других судов и кораблей.

— А нас не подстрелят? — полушутя-полусерьёзно полюбопытствовал бывший гладиатор.

— Нас? Нет! Демьян Паршин — пилот очень опытный. Здесь бывал много раз. К тому же многим пилотам в этой части Галактики известны его боевые качества. Мало кто из его противников оставался в живых после встречи с ним на боевых курсах. Хотя такие счастливчики — есть. В том числе и на Поясе Ареса.

— Он, чё, на самом деле так крут?

— Да, на самом деле! Ты бы видел его в деле…. Он управляет истребителем, как сам Бог. Быстро думает, быстро принимает верные решения. В этой части Галактики лучше него точно никого нет.

— А в другой?

— Не знаю. Мы там ещё не были. Может, там и есть кто-то, кто «уделает» нашего Демьяна Юрьевича, но я сомневаюсь. Теперь, когда до второй «прививки бессмертия» ему осталось всего ничего….

— Второй? То есть… А сколько ему лет? И давно он летает?

— Сколько лет ему — неизвестно. Да и вряд ли это теперь имеет какое-то значение. Его биологический возраст, пока он будет жив, неизменно будет колебаться около тридцати пяти — тридцати семи лет. А летает он со Второй Мировой.

Демьян не любит об этом распространяться. Но как-то раз, после очередного «возлияния», рассказал…. Летал он, кстати, на штурмовике ИЛ-2. Воевал почти два года. А сбили его под Кенегсбергом, ночью. Напоролся на крупнокалиберный зенитный пулемёт, когда их полк штурмовал город. Самолёт упал в болото. Паршин здорово переломался, самостоятельно выбраться из кабины не мог — зажало скошенными «ильюшиным» деревьями. До утра он точно не протянул бы. Когда увидел голубоватое свечение, сначала подумал, что это немцы…. Оказалось — эти…. Вытащили, вылечили…. Кстати, немецких пилотов я тоже встречал.

— Ну, и как?

— Да как. Нормальные ребята. Когда спадает вся эта идеологическая шелуха, лучших партнёров не найти. Надёжные, педантичные. В беде никогда не бросят. Подстрахуют…. Да со временем сам всё увидишь.

— А Дита говорила, что в Академию набирают только русских.

— А ты верь ей больше. И кто тебе сказал, что Академия Диты — единственная в своём роде?

— Что-то ты разболтался, курсант! — раздался строгий окрик элойки, неслышно приблизившейся к землянам и драку. — Быстренько беги за Самочерновым, бери его за шкварник и немедленно отправляйтесь в ангар, готовьтесь к вылету на истребителях сопровождения.

Женька прикусил губу, промолчал, выразительно глянул на Заречнева. Дробный топот его ног по металлическому полу наглядно продемонстрировал всем, как нужно выполнять прямые указания своего командира.

Бессмертная на Сашку даже не взглянула. Она взяла за руку зелёного верзилу, отвела его в сторону в сторону и о чём-то недолго шепталась с ним. После чего, довольная чем-то, быстро ушла по коридору в сторону рубки.