Мое горло сдавило, мешая сглотнуть, когда я надела ошейник на его шею. Я так сильно хотела забрать его с собой, что болело в груди. Но прошмыгнуть на корабль с ним было бы невозможно.

Я стиснула ошейник обеими руками и прижалась щекой к его пушистой морде.

— Защищай их, мальчик. Как защищал меня, — сказала я.

Лакота ждали меня возле Humvee. Джесси с ними не было. Я прошлась вдоль их строя, обнимая каждого по очереди. Не было больше мольбы присоединиться ко мне, не было ворчания об опасностях. Каждое объятие дарило мне ободрение. И с каждым объятием становилось тяжелее сделать шаг назад. В конце их строя я провела рукой по своим волосам, которые отросли до середины спины. Я потрогала три косы, каждая из которых была заплетена одним мужчиной и украшена пером.

Опустив плечи, я отвернулась, хватая ртом воздух и борясь с желанием передумать.

Затем я подняла подбородок и вдохнула запах горного тиса. Деревья испещряли горные хребты оттенками темно-бордового, янтарного и разбрасывали свою листву по глине и ветру.

Мои волосы и повязанные в них перья поднялись с порывом восточного ветра, увлекающего меня за собой. Восток, где рассвет светился с пульсом жизни леса. Всех жизней, кроме одной. Я повернулась обратно к ним.

— Где он? — спросила я.

Барсук покачал головой.

Акичита шагнул ко мне и протянул бирюзовый камешек, висевший на коричневом кожаном шнурке.

Я потянулась, чтобы коснуться его.

— Это...

Он кивнул и подождал, пока я опущу голову. Когда камешек лег на мою грудь, я погладила гладкую поверхность. Бирюза обычно образовывалась в сухом пустынном климате. Наткнуться на этот камень в горах Западной Вирджинии было такой же загадкой, как и мужчина, который его нашел.

— Одинокий Орел хотел, чтобы это было у тебя, — сказал Акичита. — Камень усиливает способность любить и связываться с другими, — он прижался своими морщинистыми губами к моему лбу.

Я сжала камень в ладони.

— Вы научили меня стольким вещам, — «охотиться, лечиться. Рассказали о паутине жизни». — Круг...

— Ммм, — произнес Акичита.

Была осень, когда я забрела в их лагерь. И снова наступила осень, когда я уходила. Любое движение представляло собой круг. Времена года. Лунный цикл. Ветер, когда он завихрялся. «Приведет ли меня круг жизни обратно к ним?» Вероятность этого усилила ноющую боль в моей груди. Я сглотнула и сказала:

— Но я ничего не дала взамен.

Акичита подмигнул прозорливым карим глазом.

— Ты научила нас охотиться за правдой, — его голова опустилась на мою макушку, удерживая мою дрожащую голову. — Когда ты родилась, твоя душа вошла здесь, через мягкое место в черепе. Правда кроется в тебе, Пятнистое Крыло. Ты показала нам, как ее найти.

Смысл его слов подхватил ветер, унося его прочь.

— Какая правда? — спросила я.

— Я смотрю на тебя и понимаю то, что вижу. Я вижу надежду в форме духа. И когда ты закончишь свои поиски, ее форма превзойдет рамки твоих ожиданий.

— Ее? — поинтересовалась я.

— Иди вперед, — он отпустил меня, и по его щеке скатилась слеза, хотя глаза оставались сухими.

«Ох, Акичита». Обещания, которые я могла не сдержать, скопились в моем горле. Я проглотила их и сделала шаг назад. Затем в последний раз скользнула взглядом по линии деревьев в поисках Джесси и забралась в Humvee. Пустота внутри меня увеличилась, когда шины захрустели по гравию, озвучивая мое прощание.

*** 

Две недели я следовала курсом Наалниша до Бостона. После уединенного года в горах любопытство заставило меня на несколько дней останавливаться в крупных городах ради разведки. Я не была уверена, увижу ли фракции антиутопических правительств под контролем тиранов, или же там будут всего лишь небольшие кланы мужчин, работающих вместе, занимающихся ремонтом и защищающих друг друга. Но я не увидела ничего. Разве это было не в человеческой природе — держаться вместе и использовать силу численного преимущества? Возможно, в уменьшающемся соотношении мужчин к мутантам был виноват недостаток организации.

