— Этот немец,— нервно спросил Кохилл,— он тоже член их организации?

Фолл кивнул. Теперь, когда все было кончено, он почувствовал себя усталым и опустошенным. Сейчас полиция арестует Изабель...

— Кто бы мог подумать? — сказал Кохилл.—Мы все боролись из-за ничего. Видите эту старую сову, вон там, в углу? Это она украла бриллианты. Мы с копами при-.ехали сюда, чтобы арестовать ее, и встретили как раз на автобусной остановке.

Фолл посмотрел на старую мулатку. «Значит, Изабель не лгала,— подумал он.— Какой же я был дурак!»

— Да,— сказал он, проходя мимо Кохилла.

Полицейский, охранявший вход в комнату, ушел. Фолл постучал в дверь и вошел,

Изабель Кеннер лежала под простыней. Плечи и шея остались открытыми. На шее безобразные, распухшие кровоподтеки. Доктор-испанец убрал в чемодан инструменты. Фолл подождал, пока она повернула голову и увидела его. Он .заморгал глазами, испытывая чувство стыда за свое поведение. Но он не умел извиняться.

— Пожалуйста,— сказал доктор,— никаких посетителей. Леди нужно отдохнуть. Я дал ей снотворного.

Но Фолл не слышал его. Изабель улыбнулась ему. Он подошел к ней ближе и положил руку на обнаженное плечо.

— Я настаиваю на своем предписании,— повторил доктор.— Вы поговорите с ней позже. Сейчас ей вряд ли до разговоров.

— Одну минуточку,— попросил его Фолл. Он наклонился над кроватью и тихо проговорил: — Полиции все известно. Тебе не о чем беспокоиться. Ты чиста. Никто не будет больше тебя преследовать.— Он выпрямился и улыбнулся ей.—...за исключением меня,— добавил он.

— Я не буду возражать, Грег,— произнесла она хриплым шепотом.

— Вы видите,— вмешался доктор,— она совсем не может разговаривать. У нее болит горло. А теперь, пожалуйста, опустите шторы.

Фолл подошел к балкону. С пляжа раздавались дикие крики, громкая испанская речь. Доктор поспешил мимо него на балкон посмотреть, что случилось. Фолл последовал за ним.

Внизу, на пляже, происходила настоящая свалка. Толпа отдыхающих и служащих отеля, местных рыболовов свилась в один клубок, как игроки в регби. И мужчины, и женщины вступали друг с другом в драку. Пихали и отталкивали друг друга. Мальчишки на четвереньках копались в песке, подобно собакам, откапывающим кость. Воздух наполняли крики, эхом отдававшиеся над тихими голубыми волнами залива.

К пляжу бежали с ружьями в руках четверо полицейских, приехавших для расследования смерти Ле Плана. Прежде чем приступить к работе, они угощались бесплатным завтраком. За ними, выкрикивая по-испански приказания, бежал одетый в штатское из Пальмы.

Толпа на пляже понемногу рассеялась, ее разгоняли полицейские. Робко выстроились в одну линию отдыхающие в купальных костюмах, официанты в черных пиджаках, длинных белых фартуках, темных рубашках и подвернутых брюках. Полицейские, держа ружья наизготовку, требовали вернуть то, что они собрали. Один из полицейских снял свою лакированную шляпу и пошел вдоль ряда. Неохотно бросали маленькие камешки в шляпу полицейского искатели бриллиантов.

Вот обратился к толпе одетый в штатское. Грегу Фоллу не нужно было знать испанский язык, чтобы понять угрозы этого человека. После его речи энтузиазм любителей быстрой наживы сразу испарился. Полицейский вторично прошелся со шляпой. В шляпу бросили еще несколько спрятанных камешков.

Одетый в штатское внимательно осмотрел песок. Очевидно, довольный результатом осмотра, он поставил одного полицейского с ружьем в руках на стражу. Затем приказал всей толпе удалиться на террасу. Полицейский стоял с ружьем, пока к нему не присоединилось подкрепление, после чего начались тщательные поиски бриллиантов в песке.

— Бриллианты? — удивленно произнес доктор.— Он говорил о каких-то бриллиантах в песке. Может ли это быть? Что случилось?

Но Фолла уже не было на балконе. Когда доктор вошел в комнату, опуская за собой штору, он увидел Фолла, стоявшего у кровати девушки. Девушка спала.

