— Вы уверены, что назвали правильное имя?

— Конечно, уверен.

— Простите, но такого Лоренса Фассета в справочнике нет.

— Это невозможно!.. Слушайте, я работаю с Фассетом!.. Дайте мне поговорить с вашим начальником! — Таннер припомнил, как Фассет и даже Дженкинс общались с теми, кто был «посвящен» в дела «Омеги».

— Боюсь, вы не поняли меня, мистер Таннер. Это вышестоящее учреждение. Вы ищете моего коллегу... моего подчиненного, если хотите. Моя фамилия Дуайт. Мистер Эндрю доверил мне принимать все решения, связанные с данным отделом.

— Мне нет дела, кто вы такой! Говорю вам, что это исключительно важно! И думаю, вы должны найти кого-то гораздо выше вас по званию, мистер Дуайт. Более ясно выразиться я не могу. Это все, что я могу сказать! Так действуйте же! Я жду!

— Очень хорошо. Потребуется несколько минут...

— Жду.

Прошло минут семь, которые показались Таннеру вечностью, прежде чем Дуйат снова появился на проводе.

— Мистер Таннер, я взял на себя смелость проверить, кто вы такой, так что я предполагаю, вы отвечаете за свои слова. Тем не менее должен заверить вас, что вы введены в заблуждение. В Центральном Разведывательном Управлении Лоренса Фассета нет. И никогда не было. 

Повесив трубку, Таннер тяжело оперся о край раковины. Оттолкнувшись от нее, он в растерянности вышел на задний дворик. Небо по-прежнему было темным. В листве шелестел легкий ветерок, и с веток падали в бассейн капли воды. Должно быть, идет шторм, подумал Таннер, глядя на низкие облака. Приближаются июльские шторма.

Приближается «Омега».

С Фассетом или без него, но «Омега» была реальностью, и теперь Таннер четко понимал это. Она была реальностью, потому что он уже увидел и почувствовал власть, которой она обладает, и уверенность, с которой она действует, — ей удалось куда-то убрать Лоренса Фассета, и она манипулирует сотрудниками главного разведывательного агентства страны.

Таннер понимал, что нет смысла искать Дженкинса. Что ему сказал Дженкинс ранним утром в гостиной?.. «Если вы обратитесь ко мне, я буду все отрицать...» Если «Омега» смогла заставить замолчать Фассета, то заткнуть рот Дженкинсу будет не сложнее, чем сломать игрушку.

Должна быть какая-то начальная точка, какой-то трамплин, толчок которого поможет ему прорваться сквозь завесу лжи. Больше его ничто не волновало; этой истории надо положить конец, чтобы его семья была в безопасности. Больше он не участвует в этой войне. Единственной его заботой теперь стали Элис и дети.

За окном кухни Таннер увидел фигуру Остермана.

Вот оно! Вот с чего он начнет, вот кто поможет ему разделаться с «Омегой»! Он быстро вошел в дом.

Лейла сидела у столика, а Берни стоял у плиты, согревая воду для кофе.

— Мы уезжаем, — сказал Берни. — Вещи упакованы, и я вызвал такси.

— Почему?

— Здесь происходит что-то ужасное, — сказала Лейла, — и мы не хотим иметь к этому отношения. Мы здесь ни при чем, и мы не хотим этим заниматься.

— Вот о чем я и хотел с вами поговорить. С вами обоими.

Берни и Лейла переглянулись.

— Валяй, — скзазал Берни.

— Не здесь. Давай выйдем.

— Зачем?

— Я не хочу, чтобы Элис слышала.

— Она спит.

— И все же выйдем наружу.

Втроем они прошли мимо бассейна через лужайку. Там Таннер повернулся лицом к ним.

— Больше у вас нет необходимости врать. Вам обоим. Просто я хочу сказать, что больше я в этом не участвую. Больше меня ничто не беспокоит. — Он помолчал. — Мне известно о существовании «Омеги».

— О чем? — переспросила Лейла.

— Об «Омеге»... «Омеге»! — В голосе Таннера, который говорил шепотом, была боль. — Меня она больше не беспокоит! С Божьей помощью, но больше я ею не занимаюсь!

— О чем ты говоришь? — Глядя на журналиста, Берни сделал шаг к нему. Таннер отступил. — В чем дело?

— Ради Бога, не делай этого!

— Чего не делать?

— Говорю тебе! Теперь мне все равно! Так что прошу тебя! Пожалуйста! Оставь Элис и детей в покое. Можешь делать со мной все что хочешь!.. Только оставь их в покое!