Я добралась до Бостонского порта в сумерках и спрятала грузовик в пустом гараже. Затем я вытащила свою накидку. Сделав ее из шкуры серой лисы, Лакота подогнали ее так, чтобы она сидела по фигуре и скрывала мои вещи. Капюшон был достаточно большим, чтобы скрывать мое лицо.

Взвалив на спину столько вооружения, что Джоэл был бы доволен, я выбирала путь по крошащимся дорожкам к причалу. Стена сварочной стали из кораблей выстроилась вдоль доков, постанывая, когда они покачивались на волнах. Но только лишь одно судно кишело жизнью.

Я наблюдала за происходящей там активностью с крыши заброшенного магазина рыболовных принадлежностей. По меньшей мере, двадцать членов команды грузили контейнеры, смазывали и затягивали механические части, и охраняли трап. Они не были типичными охранниками, которые когда-то патрулировали наши порты. Эти военные носили пулеметы, и от них несло злобой.

За час с начала моего наблюдения два члена команды подрались на трапе. Они стояли нос к носу, приставив к горлу друг друга ножи, и орали. Ближайший охранник повернулся к конфликтующим, поднял пистолет и застрелил обоих.

С колотящимся сердцем я слезла с крыши и прокралась по пирсу. «Пробраться в контейнер до того, как его погрузят, будет безопаснее, верно?» Но как только я приблизилась к контейнерному складу, то поняла, что это будет ничуть не проще.

Грузовые контейнеры были выставлены по три штуки в высоту и по пять — в длину, простираясь лабиринтом проходов. Вилка погрузчика уносила контейнеры в случайном порядке, чтобы погрузить на корабль. «Как, черт подери, я определю, которые поедут?» Я дергала ручки дверей контейнеров, проходя мимо. Все были заперты.

Шарканье ног внезапно подкралось из-за угла, за ним последовало облако сигаретного дыма. «Дерьмо, дерьмо, дерьмо». Я вжалась между двух контейнеров и задержала дыхание.

Все еще за углом может ждать

Новая дорога или потайные врата.

Дж. Р. Р. Толкиен

Глава 17

20х8х8

— Это гребаные морские пираты, чувак. Они перекрывают экспорт...

Череда кашля разорвала воздух и сделала хриплым голос, раздающийся из покрытого слизью горла.

— Христос, выкури ты еще одну, — сказал второй мужчина.

Шарканье ног замедлилось у моей ниши. Мои легкие молили о кислороде.

— Думаю, выкурю, — ответил первый, затем вспыхнула зажигалка. — Кроме того, с таким гребаным ветром, какой дует над Атлантикой, это будет последний корабль, вышедший отсюда, до самого лета.

— Что они теперь вообще экспортируют? Последние пять поставок состояли в основном из зерна, но больше не осталось фермеров, чтобы собирать урожай.

— Зерно — не та причина, по которой эти корабли все еще ходят, друг мой. Оружие — это пропуск. Но если ты все еще хочешь перебраться в Европу, я посажу тебя на борт. Тебе придется оплатить дорогу своим потом, — мужчина закашлялся. Их ботинки заскрипели по гравию, и звук шагов начал стихать. — Но должен тебя предупредить. Те немногие пассажиры, которым хватает безумства путешествовать... — его голос исчез в ночи.

После продолжительной тишины я шмыгнула обратно к Humvee.

В течение следующей недели я наблюдала, как моряки готовят корабль к плаванью. Днем и ночью они стреляли, кромсали и калечили нарушителей — тлю и людей, пытавшихся пробраться на борт. В конце своих смен они перебирались в грязный паб, единственное заведение на пристани. Самый молодой парень всегда отделялся от банды отбросов и направлялся в противоположном направлении. Тогда-то и родился мой план. Я решила последовать за ним.

Его прогулка вела нас прочь от пустынных улиц морского порта, а красная футболка паренька с изображением «Pet Shop Boys» маячила в темноте как задние фонари машины. Полуразрушенные здания оставались пустыми, словно призраки того, что некогда было центром торговли. Парень завернул в переулок и вошел в заколоченный розничный магазин.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: