Выйдя из лифта, Таннер направился в свой кабинет по коридору, устланному толстым ковром. Около получаса он провел рядом с монитором, просмотрев запись Вудворда. Она подтвердила то, что сообщили газетные новости: Чарльз Вудворд сделал заместителя госсекретаря Аштона посмешищем.

Представляю себе, в каком состоянии находится сейчас куча людей в Вашингтоне, подумал он.

— Ну и шоу, не так ли? — сказала его секретарша.

— Гаси свет, как говорит мой сын. Не думаю, что нас ждут приглашения на обед в Белый дом. Звонил кто-нибудь?

Со всего города. Главным образом поздравляют. Я оставила все имена на вашем столе.

— Это приятно. Они пригодятся. Что-то еще?

Да, сэр. Дважды звонил человек из Федеральной комиссии по средствам коммуникации. По фамилии Фассет

 — Кто?

 — Мистер Лоренс Фассет.

Обычно мы имели дело с Кренстоном.

 — Так я и подумала, но он сказал, что очень спешно.

Может быть, Государственный департамент собирается арестовать нас еще до заката солнца?

— Сомневаюсь. Скорее всего, они подождут пару дней, чтобы это не походило на сведение политических счетов.

— Вы лучше перезвоните ему. У этой комиссии вечно все важное и спешное.

Войдя в кабинет, Таннер сел за стол и пробежал поступившие послания. Он улыбнулся: даже его конкуренты были поражены.

Зажужжал телефон внутренней связи.

— Мистер Фассет на проводе, сэр.

— Благодарю. — Таннер нажал соответствующую кнопку. — Мистер Фассет? Простите, меня не было на месте, когда вы звонили.

— Это я должен извиниться, — сказал вежливый голос на другом конце. — Просто у меня сегодня напряженное расписание, а вы стоите первым номером.

 — Что за проблемы?

— В общем-то, обычные, но довольно спешные, если коротко. Документы, которые вы представляли нам в мае, имеют некоторые пробелы.

— Что? — Джон припомнил разговор с Кренстоном из KСK несколько недель назад. В памяти всплыли слова Кренстона, что, мол, это совершенно несущественно. — Чего не хватает?

Первым делом, двух ваших подписей. На страницах семнадцатой и восемнадцатой. И есть некоторые неясности относительно ваших проектов вплоть до января.

Теперь Джон Таннер припомнил. Это была ошибка Кренстона. Страницы куда-то делись из папки, пересланной из Вашингтона за подписью Таннера, поэтому и не был полностью завершен проект на следующие месяцы.

Кренстон был вынужден признать, что он ошибся.

Если вы проверите, то убедитесь, что мистер Кренстон счел возможным обойтись без этих страниц, в силу чего и было несколько отложено окончательное решение по проекту. Он согласился с этим.

В Вашингтоне настала секундная пауза. Когда Фассет снова заговорил, в его голосе было уже чуть меньше вежливости.

— При всем уважении к мистеру Кренстону должен сказать, что у него не было Права принимать такие решения. Вы, конечно, осведомлены об этом. — Это был не вопрос, а утверждение.

— Подождите минутку. Ведь это сущая мелочь, не так ли?

— Не я устанавливаю правила. Я просто соблюдаю их. Уже два месяца ваша сеть работает с нарушением правил КСК. Мы не можем себе позволить согласиться с таким положением дел. Кто бы за это ни отвечал, это факт. Вы допустили нарушение. Так что давайте сегодня же разберемся с ним.

— Хорошо. Но я предупреждаю вас на тот случай, если ваши действия инспирированы Государственным департаментом. В таком случае наши адвокаты привлекут к суду за клевету.

— Я даже не представляю, что вы имеете в виду, не говоря уж о том, что мне не нравятся ваши инсинуации.

— А я думаю, что вы прекрасно все представляете. Шоу Вудворда вчера днем.

Фассет рассмеялся.

— Да, я слышал о нем. «Пост» расписал его во всех подробностях... Но я думаю, что вы можете успокоиться. Я дважды пытался связаться с вами еще в прошлую пятницу.

— В самом деле?

— Да.

— Минутку. — По внутренней сети Таннер связался с секретаршей. — Норма? Мистер Фассет звонил мне в пятницу?

Наступило краткое молчание, во время которого секретарша Таннера просматривала запись о вызовах в пятницу.

