— Что? — не выдерживает Франк. — Ты в один день умудрился трахнуть двух соблазнительных профессионалок, а своим престарелым дружкам талдычишь тут о какой-то несчастной шоколадной вафле! Ты что, совсем с катушек съехал? Мы хотим услышать детали, Гровер! Ставлю булочку за все детали. Нет, булочку за каждую деталь. Я хочу знать все. До мельчайших подробностей. И пожалуйста, говори помедленнее, чтобы я мог одновременно создать в своей голове усовершенствованную версию.

Франк устраивается поудобнее. Он откидывается назад и закрывает глаза. Меня не интересуют эти пикантные подробности. Я представляю себе лишь пускающего слюни Гровера с головой, похожей на вантуз, на девушке, которая может отделиться от своего тела, если станет совсем невмоготу. Раньше я бы активировал свой дефлекторный щит. Сейчас я вынимаю свой блокнот. Наслаждаясь солнцем, окружением и возней вокруг меня, я погружаюсь в собственный кадр, в собственную картинку.

Вечером в компании Юрия, Марики и другого инструктора я иду в супермаркет. Юрий неистовствует. Он овладевает тележкой, списком продуктов и галопом мчится к прилавкам. Я больше не испытываю неловкости в «С1000». Теперь я не боюсь быть частью этой толпы, этого муравейника. По сути, всё и все здесь одинаковы. Потребляющие и переваривающие одну и ту же пищу организмы со схожими основными потребностями. Лишь в движущих силах этих потребностей прослеживаются еле заметные нюансы. Мотивы, желания, страсти, убеждения.

Поэтому нет ничего страшного в том, что каждому здесь стараются угодить персональным томатным соусом, и я не против изучить все предлагаемые сорта, так что я снова беру с полки четыре разные упаковки и бросаю их в тележку проносящемуся мимо Юрию.

Недавно нам читали лекцию об аутизме. В «Радуге» многие страдают этим недугом. Нам все объяснили. Аутисту трудно перемещаться в своем окружении. Наверное, это означает, что он неспособен увидеть мельчайшие отличия между людьми. Юрий не воспринимает поход в супермаркет как социальный вызов, для него это просто поставленная задача, выполнение которой можно потом отметить галочкой. Томатный соус как томатный соус.

Пока мы медленно (за исключением Юрия) плетемся к кассе, я посвящаю Марику и другого инструктора в свои планы по настенной росписи.

— Превосходная идея, — говорит Марика. — Идеально вписывается в философию «Радуги». Это станет нашим общим достоянием. Ужасно хочется увидеть конечный результат. Когда ты думаешь завершить?

К счастью, внимание другого инструктора поглощено скачущим Юрием, который пытается подпихнуть вперед продукты покупательницы, стоящей в очереди перед нами. По его мнению, они недостаточно быстро движутся по конвейерной ленте. Женщина сердито оборачивается:

— Успокойтесь, молодой человек. И до вас дойдет очередь.

Юрий пугается и хватается за пустую тележку.

Марика тем временем наклоняется ко мне и полушепотом спрашивает:

— Ну как, ты уже бросил курить?

«I’m walking on sunshine, oooh wooooooooooh!»[47] Хоть я и перекрикиваю свой радиобудильник, из нас получился бы неплохой дуэт для программы «Idols»[48]. Лучшей песни для пробуждения не найти. Вдобавок она вполне созвучна сегодняшней пятнице.

Сегодня в «Радуге» очередной тематический день: «Здоровый дух в здоровом теле». Все утренние мероприятия носят религиозный оттенок. В больнице проходят службы, семинары по буддизму, сеансы магии, курсы гадания на картах Таро. Приобретенные духовные навыки пациенты могут применить на практике уже во второй половине дня во время занятий спортом. Их приглашают сыграть в гандбол или мини-футбол в физкультурном зале, баскетбол или пинг-понг в саду, петанк для тех, кто не любит бегать, и водный волейбол в бассейне. Настоящие каникулы для всей нашей больничной семьи!

Для укрепления сплоченности уже на старте все двести пятьдесят пациентов и сопровождающий их персонал завтракают в саду. Что-то типа пикника, только за раскладными столиками. Осенний день обещает быть чудесным, но это обещание подразумевает довольно прохладное утро. Голубое небо и роса на земле окунают в воспоминания о первом дне в школьном лагере. И судя по тому, как ведут себя пациенты, не только меня.

Херре уже облачился в спортивный костюм и похож на господина «Ничего не знаю» из популярной детской телевикторины. Между столиками он перекидывается в футбол с Франком и другими спортивными идиотами. Естественно, это плохо кончается и лишний раз доказывает, почему я терпеть не могу спорт. Там все только и делают, что рвутся оказаться в центре внимания. В спорте я полный бездарь, и потому лет двадцать назад решил для себя, что спорт — для идиотов.

Ничто не испортит моего настроения, ведь сегодня у меня особенный день. Около месяца я работал над настенным коллажем и вчера его закончил. Я не люблю хвастаться и не отважусь встать на место критика, но, по-моему, это лучшее мое произведение. Композиция, тема, сочетание цветов и линий — я всем доволен. Сегодня доктор Мандерс официально откроет мою настенную роспись. Открытие предназначено не для всех (коридор слишком узок, да и не каждому это интересно). В присутствии нашей группы, некоторых инструкторов, сотрудников и охранников доктор Мандерс перережет ленточку или что-то в таком духе. Мне любопытно. Но самое главное — я осуществил проект, которым горжусь.

Вдруг в меня (в кого же еще?) с силой запуливают футбольным мячом. По-моему, намеренно, чтобы тем самым дать понять, кто здесь изгой. Всем, кто не умеет играть в футбол, — грязное клеймо футбольным мячом на белой майке. Самое неприятное, что пострадавший должен еще и отшвырнуть мяч обратно. Пытаясь справиться с мячом, я задеваю скамейку, на которую только что поставили стопку тарелок. Из этого дурацкого положения меня спасает охранник, отзывающий меня в сторонку. Я ему благодарен.

— Хороший удар, Бен.

Очень смешно, отъявленный футбольный хулиган, думаю я, стараясь не сердиться, и киваю.

— У меня для тебя послание.

Он протягивает мне конверт и, развернув свое широкоплечее тело примата, с показной прытью трусит к группе футболистов.

Только один человек способен распространять свои записки в закрытых конвертах. Стоит мне бросить взгляд на подпись, как мои подозрения оправдываются.

Коротко, ясно и официально. Что ему еще от меня надо? В мыслях проносятся всевозможные устрашающие сценарии. Он отказывается от нашего уговора. Он решил помешать моему выздоровлению. Он меня боится. Я для него слишком серьезный риск. Он хочет от меня большего.

Совершенно очевидно, что этот человек воспринимает меня как угрозу. Отчасти виной тому он сам, отчасти инициированная мною конфронтация. Наверное, я был слишком напорист, но другого выбора у меня не было. Следует показать Смюлдерсу, что я для него не опасен. Он должен увидеть во мне добряка, которого без проблем можно отпустить на свободу. Мне надо перевоплотиться в подобие смешливого Херре и убедить Смюлдерса в искренности моих благих намерений.

Во время завтрака я сажусь напротив Херре. От этого парня и впрямь не исходит ничего враждебного. Психопат, патологический враль и убийца, но он как нельзя лучше соответствует образу «добряка». Его манера намазывать хлеб арахисовым маслом. С неуемной жадностью откусанный кусок. И вслед за этим идеально исполненная глуповатая улыбка. Задаваемые им вопросы, модуляция голоса, мимика — все гармонирует с тем, что он хотел бы внушить собеседнику: «Я пришел с миром. Ты будешь моим другом?»