- Нет, - умоляла подвешенная перед нами девушка, - пожалуйста, не делайте этого!

Комбинация, сорванная с тела молодой женщины, полетела в огонь.

- Тарск серебром, - послышалось первое предложение цены.

- Превосходно, - отозвался аукциониста.

Это показалось мне необычно высоким предложением за сырую, недрессированную, рабыню варварку, особенно, как предложение открытия. С другой стороны, я отметил, что девушки, похоже, уже принесли высокий доход. Несколько девушек ушли с боковых прилавков, по ценам, от тридцати до пятидесяти медных тарсков.

На многих других рынках эти девушки, в их текущем состоянии варварства и невежества, скорее всего не принесли больше, чем всего семь - восемь медяшек за штуку. Эти цены, конечно, зависели от спроса и предложения на рынке, а так же от времени года. В Кайилиауке хватает богатых людей, заработавших на торговле кожей и рогами и разведении кайил. Кроме того, так близко к границе, всего лишь в нескольких пасангах от Иханке, и вдали от обычных мест захвата рабынь и постоянных маршрутов их транспортировки, рабынь, особенно таких красивых, не так чтобы в изобилии. Соответственно мужчины, приехавшие из окрестностей, готовы заплатить много, чтобы иметь одну из них в своих объятиях.

На девушке остался бюстгальтер, пояс с подвязками и чулки. Кроме того, ниже узкого пояса с подвязками, я мог видеть маленькие шелковые трусики, скрывавшие её главную ценность.

- А она и правда не уродина, - недовольно отметила Джинджер.

- Это точно, - неохотно согласилась с ней Эвелин.

Девушка с ужасом смотрела, как догорают в языках пламени остатки шелковой комбинации. Земная одежда на её глазах, деталь за деталью, уничтожалась. И это ей ясно давало понять, что она начала переход к новой действительности.

- Нет, - упрашивала она, - Пожалуйста, не надо.

Аукционист отцепил чулки от застёжек четырех ремней-подвязок, и через мгновение аукционист стянул чулки с ног девушки, подсовывая им под веревками на её лодыжках. Пламя вновь взвилось в жаровне, уничтожая ещё одну часть прежней жизни будущей рабыни. Потом, бросив на неё короткий взгляд, работорговец встал позади, и расстегнул крючки на её поясе. И этот предмет одежды, также, через мгновение, отправился в огонь следом за предыдущими. Теперь она висела перед нами одетая только в бюстгальтер и трусики, да ещё на ней оставалась лента стягивающая волосы.

- Распусти ей волосы! – призывал один из покупателей.

- Да, давай! – поддерживал первого ещё один.

Я улыбнулся. Да, было самое подходящее время для волос женщины, которые сейчас будут освобождены. Волосы рабынь, надо заметить, если они не срезаны или не сбриты в наказание, обычно отращивают очень длинными. Кроме привлекательности, которой длинные волосы, хорошо тренированная рабыня знает, как можно их использовать при исполнении своих интимных обязанностей для удовольствия её хозяина. Ну и конечно, её владелец может много для чего их использовать, например, свить в клубок и втиснуть ей в рот, в качестве кляпа, если не хочет слышать её какое-то время, или если желает заглушить её крики страсти в момент судорог наслаждения во время служения, либо крики боли во время наказания. А если волосы достаточной длины, то она даже может быть ими связана.

- Само собой, - согласился аукционист. Он начал чопорно развязывать ленту, что сдерживала её рыжие волосы. Развязал, и бросил в огонь. Затем взбил волосы и рассыпал их, по плечам девушки. Полюбовавшись, зачесал их назад за спину, и пригладил. Он развернул девушку спиной к толпе, потом резко дёрнул её налево и затем направо, чтобы мужчины могли бы видеть, как волосы играют на спине. Это было красиво. Проделав этот возбуждающий трюк, аукционист вновь установил её так, чтобы она снова беспомощно повисла лицом к толпе.

- А она действительно довольно симпатична, - сказала Джинджер, раздражено.

- Да, уж, - согласилась Эвелин, не менее раздражённо и завистливо.

- Но не столь симпатична как я, - сделала вывод Джинджер.

- По крайней мере, не симпатичней меня, - вставила своё слово Эвелин.