Лейла взяла Таннера за руку.

— Джонни, у тебя истерика. Я не понимаю, о чем ты ведешь речь.

Таннер смотрел на руку Лейлы, борясь с подступающими слезами.

— Как вы могли пойти на такое? Прошу вас! Не надо больше врать! Я этого не вынесу.

— О чем врать?

— Вы никогда не слышали ни о каких банковских счетах в Швейцарии? В Цюрихе?

Лейла отдернула свою руку, и Остерманы застыли на месте. Наконец Берни тихо сказал:

— Да, я слышал о банковских счетах в Цюрихе. У нас самих есть там пара счетов.

Лейла посмотрела на своего мужа.

— Откуда вы получили эти деньги?

— Нам удалось неплохо заработать, — спокойно ответил Берни. — И ты это знаешь. Если это может успокоить твою тревогу, почему бы тебе не позвонить нашему бухгалтеру? Ты можешь встретиться с Эдом Маркумом. В Калифорнии нет никого лучше... и порядочнее, чем он.

Таннер смутился. Простота ответа Остермана заставила его растеряться: все было так естественно.

— А Кардоне, Тремьяны... У них тоже есть счета в Цюрихе, не так ли?

— Предполагаю, что есть. Как и у половины моих знакомых на побережье.

— Откуда они получают деньги?

— Почему бы тебе не спросить у них самих? — Остерман продолжал сохранять спокойствие.

— Но ты-то знаешь!

— Ты начинаешь говорить глупости, — сказала Лейла. — И Джою, и Дику очень везет. Джою, скорее всего, больше, чем всем нам.

— Но почему Цюрих? Что там, в Цюрихе?

— Большая степень свободы, — мягко ответил Берни.

—- Вот оно! Вот в чем ты меня старался убедить прошлой ночью! «Что бы тебе хотелось больше всего?» — спросил ты. Это были твои слова!

— Да, через Цюрих можно неплохо заработать, и я не собираюсь этого отрицать.

— Через «Омегу»! Вот как ты их сделал, не так ли? Не так ли?

— Я не знаю, что это значит, — помрачнев, сказал Берни.

— Дик и Джой! Они связаны с «Омегой»! Как и ты! С «Порванным ремнем»! Информация поступает в Цюрих! И за информацию платят!

Лейла вцепилась мужу в руку.

— Берни, те телефонные звонки! И сообщения...

— Лейла, прошу тебя... Послушай, Джонни. Клянусь тебе, я понятия не имею, о чем ты говоришь. Прошлым вечером я предложил тебе помощь, и только ее я имел в виду. Можно сделать неплохие вложения, и я хотел предложить тебе средства для них. Вот и все.

— Не за информацию? Не для «Омеги»?

Лейла стиснула руку мужа; тот лишь молча посмотрел на нее, дав понять, что она должна успокоиться. Затем он снова повернулся к Таннеру:

— Я не представляю себе, какая у тебя может быть информация, в которой я нуждаюсь. Я не знаю никакой «Омеги». Я понятия не имею, что это такое.

— Так Джой имеет! И Дик! Они оба приходили к Элис и ко мне! Они угрожали нам.

— Значит, я не имею к этому отношения. Мы не имеем...

— О, Господи, Берни, что-то случилось...—Лейла не могла с собой ничего поделать. Повернувшись, Берни обнял ее.

— Что бы там ни было, к нам это не имеет отношения... Может, тебе лучше рассказать, в чем дело. Возможно, нам удастся помочь тебе.

Таннер посмотрел на них. Берни и Лейла стояли бок о бок, обнимая друг друга. Он так хотел верить им. От так нуждался в друзьях; ему отчаянно были нужны союзники. Да и Фассет говорил то же самое: не все могут иметь отношение к «Омеге». — Вы в самом деле ничего не знаете? Вы ничего не знаете об «Омеге»? Или что значит «Порванный ремень»?

— Нет, — просто ответила Лейла.

Таннер поверил им. Он должен был им верить, ибо это означало конец его одиночества. Так он им и сказал. И он им все поведал.

Абсолютно все.

Когда он закончил, два литератора застыли на месте, молча глядя на него. Начало моросить, но никто из них не обратил внимание на первые капли дождя. Наконец Берни заговорил:

— И ты подумал, что я говорил о... что мы имеем к этому какое-то отношение? — Не веря самому себе, Берни прищурился. — Господи! Да это же чистое сумасшествие!