— Вам лучше уйти,— сказал доктор.

Они вышли вместе, закрыв за собой дверь. Доктор приостановился около стула, на котором старая мулатка раскачивалась вперед и назад, как человек, находящийся в большом горе.

— Вы друг той леди, которая...— начал доктор.

Он внимательно посмотрел в ее старые, безжизненные глаза. Казалось, она не видела его.

— Это позор! Это возмутительно! — говорила она — Подумать только, вы делаете человеку одолжение, а она вызывает полицию. Я приму меры против этой клеветы.

Фолл и доктор спустились вниз. В холле они остановились и пожали друг другу руки. Доктор посмотрел на покрытое кровоподтеками лицо и расцарапанные руки американца,

— Может быть, мы перевяжем эту руку?

— Нет, ерунда, все в порядке. Скажите, а как девушка? С ней все будет в порядке, доктор?

— Через несколько дней она забудет об этом происшествии,— сказал доктор.

— Благодарю вас.

Доктор вежливо поклонился и вышел из отеля. Он с трудом проталкивался сквозь толпу к своему автомобилю. Когда он развернул машину, изо всей силы нажимая на сигнал, он чуть не наехал на мальчика, который перелез через перила террасы и помчался через дорогу к дверям в кухню.

Мальчик, работавший на кухне, не слышал сигнала машины. Он ни на что не обращал внимания. Он один из всей толпы искателей бриллиантов сохранил свою добычу. Он поспешил в кухню, держась подальше от шефа Рафаэля. Официанты и кухонные рабочие медленно и неохотно возвращались к своей работе.

Мальчику едва исполнилось четырнадцать лет. Жил он на другой стороне острова в бедной семье, в которой насчитывалось десять детей. У его отца никогда не было своей земли, и мальчик никогда не держал в руках банкноту в сто песет. А теперь радостно сбегал он по ступенькам в подвал. На нижней ступеньке он остановился и ощупал карман брюк. «Он» был там. Мальчик ласково погладил шероховатую поверхность маленького камешка. Где бы его спрятать?

Он посмотрел на мешок с луком, валявшийся на полу. В подвале, освещенном одной-единственной лампочкой, царил полумрак. Вдруг раздался голос:

— Что тебе нужно, мальчик?

Это полицейский. Он сидел в углу на мешке, низко надвинув на глаза лакированную шляпу и попыхивая сигаретой. В руках он держал револьвер.

Напротив полицейского сидел другой человек. Огромный мужчина, иностранец. Все лицо его было порезано и кровоточило. Рубашка и пиджак разорваны в клочья. Руки связаны за спиной веревкой. Ноги тоже были связаны, Он напомнил мальчику тушу животного, которую собираются отправить на рынок.

— Что ты хочешь? — опять спросил полицейский.

— Кто он?

— Немец,— ответил полицейский.— Хочешь, я развяжу его? Он очень любит душить людей.

Но мальчик его не слушал. Как в кошмарном сне он видел третьего, находившегося в подвале. Он лежал на столе, прикрытый серым одеялом, из которого высовывались его ноги и лицо.

Фактически лица никакого не было. Зрелище было ужасное. Более ужасное, чем зрелище боя быков. Мальчик почувствовал тошноту.

Исковерканное лицо человека, которого звали Морисом Ле Планом, было повернуто к лестнице. Один уцелевший глаз, казалось, смотрел прямо на мальчика с его тайной.

— Что с ним случилось? — спросил он тихо,

— Это все из-за бриллиантов,— сказал полицейский.— Ну, бери что тебе надо и убирайся отсюда. Это тебе не кино.

Мальчик ничего не ответил. Он побежал наверх, в кухню, оттуда на террасу и по ступенькам вниз к дюнам.

Запечатлевшееся в его глазах искалеченное лицо было для него дурным предзнаменованием, от которого можно избавиться только при ярком солнечном свете.

Мальчик вынул камень из кармана. Он походил на каплю ключевой воды. Во внезапном порыве мальчик высоко подбросил этот камешек. Высоко и далеко. Поднявшись к голубым небесам, тот упал невидимым в яркий желтый песок.

— Эй, Фернандо, иди работать! Собирай-ка грязную посуду со столиков,— раздался голос.

Мальчик повернулся, и на его лице расплылась улыбка удовольствия. Приподняв руками свой длинный фартук, он начал подниматься по ступенькам, чтобы выполнить приказания официанта.