На краю причала стояла бутылка шампуня и брусок мыла. Здесь мы купались. Здесь мы набирали питьевую воду. Я попыталась об этом не думать.

Под мутной водой я сняла одежду и забросила вещи рядом с ботинками и оружием.

Джоэл, лежа на спасательном жилете, подплыл ко мне.

— Я тут подумал…

Я вскинула руки к его вискам и помассировала их с притворной заботой.

— Не переусердствуй.

Он хрюкнул.

— Ты не такая уж и милая, как думаешь.

Жесткий волосок курчавился у его бакенбардов, так и напрашиваясь, чтобы за него дернули. Я подчинилась порыву.

— Ой, — он хлопнул рукой по больному месту. — Слушай, ведьма, — вода пошла рябью, потому что он послал в мою сторону волну. — Мне нужно, чтобы ты освободила свое расписание на ближайшие несколько недель.

— Хмм. Это будет непросто. Кто же тогда реорганизует ящики с носками и начистит пистолеты, чтоб они сияли как медали?

— Вот и я о том же. Нам нужно себя занять. Так что мы опять начнем тренировки.

Я выпучила глаза.

— Правда? Как в старые добрые времена?

Он сверкнул одной из своих рад-что-ты-одобряешь улыбок.

— Начнем с того, что вспомним метание ножей, раз уж ты так стремишься резать жуков. Потом займемся совершенствованием твоей техники рукопашного боя. И как только я буду доволен, — его улыбка стала еще шире, — я начну муштровать тебя по спецназовским сценариям, пока ты меня не возненавидишь.

Я обвила руками его шею.

— О, мистер Делина, я никогда не смогу вас возненавидеть, — я скользнула губами по его щеке. — Но с чего вдруг возрождение интереса? Если ты не заметил, я вроде как уже надираю задницы.

Он обвил руками мою талию, позволив спасательному жилету уплыть из-под него.

— Ага, и хорошо, что тебя это не волнует, — он накрыл ладонями мои ягодицы, погрузившись носом в ложбинку между грудей. — Но практика сделает тебя лучше. И смотря, как ты танцевала с этими жуками, как ты, как будто...

Я сузила глаза, и он произнес голосом мистера Мияги [25]:

— Учись не только карате. Учись всю жизнь.

Боже милостивый, он изменил свое мнение о фильме 1980-х годов.

Джоэл прикусил губу, но все равно не сумел сдержать улыбку.

Я улыбнулась в ответ. Я не хотела слушать о своей якобы сверхчеловеческой скорости или проповеди о том, что у всего есть своя причина.

— Ладно. Но я не стану делать депиляцию воском...

Сильные губы завладели моими. Его пальцы подхватили мою задницу снизу, заставляя обхватить его торс ногами. Я вцепилась в его грудь и вжалась в него своей промежностью. Из его горла вырвался стон.

Позади нас плюхнула вода — Юджин и Стив топтались, наблюдая.

Его губы двигались на моих.

— Ребята, вы не дадите нам немного уединения?

Когда всплеск воды сообщил об их уходе, я расслабила плечи и поцеловала его в ответ. Я позволила своему энтузиазму из-за тренировок вылиться в этот поцелуй, топя его в лижущих движениях и укусах, пока Джоэл ногами удерживал нас на плаву.

В последующие недели заражение тлей усиливалось. Мы тратили, по меньшей мере, один магазин патронов в день, чтобы держать их на расстоянии. Боеприпасов у нас становилось меньше, и Юджин со Стивом вызвались пополнить запасы.

Когда они ушли, я знала, что они будут отсутствовать долго и уйдут далеко, чтобы эта затея принесла выгоду. Я также понимала, что они могут не вернуться. О последнем я не могла думать. Вместо этого я воображала несметное количество способов, какими мы с Джоэлом могли насладиться временем наедине.

Но он держал нас в рамках режима. Два часа на метание ножей. Джиу-джитсу или муай-тай до ланча [26]. Кунг-фу или эскрим между ланчем и ужином. Мои суставы скрипели, мышц было больно касаться, но Джоэл не знал пощады.

