-- Ну конечно… и спорил не ты, и клинья не ты подбивал.

 -- Лера, ну, какие клинья? – Врать бесполезно, это он уже понял, голову на бок склонил, и устало выдохнул, посмотрел бы в глаза, но такой честью его не удостоили. – Да, это было, но фотографии… я не знаю, кто это мог быть, но не я.

 -- Конечно не ты, это я.

 Равнодушный тон убивал и Прохоров темнел лицом после каждого слова Леры, она занималась какими-то бумагами, работала, а он здесь только отвлекает её, жужжит что-то, внимания требует. Сердце в горле отзывается, а он бессилен перед её взглядом, перед её равнодушием.

 -- Лера… ну, перестань, не смотри на меня так. Да, я дурак, я был не прав, признаю, но ты мне нравишься, правда. Я только потом это понял, когда ближе тебя узнал. Хотел признаться во всём, но наверно струсил, ты бы вряд ли простила. Я клянусь, когда найду этого… -- Прохоров прямо-таки затрясся от злости, -- голову оторву.

 -- Я же сказала, что это я. Надеюсь, меня ты пощадишь? – Лёгкий смешок отвлёк Прохорова от злости, и теперь он смотрел на Леру с неподдельным интересом, всё ещё казалось, что он не понял её слов.

 -- Как это ты?

 -- А вот так!

 Ручку она бросила, бумаги отодвинула в сторону, смотрела на него пристально, и как-то безжалостно.

 -- Или ты думал, что я не узнаю?

 -- Я ничего не думал…

 -- И я о том же. И в этом была твоя большая ошибка. Я Машу предупредила и просила передать всем: такие шутки со мной не пройдут, не вчера на свет родилась. Вова, пойми, здесь дело не в тебе и не во мне, просто веди себя достойно. Проиграл – смирись. Если смириться не можешь – отойди в сторону и не мешай.

 -- Лера, ты замечательная женщина…

 -- Да, я знаю. Именно поэтому ты решил мне подложить свинью. Но я предлагаю тебе мирное решение проблемы.

 -- Какое?

 -- Останемся с тобой друзьями.

 -- Лера, ты мне нравишься. Знаю, сейчас ты обижена…

 -- Я не обижена, боюсь, как бы ты не обиделся, когда из моего кабинета выйдешь, но сейчас не об этом. Весь твой романтический настрой я заметила, но напомню: я не та девочка, с которой можно крутить романы – переступлю и не замечу.

 Лера встала, обошла вокруг стола, остановилась за спиной Прохорова, положила руки ему на плечи, уткнулась носом в шею.

 -- У нас с тобой общее дело и оно не должно пострадать. Помни об этом, а сейчас иди.

 -- Лера, ну, что значит иди?!

 Прохоров взял её за руки, прильнул к ладоням губами, только в вечной любви поклясться осталось. Кто бы мог подумать, что он таким нежным окажется. Всю свою жизнь добивался чего-то, женщины как развлечение, а как только их внимание получал, сразу же терял интерес. Наверно Лера и была первой, которая буквально въелась в его мозг, которую не отпустишь, всё сделаешь, чтобы удержать, только ей всего этого не надо.

 -- Всё, Вова. Ты герой не моего романа. И прекрати доставать! Я же сказала, что не даю второго шанса. Ты получил что хотел, я получила и того меньше. Мы в расчёте.

 -- Я могу надеяться на то, что ты передумаешь?

 Лера не ответила, но посмотрела так, что и без слов стало ясно: здесь ему ловить нечего, резко отвернулась и вернулась в своё кресло, вновь придвинула к себе бумаги и не на шутку увлеклась увиденным. Она понимала, у него это пройдёт, у всех проходит, но пик его любви следует пережить. Надо же! Она себя сейчас виноватой чувствует, и как ему это удалось, не ясно. Взрослый, уверенный в себе мужчина, а ведёт себя как ребёнок, ножкой топает и кулачками сучит. Наверно она действительно виновата в своей излишней жёсткости, в своей неприступности, но её сделали такой. Уроки жизни передал ей сам мастер по разбитым сердцам, чего уж теперь-то страдать. Она заслужила всё то, что произошло с ней тогда, она заслужила и то, что происходит сейчас. Уже давно не умеет доверять людям, а тем более мужчинам. Не один раз побывала в роли любовницы и хорошо понимала, почему мужчины изменяют своим любимым, своим жёнам, но простить до сих пор так и не получилось. Одна. Сама в этом виновата.

 Из кабинета Прохоров вышел сам не свой, даже не сразу заметил, как подозрительно хихикают за его спиной. Не удержалась и его секретарша Лена, прикрылась папкой с какими-то документами. Всё стало ясно, когда свою почту открыл – Лера постаралась на славу. «Смотри, как бы ты не обиделся…», да, она ещё та штучка. Только не понятно, как в ней уживаются два настолько разных человека: милая и обаятельная женщина, искусительница, и одновременно хладнокровная и безжалостная женщина, которая не знает пределов в достижении своей цели. Лера, красавица, внутри которой живёт чудовище, с которым она борется, в этом сомневаться не приходится, но силы не равны. Это была фотография, причём его, причём в не самый удобный момент. Если свою фотографию Лера выбрала осмысленно (бывший любовник, фотограф, долго старался, пока не получится удачный кадр), то самого Прохорова не пощадила, а может и впрямь обиделась. На фото он голый, разгорячённый, с закрытыми от блаженства глазами, и с открытым ртом. Вот точно, кадр, так кадр. Мужчина во время оргазма, да… наверно он это заслужил, только легче вовсе не становится, она не смеётся над ним, она лишь показывает, как он с ней поступил, когда пошёл на этот спор. Но самое смешное во всей этой ситуации то, что даже после такого откровенного посмешища, он чувствовал себя виноватым. Крышка ноутбука хлопнула и перед Прохоровым появился Сомов, во всей своей красе.

 -- Ну, что? Скулишь в одиночестве? – Без особого злорадства заметил тот.

 -- Чего тебе?

 -- Ну, как? Вроде как я проиграл.

 Сомов сел прямо на стол, смотрел в упор, чего хотел? Подробностей? От его самодовольного лица напиться захотелось, чтобы не вспоминать этот день никогда.

 -- Девочка оказалась непростой, да? Умыла тебя.

 -- Она тебе не девочка! Понял?

 Схватил Сомова за грудки и сцепил зубы покрепче, так хотелось врезать ему пару раз, вот только никто не виноват, в том, что он идиотом оказался. Кулаки разжал, а Сомов его, ухмыляясь, по плечу похлопал.

 -- Да ладно тебе убиваться. В конце концов, сразу понятно было, что она не дура. Чему сейчас удивляться. Я вот что думаю, может, -- Сомов хитро прищурился и немного наклонился вперёд, -- она подстилка Синицкого?

 -- С чего бы это?

 -- Ну, сам подумай. Кристина всем успела рассказать, что «Вэл стиль» станет для неё свадебным подарком, а теперь выясняется, что у компании есть ещё одна симпатичная владелица, которой наш Сашок, так легко отписал чуть ли не половину акций. Как ещё это объяснить?

 -- Он ничего не отписывал, Лера изначально была владелицей акций.

 -- А ты откуда знаешь?

 -- Игорь сказал. Кстати, с Игорем она чуть ли не облизывалась при встрече. Не знаю… с Синицким… слишком всё просто. Я бы сказал, что у неё вообще никого нет.

 -- Так близко знакомы?

 -- Не то, что бы, просто она слишком независима, чтобы быть просто чьей-то любовницей. Слишком закрыта, сама себе на уме. Знаешь, мы с ней часто обедали в последнее время, так вот, рот у неё буквально не закрывался. Она всё время что-то рассказывала о себе, о делах практически никогда не говорили, а как выяснилось, я о ней ничего так и не знаю. Говорила, что в Италии своё агентство, толи рекламное, толи что-то с праздничными поздравлениями связано. Ни о каких мужчинах, ни о каких партнёрах – ничего.

 -- Так может у Райковского поспрашивать. Очень уж она мне интересна. Не люблю, когда в мои дела вмешиваются.

 -- Тебе-то чего, всё чисто. Да, перерасход средств на лицо, но мы-то с тобой понимаем, что искать ей нечего. А насчёт Райковского… молчит он. Я сам уже не один раз эту тему поднимал. Он вроде бы и не скрывает ничего, но и не говорит толком, так, отмахивается. Да, мол, была такая, потом уехала, а теперь снова вернулась.

 -- Мне, может, и ничего, вот только для тебя она, как я понял, Лера, а для меня так и осталась Валерией Павловной. Это меня прилично напрягает. Она мне не доверяет.