Я улыбнулся. У меня не было сомнений, что эта девушка принесет большую прибыль, чем любая из них, хотя обе они были, по общему признанию, были желанными, сочными рабынями, полностью покорившиеся своей участи.

- Два тарска серебром, - выкрикнул ещё один распалённый мужчина.

- Превосходно, - улыбнулся аукционист.

Девочка смотрела в толпу со страхом и страданием. Несомненно, она подвешенная, уже достаточно напуганная этой толпой, ещё на что-то надеялась. Конечно, эти скоты не посмеют пойти дальше. Ей казалось, что, раз она была принесена в зал одетой, то конечно же, её достоинство и гордость будут уважаться и дальше, по крайней мере до того момента, пока она была хоть немного прикрыта. Также, парень стоящий рядом с ней, сделал паузу в своём оскорбительном и бесцеремонном деле. Но потом она посмотрела на боковые прилавки. Там были женщины, такие же, как и она, только они были прикованы к месту, и на них были ошейники и цепи, а ещё она не могла не отметить, что были полностью раздеты.

Но она, конечно, отличалась от них! Она была прекрасней и утончённей.

Любой мог видеть это! Было заметно, как эти мысли и надежды промелькнули на её лице, и тогда она расслабилась и спокойно повисла на веревках. Аукционист тем временем подал знак помощнику, стоявшему в стороне. Ей казалось, что её испытание, было теперь близко к завершению. Выставление на показ голышом и унижение, которые перенесли другие девушек, не должны были быть её судьбой. Она была лучше. Она отличалась.

Парень, которому аукционист подмигнул, исчез за дверью.

Но разве девочка не знала, что ничем не лучше остальных? Разве она не понимала, что, так же, как и они, была только рабыней?

- Интересно, красива ли она, - не находила себе места Джинджер.

- Пока она одета, можно об этом только размышлять, - нетерпеливо, проговорила Эвелин.

- Почему он не снимет с неё всю одежду, мы хотим рассмотреть подробнее, - сказала Джинджер.

- Да, - сказал возбуждённо Эвелин.

Я улыбнулся про себя. Эти девушки, уже понимали кое-что в особенностях гореанского невольничьего рынка.

- Тебя продали с бокового прилавка? - поинтересовалась Джинджер.

- Нет, - возмутилась Эвелин. – Меня продали с аукциона.

- Меня, тоже, - похвасталась Джинджер.

- А тебя выводили голой? – спросила Эвелин.

- Да.

- Меня, тоже.

- Как Ты думаешь, они думают, что она лучше нас? – не успокаивалась Джинджер.

- Возможно, - вздохнула Эвелин. - Мужчины - дураки.

- Нет! – вдруг закричала подвешенная девушка, с ужасом в голосе. – Нет, не надо! Пожалуйста! - Аукционист уже стоял позади неё.

- Нет, - кричала он. - Я - девственница, я никогда не была раздета перед мужчинами!

- Не-е-е-т!

Её груди были прекрасны. Мог ли последний остаток её скромности быть разрешенным ей?

- Нет! - молила она. - Пожалуйста, нет! Не-е-ет! – прокричала она, и затем повисла, беспомощная и рыдающая на веревке.

Я не мог не отметить, что раздетая рабыня была очень красива.

- Три тарска, - послышалось следующее предложение.

- Три пять, тут же поднял ставку другой. Это было предложением трех серебряных тарсков и пятидесяти медных. Сто медных монет равняется одному серебряному, по крайней мере в Кайилиауке. Существует соотношение десять к одному в других городах и поселениях. Самая маленькая монета на Горе это – бит-тарск, обычно он считается от четверти до одной десятой тарска. Чеканка монет на Горе отличается от сообщества к сообществу.

Существуют монеты, такие как серебряный тарск Тарны и золотой тарн Ара, имеют хождение почти по всей плане, и служат в некоторой мере стандартом, без них бизнес на Горе мог превратиться в коммерческий хаос.

Таким же эталоном, по берегам Залива Тамбер и на юг, вдоль берега Тассы, можно считать золотой тарн чеканки Порт-Кара. Менялы часто, для определения курса обмена используют весы. Подобная практика приводит к снижению качества монет, их разрезанию и ощипыванию. Для кошеля гореанских монет, например, весьма обычно содержать части монет, так же как и целые. Бизнес зачастую ведётся с использованием извещений или кредитными письмами. Бумажные деньги, однако, здесь неизвестны.