Две недели спустя — Юджин и Стив все еще отсутствовали — я лежала на полу в подвале, массируя больную лодыжку. Джоэл стоял надо мной, смеясь и добивая меня высказыванием Аристотеля:

— Мы не можем учиться без боли.

Он поднял свою лодыжку к мускулистой заднице, растягивая четырехглавую мышцу бедра. Дразнящее напоминание о пинке, который я только что получила. Мое колено хрустнуло, когда я встала и похромала к двери.

Все еще смеясь, муж сказал:

— Иви, да брось ты. Используй свою скорость тли.

— Видимо, это работает только на тле. А не на засранцах.

Черт, проигрывать я не умела. Но все равно было обидно.

— Вот он, характер, который напоминает мне... — я продолжала свой путь к выходу, чтобы сбежать от грядущей лекции. — ...забудь все, что я когда-либо говорил о твоей злости.

Я остановилась у лестницы, но не обернулась.

— Валяй, — сказал он. — Взорвись. Но когда сделаешь это, хорошенько присмотрись к себе.

Я выдохнула и повернулась к нему лицом.

— Пойми, что выводит тебя из себя. Тревога ли это, нетерпение... — Джоэл прочистил горло. — Унижение? Возьми на заметку.

Я скрестила руки.

— Зачем?

Он опустил ногу.

— Потому что если ты понимаешь основу своей злости, ты сумеешь вызвать ее у других, — пауза. — Подумай об этом. С одной стороны у тебя имеется боец с дурным характером, ослепленный яростью. С другой — бдительный оппонент, контролирующий свой характер. Кто победит?

Я пожала плечами и нацепила на лицо свое лучшее выражение плевать-я-на-это-хотела.

— Всего лишь больше инструментов в твоем арсенале.

«Злость является довольно острым оружием, но...»

— Ладно, мудила.

Следующие пару часов мы провели за изучением форм «вращающиеся руки» Чи Сао. Неустанное «гавканье» мужа дало мне массу возможностей подметить источники моей ярости. «Контролируй скорость. Небрежно. Следи за временем. Сосредоточься. Ударь меня. Фук сао. Еще раз».

Потом муж прикрепил на стену деревянную доску с целями. Я бросила первый нож с вращением с двадцати футов[27] . Тот с глухим ударом вонзился в край внутреннего кольца.

Джоел слегка пнул меня по ноге, чтобы поправить стойку.

— Хорошо. Теперь чередуй: без вращения, полуоборот и несколько оборотов. И варьируй расстояние.

Я кивнула и вытерла лоб рукой.

— Помни. Здесь все так же, как и с другими тренировками. Когда ты освоишь это, все станет естественным. А этого можно добиться только повторениями, — Джоэл широко улыбнулся. — Уже ненавидишь меня?

Я усмехнулась и метнула очередной нож. Бесшумное вращение, пока он кувырком летел к центру мишени, заставило меня приподнять подбородок. После нескольких попаданий в яблочко я сказала:

— Ну, серьезно, я освоила это.

Он отпер подвальную дверь и поднял свой карабин.

— Давай выясним.

Под весом своих ножей и туманного полуночного неба я последовала за ним наружу. Наши ботинки шаркали по гравийной дорожке к озеру. Туман заволок окружавшую нас рощицу. Растительный покров покачивался из стороны в сторону.

В последний раз я сражалась с тлями на этой самой дорожке. Я помню на себе их когти. И как кровь, темная и маслянистая, сочилась из их ран. Под ложечкой возникла резкая боль. Пение птиц плыло сквозь ветки орешника. Тени под кустами сделались больше. Как и мое сердцебиение.

— Каков план? — прошептала я, когда мы пересекли причал.

— Когда они доберутся до причала, целься между глаз. Раз ты видишь их лучше меня, я буду полагаться на твои глаза, пока они не подойдут достаточно близко.

Мы встали спинами к краю. На мне было четыре ножа. Муж протянул мне еще шесть из набедренной сумки.

— А когда у нас закончатся ножи и боеприпасы?

Он указал подбородком на бухту за нами.

— Мы поплывем.

Мертвенно-бледный двойник луны неподвижно лежал на черной воде. Влажность капельками собиралась над моей верхней губой. Рядом был его карабин, наведенный на вход на причал. Потом роща осветилась сиянием, заметным мне одной.