- Отметьте эти ремни, - призвал он. – Кажется, мы знакомы с такими ремнями. Не так ли Джентльмены?

Кое-кто из мужчин засмеялся. Они напоминали тонкие гибкие ремешки, скрепленные пряжкой, подобными частенько связывают запястья и лодыжки рабынь, прежде или во время как мужчина использует девушка для своего удовлетворения.

Он вытянул большой, нож с треугольным лезвием из украшенных бусами ножен на его поясе, срезал ремни и верх туфель и избавился от них, швырнув в огонь, пылающий медном чане рядом с ним.

- А у неё очень симпатичные ступни, - сказал он. После чего вернул в ножны свой кинжал, и схватил нитку жемчуга, украшавшую горло девушки. Она вскрикнула от неожиданности и боли, когда он срывал украшение с её шеи.

- И шея у неё тоже симпатичная, - отметил он, оттягивая её голову назад за волосы.

- Да, - прокричал человек из толпы, соглашаясь с мнением работорговца.

Он отпустил её волосы, и вышел вперед, снова обратившись к толпе.

- Несомненно, какой-нибудь хозяин, найдёт что-то более подходящее, во что можно заключить эту прекрасную шею, чем нитка жемчуга, - размышлял он, всё больше распаляя толпу.

В павильоне хохотали.

- Ну что дальше, - продолжал аукционист, снимая жемчуг с нитки и рассматривая, - Я тут проверил этот жемчуг. Он ненастоящий. Она носила поддельный жемчуг.

Толпа ответила страшными криками. У гореан довольно примитивное, но справедливое отношение к честности и обману.

- Каким должно быть её наказание? - вопрошал аукционист.

- Рабство! - выкрикнули сразу несколько голосов.

- Да, но она уже - рабыня, - заметил аукционист, - хотя, возможно, она ещё не знает это.

- Пусть тот из нас, кто купит эту самку тарска, заставит её спину расплатиться за это мошенничество, - высказал своё мнение один из покупателей, - И пусть наказывает её подольше и получше, чтобы больше не обманывала.

- Это приемлемо? - спросил аукционист у мужчин в зал.

- Да, - отозвалось сразу несколько мужчин.

- Я лучше, чем она, - услышал я женский голос около меня. Я почувствовал, как мою руку мягко охватили нежные пальчики. Я посмотрел вниз, и вспомнил её. Я столкнулся с ней рядом с торговой зоной Сэйбара, перед началом продаж. Она была варваркой, рабыней, девушкой таверны. Её называли Джинджер.

- А я думал, что Ты была занята, - сказал я. Она прижалась губами к моему рукаву.

- Он нанял меня для ан, - почти промурлыкала она. - Он заставил меня хорошо ему услужить.

- Великолепно, - похвалил я рабыню.

- Теперь я не занята, Господин, - прошептала маленькая шлюшка, глядя на меня снизу.

- Не слушайте её, Господин, - раздался жаркий голос с другой стороны. – Пойдёмте со мной, скорее, в таверну Рассела. Я сделаю Вашу ночь незабываемой наслаждением.

Я посмотрел налево. Там стояла темноволосая девушка. Она, также, разумеется, была девушкой таверны, но она была облачена несколько иначе, чем Джинджер. Вкус или деловая хватка их владельцев различались. Рабы, конечно, одеваются так, как это нравится их хозяевам.

- Я, тоже, варварка, Господин, - призналась она. - Я - Эвелин.

На ней был надет чёрный обтягивающий топ без бретелек и короткую, черную же, шелковую юбку с оборками, украшенную красной вышивкой и усиленную кринолином. Чёрная лента туго обхватывала горло Эвелин под её ошейником. Красная лента, соответствующая художественному оформлению юбки, стягивала её волосы. На ней не было чулков или обуви. На Горе подобная одежда для рабынь не принята. Её костюм, как и тот, что был на Джинджер, короткое украшенное бисером, свободное платье с бахромой, сшитое из тёмной кожи, с украшенным бусами ножным браслетом, копировал одежду, в которой краснокожие рабовладельцы считали целесообразным видеть своих белых рабынь, если вообще разрешали им одежду. Подозреваю, что подобная одежда является наследием других времен и других мест. Большинство предметов одежды гореан, конечно же, тех, что носят люди, прослеживается до земных предков. Я смотрел на белые груди Эвелин, приподнятые и чётко очерченные тугим топом, выставленные на показ для удовольствия мужчин.

Я задавался вопросом, какому же мужчине не будет хотеться развязать или сорвать этот топик, обнажить скрытые под ним сокровища, чтобы схватить их своими руками.

- Не обращайте на неё своего внимания, Господин, - страстно шептала Джинджер. – Пойдёмте лучше со мной в таверну Рэндолфа.

- Нет, со мной, в таверну Рассела, - соблазняла меня Эвелин.

- Как мне кажется, Вы обе прокрались сюда без разрешения, - заметил я. Мне казалось сильно сомнительным, что Рам, который Сэйбар будет рад девушкам, пристающим покупателям в его павильоне, особенно во время торгов.

- Худшее, что может случиться, - это то, что нас плетью выгонят из зала, - махнула рукой Эвелин.

- Да но хлещут они по икрам, - напомнила Джинджер. - Это больно.

- Да, - согласилась Эвелин, вздрогнув. Я заключил, что они обе были не раз, выгнаны отсюда подобным образом разгневанными надсмотрщиками.

- Отпустите меня! - умоляла девушка, вися, перед толпой.

- Нет, - прокричала она, - нет!

Пояс, поддерживавший платье, был разорван, и повис в задней петельке, болтаясь у её ягодиц.

- Нет, - кричала она. - Нет! Не-е-е-ет!

Но нож аукциониста, медленно, одну за другой срезал пуговицы с длинного, переднего запаха её платья.

- Что Вам от меня нужно? – спрашивала она, рыдая от страха. - Что Вы делаете? – взвизгнула она, когда последняя пуговица была срезана. - Что Вы собираетесь со мной сделать? Что Вы делаете со мной? – вопрошала девушка. А тем временем края её платья были уже распахнуты и отдёрнуты назад.

- Я не думаю, что она симпатична, - сказала Джинджер.

- Мне тоже так не кажется, - поддержала её Эвелин. - Ты даже можешь быть посимпатичнее, чем она.

- Я красивая, - возмутилась Джинджер. - Это - Ты, можешь быть посимпатичнее, чем она, моя голодная до мужиков маленькая рабыня.

- Голодная до мужиков? - переспросила Эвелин. - Я слышала, что Ты грызёшь свои цепи, что Ты умаляешь, чтобы Тебя выпустили ночью к мужчинам.

- Ни для кого не секрет в Кайилиауке, - ответила Джинджер, - что Ты по ночам ногтями царапаешь пол в своей конуре!

- А что я могу сделать с этим, если мужчины разожгли моё рабство, -сказала Эвелин, со слезами в её глазах.

- Они, разожгли и моё рабство, - прошептала Джинджер, и, помолчав, добавила - причём полностью.

- Зато я более беспомощная и страстная, чем Ты, - похвалилась Эвелин.

- Нет, не Ты, - не согласилась с ней Джинджер.

- Всем в Кайилиауке известно, что как рабыня я лучше Тебя, - стояла на своём Эвелин.

- Я - лучшая рабыня, - гордо заявила Джинджер, и добавила, -похотливая рабыня-шлюха!

- Нет, это я лучшая самая похотливая и лучшая рабыня в городе, -злобно прошипела Эвелин.

- А ну тихо, развратные Рабыни, - прикрикнул я.

- Да, Господин, - отозвалась Джинджер, сразу замолкая.

- Да, Господин, - эхом повторила за ней Эвелин.

Под платьем девушка носила белую шёлковую комбинацию, длиной до колен.

Платье, тем временем было срезано и сорвано. После чего полетело в огонь, следом за туфлями и фальшивым жемчугом.

Я увидел, что комбинация держалась на тоненьких бретельках. Они были разорваны, и затем, аукционист зашёл девушке за спины и, разорвав комбинацию на две половины, сдёрнул с тела пленницы. Последнее, что прикрывало тело жертвы от глаз мужчин, было удалено. Над левым коленом стала видна тонкая разноцветная лента-подвязка. Это заинтересовало меня, полагаю, что у этой девочки может быть высокий рабский потенциал. Эта лента, возбуждающая и прекрасно подчёркивающая красоту икры и её бедра, конечно, была сорвана аукционистом к радости возбуждённой аудитории.

Мне было интересно, почему эти две девушки из разных таверн, Джинджер и Эвелин, искали моего внимания. Ведь очевидно, что в Кайилиауке мужчин хватало. Действительно, в это время, вечером, мне не верилось, что их таверны пустуют. Следовало ожидать, что их должны бы были использовать по прямому назначению, чтобы зарабатывать деньги для их владельцев. В данный момент они должны быть прикованы цепью, в их альковах, и доставлять неземное наслаждение посетителям таверн. Но пока, я выкинул этот вопрос из головы.