— А я еще спрашивал его, считает ли он себя богатым человеком, — рассмеялся я. — Так он на самом деле знает толк в археологии?

— Он дока в этой области, — кивнул Дейв. — Скотланд-Ярд наводил справки в Британском музее. Фаллон ведущий специалист в археологии, особенно во всем, что касается Центральной Америки. Он написал уйму статей, а в 1949 году даже учредил Археологический фонд, выделив на это 10 миллионов долларов. Он может это себе позволить, поскольку является владельцем множества нефтяных скважин. И такого человека ты заподозрил в убийстве, — сказал с издевкой Дейв, складывая обратно в папку листы с информацией.

— А как обстоят дела с Холстедом и Гаттом? — спросил я.

— Холстед тоже археолог, мы его еще пока и не копали, — пожал плечами Дейв, — а на Гатта данные не поступили.-

— Холстед был студентом Фаллона, — сказал я. — Похоже, между ними пробежала черная кошка.

— Ты взял на себя роль детектива? — вскинул брови Дейв. — Послушай, Джемми, я этим делом уже не занимаюсь. Им занимаются в Лондоне. Послушай моего доброго совета: можешь делать любые предположения, это не запрещено и от этого никому хуже не станет. Но только не мни себя героем детективного романа. Парни из Скотланд-Ярда свое дело знают, они не дураки, у них большие возможности, и действуют они решительно и наверняка, если понадобится. Оставь это дело профессионалам, так будет лучше и спокойнее.

— Не кипятись, — мягко посоветовал ему я.

— Я только хочу, чтобы ты не выглядел полным идиотом, — сказал Дейв, вставая из-за стола. — Пойду схожу за подносом, он в сейфе.

Пока он ходил в другую комнату, я успел прочитать полученный им телекс. Ничего нового, однако, я о Фаллоне из прочитанного не почерпнул. Похоже, что Фаллон не имел к Нишеми ни малейшего отношения. Тем не менее их обоих интересовал поднос, так же как Холстеда и Гатта. Четыре человека, все .американцы — и всем нужен мой поднос. Странно.

Дейв вернулся, держа поднос в руках, и положил его на стол.

— Если это действительно золото, он чего-то все-таки стоит, — заметил он.

— Это золото, — сказал я, — но не чистое.

— А по-моему, это вообще медяшка,—постучал он пальцем по дну подноса.

Я взял поднос в руки и впервые за последние двадцать лет пристально взглянул на него. Поднос был около 15 дюймов в диаметре, совершенно круглый, с орнаментом в виде виноградных листьев по ободку шириной в три дюйма. Я перевернул поднос и обнаружил, что тыльная сторона сделана из чистейшего литого золота, в отличие от внешней, центральная часть которой была выполнена из медного круга диаметром девять дюймов.

— Лучше его завернуть, — сказал Дейв. — Давай я поищу лист бумаги.

— Вы его фотографировали? — спросил я.

— И довольно старательно, под разными углами,-— сказал Дейв.

— Нельзя ли мне получить несколько снимков?

— Похоже, ты считаешь полицию своей персональной охраной, — поморщился Дейв. — Знаешь, у нас тут не опекунский совет, Джемми. Извини, но все негативы отправлены в Лондон.

Он отыскал старую газету и принялся заворачивать в нее поднос.

— У Боба, насколько мне известно, была своя фотолаборатория. Так что можешь и сам сделать фотографии.

Он был прав, мы с братом увлекались фотографией в детстве. Потом я забросил это занятие, но Боб был верен своему увлечению. Оставалось надеяться, что и я не утратил прежние навыки. Доверять кому-то свое сокровище мне не хотелось.

— Еще раз хочу предостеречь тебя от глупостей, Джемми, — сказал на прощание мне Дейв. — Если тебя потянет на подвиги, посоветуйся прежде со мной. Моим боссам вряд ли понравится, если ты начнешь вставлять им палки в колеса.

Вернувшись на ферму, я отыскал фотоаппарат Боба и изучил прочее оборудование. Рискну сказать, что все было почти как у профессионала: хорошая камера «Пентакс» с большим набором объективов, увеличитель «Дурст» и все необходимое для проявления и печати в прекрасно оборудованной темной комнате. Я нашел катушку неэкспонированной черно-белой пленки, зарядил камеру и приступил к работе. С непривычки у меня вышло две осечки со вспышкой, которая сработала не тогда, когда было нужно, но потом я приноровился и отщелкал всю кассету вполне нормально. Проявив пленку, я повесил ее сушиться и завалился спать. Но прежде я запер поднос в сейф.

На другое утро я продолжил сражение с Джеком Эджком-бом за воплощение в жизнь своих новых идей. Джек упорно сопротивлялся нововведениям.

— Для ста акров восемьдесят коров слишком много, — горестно твердил он. — Послушайте, мистер Уил, мы никогда не держали такого большого стада.

С трудом подавив желание накричать на него, я терпеливо доказывал свою правоту:

— Овец лучше пасти на холмах, а у реки посадим ячмень. Часть кормов дешевле закупать на стороне. Содержать сад накладно, да и до города далеко, так что фруктами торговать больше не будем.

Джек лишь мотал головой и пожимал плечами, не желая вникать в мои доводы. Я уже начал терять терпение, когда вошла Мэдж и сообщила, что меня желает видеть дама.

— Она сказала, как се зовут? — поинтересовался я.

— Миссис Холстед, сэр.

— Попроси се немного подождать, — сказал я. — Предложи ей чаю.

Я вернулся к разговору с Джеком: не в моих правилах было делать сразу два дела. Я понимал, что его больше всего беспокоило: он опасался насмешек местных фермеров. Джек очень дорожил своей репутацией.

— Взгляни на это дело с другой стороны, — сказал ему я. — Если мы начнем все это дело, управляющим будешь ты, а я не стану вмешиваться в твои дела. Если моя схема не сработает, ты сможешь все свалить на меня, и это будет справедливо. Если же мы добьемся успеха, то почетные лавры достанутся тебе, поскольку именно ты и будешь выполнять всю основную работу. Я не фермер, у меня нет опыта. У меня лишь идея. Но, действуя вместе, мы кое-кому можем утереть нос.

Джек купился на мою уловку: лицо его расплылось в улыбке. Такой вариант его устраивал.

— Знаете, сэр, мне самому надоело возиться с садом. От него мало проку, вы абсолютно правы, одни лишь хлопоты. Если мы скинем с плеч эту ношу, то Сможем обходиться без садовника.

Компьютер рассчитал точно так же, но я отдал пальму первенства Джеку, чем весьма польстил его самолюбию.

— Вот и замечательно! — воскликнул я. — Я должен теперь идти, но ты задержись и подумай хорошенько над всем этим делом. Если тебе придет в голову хорошая мысль, дай мне знать.

Я оставил Джека одного и пошел к ожидавшей меня миссис Холстед.

— Прошу простить меня за то, что заставил вас ждать, — входя в гостиную, сказал я и замер в растерянности, пораженный красотой стоящей передо мной женщины: ее рыжие волосы, зеленые глаза, милая улыбка и стройная фигура не могли не ввергнуть в волнение любого мужчину, даже столь серого, как я.

— Ваша экономка позаботилась обо мне, — сказала гостья, окончательно добив меня своим голосом. Нет, она определенно была слишком совершенна для реальной женщины.

 — Чем могу быть вам полезен, миссис Холстед? — усаживаясь напротив нее, осведомился я.

— Я полагаю, что вы являетесь владельцем золотого подноса. Это так? — спросила она.

— Вы не ошиблись.

— Я прочла заметку в газете, — открывая сумочку, . продолжала миссис Холстед. — Взгляните на фото, это ваш поднос?

Я взглянул и подтвердил, что запечатлен мой-поднос.

— Эта фотография не слишком четкая, — сказала миссис Холстед. — Посмотрите, пожалуйста, теперь вот на этот снимок.

С этими словами она протянула мне фотографию размером с почтовую открытку. На ней довольно четко был запечатлен поднос, похожий на мой, но не мой. Снимок был сделан с музейного экспоната, насколько я мог догадаться по некоторой расплывчатости изображения, вызванной отражением от стеклянного футляра. Все навязывали мне  фотографии подносов, оставалось лишь гадать, сколько еще снимков мне предстоит изучить.

— По данному снимку мне трудно сказать что-либо определенное, — осторожно заметил я. — Некоторое сходство, однако, имеется.