— Очень мило с твоей стороны так заботится. Конечно, я согласна, — Эрика смутилась. Она тут все подозревала Лестера в коварстве, а он старался для нее и волновался о ней.

— Заботиться о тебе приятно. Сплошное удовольствие, — заверил Лестер, а потом велел по громкофону подать завтрак на двоих к нему в спальню.

Управились слуги стремительно: Эрика едва успела усесться поудобнее, с помощью Лестера, который заботливо обкладывал ее подушками, чтобы ей было удобнее. Сегодня еду подвала не знакомая Эрике со вчерашнего дня Мидж, а совсем молоденькая горничная, с длинным острым носиком и неловко заколотым чепцом, который из-за этого слегка сбивался набок. Она ввезла в комнату серебристую тележку, уставленную едой, и остановилась, ожидая дальнейших указаний.

— Можешь идти, Рита, благодарю, — сказал Лестер, видимо, желавший, как и вчера, поскорее снова остаться наедине с Эрикой.

— Да, ваше… м… сиятельство. Конечно, ваше сиятельство, граф… Тенланд, да, — запинаясь, протараторила она, заметно покраснев. Торопливо раскланялась, поправила чепец, отчего он съехал набок только сильнее, и еще торопливее скрылась в коридоре, затворив за собой дверь.

— Рита — дочь моего конюха, я ей не могу отказать в месте, хотя она все время смущается и что-нибудь путает, — пояснил Лестер, едва она скрылась за дверью.

А потом встал и подкатил тележку к кровати, достал с ее нижней полочки столик на кротких ножках и принялся расставлять на нем еду.

— Бедняжка, трудно быть такой неловкой, — посочувствовала Эрика, а потом похвалила Лестера: — Очень щедро с твоей стороны давать ей работу и заботиться о своих людях.

В голове тем временем било набатом: «Все-таки мошенник! Мошенник! И никакой он не граф!» Через этот шум, стоящий в голове Эрика едва смогла додуматься до мысли, что все же девица действительно могла быть неловкой, а не путаться в титуле своего хозяина от того что он называется не тем, кем является.

— Я думаю, неловкость со временем пройдет. А ее отец служит моей семье уже пятое поколение, Рита, соответственно, шестое. Это почти родственные отношения, — Лестер, похоже, не заметил ее волнения, и общался с ней, как ни в чем ни бывало, одновременно намазывая мягким сыром кусочек свежего хлеба. — Вот, держи! За тем, чтобы ты хорошо питалась, я тоже намерен следить внимательно и строго, — сказал он, протянув ей бутерброд, и принялся разливать по чашкам чай.

— Мне приятно, что ты ценишь такие отношения с людьми, — искренне сказала Эрика, но притом подумала, что тем более мало шансов, что девица будет что-то путать, если она привыкла к его титулу с рождения.

— Ну, в целом, я предпочитаю с людьми ладить, невзирая на свою бесцеремонную натуру, — смущенно потерев свой выразительный злодейский нос, ответил Лестер и придвинул к ней поближе вазочку с печеньем. — И с твоими дядюшкой и тетушкой намерен поладить тоже. Сейчас поедим — и сяду писать им письмо.

— Я бы, пожалуй, тоже черкнула записку, что я в целом в порядке. А то они будут волноваться! — согласилась с планами Лестера Эрика.

В голове у нее творился кавардак и она думала о том, что наверное странно, когда тебе так откровенно сильно нравится такой натуральный злодей, как Лестер. Он был хам, мошенник и обманщик, не гнушался похищением девиц и, несмотря на это все, Эрика понимала, что правда хочет за него замуж, и если не умрет и это надолго — хочет тоже. С ним наверняка будет весело. Но мог бы ей врать поменьше! Ее вполне бы устроил Лестер и не будь он граф. Но вот кто он на самом деле — это вопрос!

Лестер, между тем, сознаваться во вранье, разумеется, не собирался вовсе. И продолжил говорить с ней так же беззаботно и воодушевленно:

— Конечно, мое сокровище! Пойдем вместе в мой кабинет, заодно покажу тебе письмо для дядюшки.

Покуда говорил, он намазывал второй бутерброд. По всему, вознамерившись взяться за питание Эрики всерьез. Так что к концу завтрака она ощущала себя очень сытой, с его уговорами и постоянным подсовыванием ей новой еды. А Лестер продолжил вести себя, как Лестер, и, когда она умылась и оделась, отнес ее в кабинет на руках. Усадил там в кресло напротив своего стола, выдал письменный прибор, уселся за стол сам, открыл верхний ящик, глянул в него, очень торопливо закрыл и открыл следующий. Оттуда он извлек новенькую ручку-самописку, Эрика такие только на картинках видела, и взялся за письмо. Он управился с ним быстро и придвинул к ней лист, исписанный мелким, торопливым и затейливым почерком:

«Многоуважаемый маркиз!

Спешу утешить вас и принести добрую весть: ваша племянница, мисс Эрика Гринмарк, находится у меня, в целости и безопасности. Я обнаружил ее сегодня в охотничьем домике в лесу, на своих землях, и она рассказала мне, что вчера ночью была похищена из вашего поместья коварным злодеем. По счастью, мисс Гринмарк практически не пострадала, однако пережила не самые приятные часы этой ночью. Посему я почел за лучшее пока что дать ей прийти в себя в моем доме, под присмотром моих заботливых и внимательных слуг. Сам же немедля поспешу к вам, чтобы поведать подробности этого происшествия при личной встрече.

С искренним почтением, граф Тенланд».

Это было очень хорошее письмо и скорость, с которой Лестер его написал, выдавала привычку к обширной переписке. Впрочем, это ни о чем таком подозрительном не говорило и Эрика, отбросив лишние мысли, попросила новую для себя ручку попробовать, и с удовольствием черкнула и свою записку. После чего письмо магической почтой отправилось к дяде. А потом и Лестер заспешил туда же, оставляя Эрику в ее сомнениях и подозрениях, которые она, впрочем, успешно приглушила, найдя пару новых для себя романов с убийствами в его библиотеке.

Лестер очень волновался перед разговор с маркизом. И к тому же ощущал себя неловко оттого, что скрывает от Эрики, кто он такой. Сам же и велел слугам называть его «графом Тенландом», а потом сам же и распереживался из-за происшествия с Ритой. Но ему попросту не хотелось сознаваться так же скомкано и торопливо, как он вчера сделал Эрике предложение. Нет, в этот раз он постарается, чтобы все прошло по плану: сообщит своему правящему семейству, попросит прислать кольцо — и в новогоднюю ночь сделает ей предложение уже как следует, заодно сообщив, что она станет принцессой. Под елкой, красиво и торжественно. И свататься к дядюшке поедет уже после этого, чтобы не скрывать своего происхождения. Оное происхождение, как Лестер считал, должно стать изрядным козырем: за графа маркиз Гринмаркский племянницу, может, и не отдал бы, а вот с королевской фамилией породниться точно не откажется. Заодно у дядюшки не будет повода считать, что Лестер слишком поспешен. Нескольких дней, проведенных в одном доме с девицей, вполне достаточно, чтобы возжелать на ней жениться.

Во всех этих мыслях Лестер сам не заметил, как коляска подъехала к поместью маркиза. Но едва она остановилась, как он поспешил внутрь, чтобы наткнуться на изрядную драму. Маркиза Гринмаркская, тетушка Эрики, бросилась к нему прямо у порога, причитая:

— Граф, умоляю, скажите, что с Эрикой! Что с моей девочкой?.. Ах, она так слаба здоровьем! Каково ей было такое пережить?!

За спиной маркизы, у стены, старая служанка промакнула глаза платочком, стоящая тут же горничная нервно теребила передник. Один только маркиз возвышался над взволнованными женщинами, как неколебимая и невозмутимая скала.

— Не волнуйтесь, маркиза, она в порядке! По счастью, я успел вовремя. И ничего дурного не произошло, — поспешил утешить свою будущую родственницу Лестер.

Он совершенно не ожидал, что услышав это баронесса, с возгласом: «Ах, наш спаситель, без вас бы мы пропали!» — кинется ему на шею и примется орошать плечо слезами. Лестеру даже совестно стало, что он заставил бедную женщину так сильно убиваться.

— Я вовсе не готова потерять нашу девочку сейчас! Вы не представляете, сколько мы пережили за эту ночь! — продолжила восклицать баронесса, заставляя его стыдиться еще больше. Хотя, разумеется, он спасал Эрике жизнь — это как раз была чистая правда, но все равно ситуация выходила изрядно неловкая.