— Вполне возможно. Было два звонка из Вашингтона, оператор номер тридцать шесть просил вас связаться с округом Колумбия, если вы появитесь до четырех. Но вы до половины шестого были в студии.

— Вы спрашивали, кто звонил?

— Конечно. Но мне лишь сказали, что дело может подождать до понедельника.

— Спасибо. — Таннер вернулся к разговору с Фассетом. — Вы знаете номер оператора?

— Тридцать шесть. Из Вашингтона. Повторять вызов до четырех часов.

— Но вы не назвали себя и не представились, из какого вы агентства...

— Была пятница. И мне надо было пораньше уезжать. Неужели вы чувствовали бы себя лучше, если бы знали о срочном вызове, на который вы не можете ответить?

— О’кей, о’кей. Неужели нельзя было прибегнуть к помощи почты?

— Проститe, мистер Таннер. Мне в самом деле очень неудобно, но у меня были определенные инструкции. Вы представляете отнюдь не маленькую местную станцию. Документы должны были быть в порядке еще несколько недель тому назад... Кроме того, — тут Фассет снова засмеялся, не хотел бы я быть на вашем месте, если бы некоторые службы Государственного департамента обнаружили, что ради вас мы нарушаем правила... Это отнюдь не угроза. О ней не может быть и речи. Мы оба допустили ошибки.

Джон Таннер улыбнулся при этих словах. Фассет прав. С документами они в самом деле запоздали. И не имело смысла идти на риск бюрократических осложнений. Он вздохнул.

— Я постараюсь успеть на рейс в час дня и буду у вас в три или чуть позже. Где ваш офис?

— Я буду у Кренстона. Все бумаги будут у меня с собой, и не придется задерживать вас слишком долго.

— Хорошо. До встречи. — Положив трубку, Таннер набрал домашний номер.

— Привет, дорогой.

— Мне придется днем подскочить в Вашингтон.

— У тебя какие-то проблемы?

— Нет. «Обычные, но спешные», как мне сказали. Какие-то дела в КСК. Постараюсь успеть обратно с семичасовым рейсом. Просто я хотел, чтобы ты была в курсе: я запоздаю.

— Хорошо, дорогой. Хочешь, чтобы я тебя встретила?

— Нет, я возьму такси.

— Уверен?

— Еще бы. Я буду чувствовать себя куда лучше, зная, что компании придется выложить двадцать баксов за машину.

— Ты их вполне стоишь. Кстати, я читала отчеты о шоу Вудворда. Сплошные восторги.

— Это я и напишу у себя на груди. Таннер Триумфальный.

— Надеюсь, что так и будет, — тихо сказал Элис.

Она никак не могла отделаться от этого. С деньгами у них, в сущности, проблем не было, но Элис Таннер постоянно считала, что ее мужу недоплачивают. Это была единственная серьезная тема разговоров между ними.

— До вечера, Элис.

— Пока. Я люблю тебя.

Словно слыша молчаливые сетования своей жены и из уважения к ним, Таннер приказал, чтобы одна из репортерских машин через час отвезла его в Ла-Гуардию. Никто не возражал. Этим утром Таннер был подлинным триумфатором.

В течение последующих сорока пяти минут Таннер покончил с неотложными административными делами. Последним деловым указанием был звонок в юридический отдел компании.

— Мистера Гаррисона, будьте любезны... Это Энди? Джон Таннер. Я тороплюсь, Энди: мне надо успеть на самолет. Просто мне хотелось бы кое-что выяснить. К нам есть со стороны КСК какие-то претензии, о которых мне неизвестно. Какие-то пробелы? Я знаю, но Кренстон говорил, что... Конечно, я подожду. — Рассеянно играя телефонным шнуром, Таннер продолжал думать о Фассете. — Да, Энди, я на месте... Страницы семнадцать и восемнадцать. Подписи... понимаю. Ясно. Спасибо. Нет, больше проблем нет. Еще раз спасибо.

Положив трубку, Таннер медленно поднялся с кресла. Гаррисон подлил масла в костерок его смутных подозрений. Все это выглядело достаточно противоречиво и странно. Подбор документов, представленных в КСК, был совершенно полным, если не считать этих двух страниц из четвертой и пятой копий. Они были всего лишь дубликатами, ни для кого не представлявшими интереса, которые легко было ксерокопировать. Тем не менее эти страницы как-то исчезли из досье. Гаррисон прокомментировал ситуацию следующим образом: