Все происходящее напоминало Линде страшный сон. Если бы неделю назад, на солнечном пляже в Боготе, кто-нибудь сказал ей, что скоро она будет стоять на маленьком кладбище позади деревенской церкви в одном из самых северных графств Англии, она бы ни за что не поверила. Но это был не сон, это была страшная реальность.

Священник монотонно произносил слова заупокойной службы, которые не порождали ничего, кроме горестного оцепенения. Ноябрьский день был холодным, и люди, столпившиеся у могилы, зябко кутались в черные пальто и натягивали теплые перчатки. Линда была уверена, что всем хотелось поскорее покончить с этим; не только потому, что церемония была печальна сама по себе, но и потому, что она напоминала о бренности человеческого существования.

Что касается Линды, то ей казалось, будто она никогда уже не согреется. Холод пронизывал все ее существо, он шел не только снаружи, но и изнутри. Руки и ноги сильно замерзли, но вряд ли Линда осознавала физический дискомфорт: хуже было то, что все ее чувства словно застыли.

Но всему на свете есть конец — и эта печальная церемония явно близится к нему. Скоро она сможет избавиться от сочувствующих взглядов и наконец останется одна. Кое-кто из присутствующих уже вытаскивал носовые платки, промокая глаза и сморкаясь, чтобы скрыть слезы.

Мать Алана плакала, не таясь, и Линде впервые захотелось обнять свекровь, как-то поддержать ее. Но Шарлотта Бакстер никогда не выказывала никакой привязанности к невестке, пока Алан был жив, а теперь Линда подозревала, что свекровь винит ее в преждевременной смерти сына.

Маленький мальчик, стоявший рядом с Линдой, дернул ее за рукав, и только тогда она вспомнила о его существовании.

— Стой спокойно, милый, — мягко прошептала она. — Скоро мы уйдем отсюда.

Ей тут же стало не по себе от бестактности этих слов. Но что же делать, если мальчик устал?! Это Шарлотта настояла, чтобы Тони присутствовал на похоронах, а Линда с самого начала считала, что сын слишком мал, чтобы разделить со взрослыми их горе.

— Я замерз! — захныкал Тони и стукнул носком ботинка об землю.

— Все замерзли, — попыталась утешить его Линда. — Я же тебе сказала, скоро все кончится. Хорошо хоть дождя нет!

Покорно вздохнув, Тони повернул темноволосую головку и поглядел на длинный ряд машин, припаркованных за оградой. Наблюдая за ним, Линда убедилась, что ее четырехлетний сын так и не смог осознать серьезность ситуации. Она говорила ему, что папа ушел на небо, но мальчик, по всей видимости, воображал, что небо — это просто какой-то отдаленный уголок Вселенной и что со временем отец вернется домой.

Но где наш дом? — грустно подумала Линда, зная, что Шарлотта Бакстер наблюдает за ними и, несомненно, осуждает безответственное поведение Тони. Конечно, не в Колумбии, где Алан умер, и уж наверняка не в «Эбби-Грэйндж», где всегда жила его родня!

Линда смахнула непрошеные слезы. Ради Тони она старалась не выражать свое горе слишком явно, но мысли о нелепой гибели мужа угнетали ее.

Как могли местные националисты, выступающие против американского влияния в стране, перепутать Алана с кем бы то ни было?! Ведь Алан сам был против экономического рабства. В недобрый час он оказался на том отдаленном горном участке шоссе. Покушение на дипломата, которого сопровождал ее муж, закончилось для Алана трагически, и он принял смерть от рук людей, идеям которых всегда сочувствовал…

Пуля одного из убийц угодила Алану в шею, и хотя его тут же доставили в местную больницу, было уже поздно.

— Мы поедем домой на той длинной черной машине?

Вопрос Тони отвлек Линду от мрачных мыслей. Сквозь слезы она взглянула на сына и поняла, что теперь должна любить его еще сильнее — и за себя и за Алана. Ее вины не было в том, что Алан умер — только свекровь могла думать иначе! Но Линда знала, что какая-то часть ее жизни окончена, и отныне у них с Тони своя дорога в этом мире.

— Думаю, что да, — мягко ответила она и снова посмотрела на гроб, который уже начали опускать в землю. Ей оставалось сделать прощальный жест, и она, выдернув из венка чайную розу, бросила ее в отверстую могилу.

Священник произнес последнее благословение, и участники похорон постепенно начали расходиться. Некоторые — и среди них преподобный мистер Пресбери — приблизились к Линде, чтобы выразить ей искренние соболезнования. Она знала, что скоро снова увидит их в доме.

Интересно, всем ли так же трудно, как ей, сопоставить образ веселого человека, которого она знала и любила, с мрачной строгостью заупокойной службы? Казалось невозможным вообразить, что они оставят Алана здесь одного, и Линде пришлось напомнить себе, что в могиле только его тело, но не душа. Душа Алана будет вечно обитать в самых прекрасных местах! Возможно, на той вилле, где они жили в Йемене, или в приземистом бунгало на окраине Боготы…

— Линда!

Она вздрогнула.

Линда ожидала услышать этот голос с тех самых пор, как они с Тони прибыли в Англию. Она даже немного побаивалась, что Дейвид приедет встречать ее в аэропорт: в конце концов, он ведь должен прилететь домой на похороны единственного брата!

Но в аэропорту их встречал только отец Алана, и Линда невольно вздохнула с облегчением. Оказалось, что Дейвид находится со съемочной группой в Сиднее, и у семьи не было возможности вовремя связаться с ним. Линда знала, что их встреча неминуема и лишь ненадолго откладывается, и все-таки оказалась не готова к ней…

— Мне очень, очень жаль, — снова заговорил Дейвид, и она не могла понять — то ли он извиняется за опоздание, то ли приносит ей соболезнования по случаю кончины Алана. Да это и не особенно важно, с горечью подумала Линда. Ей, пожалуй, было бы легче, если бы он вообще не приезжал. — Ты, должно быть, плохо обо мне подумала, но я примчался сюда так быстро, как только смог. К несчастью, я прибыл в Лондон после полуночи и сумел вылететь только утренним рейсом.

Его объяснения были вполне убедительны, но все-таки в душе Линды шевельнулось раздражение. Уж, наверное, не раньше, чем завершил свои дела! — подумала она с неожиданной злостью. Дейвид всегда исходил прежде всего из собственных интересов.

— Не имеет значения, — ровным голосом ответила Линда, стараясь не выдавать охватившее ее смятение.

Ничего, через пару дней он уедет, а до тех пор как-нибудь продержимся! — успокаивала она себя.

— Поговорим дома, — добавил Дейвид, и Линде пришлось встретить его пронзительный взгляд. — Но помни: по первому зову я всегда буду рядом с тобой. Алан хотел бы этого, я знаю.

Откуда такая уверенность?! — подумала она и на мгновение почувствовала приступ гнева, который явно требовал выхода. Но тут к ним присоединились родители Алана, и Шарлотта взяла Тони за руку. Сейчас все они стояли рядом и были одной семьей, которую Линда не имела права разрушить — по крайней мере, пока. Позже будет видно. Она не нуждалась ни в чьей помощи. Особенно Дейвида Бакстера!

К ее облегчению, он, видимо, сообразил, что сейчас не время давить на нее, и направился к матери, чтобы помочь той дойти до машины. Наблюдая, как он разговаривает с Тони в своей обычной манере — очаровывая мальчика и заставляя его улыбаться, — Линда кипела от негодования. Он не имеет на это права! — возмущалась она. Ведь сын Алана ничего не значит для него!

— Пошли.

Отец Алана тронул Линду за руку, и она взглянула на него с искренней признательностью. Им обоим было нелегко, но надо было сохранять присутствие духа, пока все не кончится.

— Не думай о нем слишком плохо, — пробормотал свекор, когда они шли туда, где их ждали машины, и Линде не составило труда догадаться, кого он имеет в виду. — В Сандерленде был туман, и рейс направили на Манчестер, а оттуда он добирался на арендованном автомобиле.

— Да, неудачный день, — согласилась Линда, с облегчением отметив, что Тимоти Бакстер не догадывается о ее истинных чувствах к Дейвиду.