"ПФ-ориджиналс"

Отступник

(слэш)

Перейти на страницу ориджинала

Автор:

 Корсар_2

Пэйринг:

 Маатан/Лорк

Рейтинг:

 R

Жанр:

 Драма/Фэнтези

Размер:

 Макси

Статус:

 В процессе

События:

Магия

,

Апокалипсис

,

На другой планете

,

Война

,

История

,

Боги и полубоги

Саммари:

 Судьбы людей — на ладонях богов. Но что делать, если однажды богам захочется хлопнуть в ладоши?

Предупреждение:

 сомнительное согласие

Коментарии:

 Текст написан на конкурс нетрадиционной фантастики "Вольномыслие-2012", проходивший на форуме Slash World.

Благодарности:

 читателям форума Slash World

1.

День заканчивался. Старый Го гнал свою колесницу в Нижний мир, и тени от курганов становились все длиннее. Когда вершина самого дальнего на мгновение вспыхнула кровавым пламенем, заслонив половину старого Го, Ото-лай негромко позвал:

— Маатан.

Маатан ждал этого зова. Он поставил жбан с водой у входа, откинул полог шатра и вошел. Жрец сидел на кошме, скрестив ноги — сгорбившийся, но не жалкий, темные глаза лихорадочно блестели на смуглом лице. Маатан знал, что Ото-лай не болен — просто выбрал свое время.

— Маатан, — повторил Ото-лай, глядя через откинутый полог, как на вершинах курганов гаснут последние искры света. — Сегодня я уйду в Нижний мир. Ты помнишь, что должен делать?

— Да, учитель, — ответил Маатан. — Когда кобылицы Заришах покажутся над самым высоким курганом, я зажгу светильник и начну читать песню Дороги. А когда они тронут копытами самый низкий курган, я завершу огненный круг и оставлю твой шатер.

— Не забудь взять кошму, — все так же глядя в небо, сказал Ото-лай. — Ты не сможешь вернуться сюда, пока Ёй не унесет пепел со стойбища.

— Я помню, учитель.

Выйдя наружу, Маатан приподнял жбан за край, и вода полилась в узкую канавку, окружавшую шатер Ото-лая. Мелкие камни были пригнаны так плотно, что вода не уходила в землю — бежала прозрачной змеей, неся на крохотном гребне какие-то семена, высохшие травинки и неосторожных жучков. Бежала, пока не поглотила собственный хвост и не поднялась вровень с каменным бортиком.

На первый взгляд, это была излишняя предосторожность — на три броска копья вокруг лайдо гореть было нечему. Трава начиналась за пределами этого круга — высокая, сочная, полная жизни. Но ритуал требовал присутствия всех четырех стихий, и Маатан строго ему следовал.

Распрямившись, он повернулся в сторону курганов, по-прежнему залитых багровыми отсветами заката. Маатан искренне надеялся, что все сделает правильно. В конце концов, его обучение началось в тот день, когда он произнес первое слово, и недостойно проводить своего учителя было бы стыдно. Маатан обязан обеспечить старому жрецу самый быстрый путь по широкой и ровной Дороге мертвых. Ото-лай заслужил это своей преданностью Великому Ойчору.

Очередное одинокое утро застало Маатана на краю лайдо, на границе земли и травы. Шатер давно прогорел — на его месте остались одни угли, да и те уже не переливались красным, разгораясь от налетавшего порывами ветра. Ёй торопился помочь ушедшему по Дороге жрецу достигнуть Нижнего мира.

День обещал быть ясным — суровая Томо, несущая небесные воды, осталась довольна жертвенным ягненком и не собиралась отягощать последний путь Ото-лая.

Маатан поплотнее завернулся в кошму и поправил сверток, лежащий под головой. Объемистый тюк, вынесенный из шатра в тот момент, когда под умершим жрецом занялась обильно политая маслом лежанка, Маатан пристроил в ногах. Невдалеке в загоне негромко блеяли овцы, взбудораженные долгим ритуальным пожаром, где-то в траве прокричала птица, — и краткий тревожный сон сбежал окончательно.

Маатан сел и подтянул к себе тюк.

Он постился уже третий день — отягощенному пищей нельзя открывать Дорогу в Нижний мир — и сейчас не отказался бы проглотить барана и закусить овцой. Но отара была маленькой, мясо Ото-лай и Маатан позволяли себе редко, и, оставшись один, ученик не собирался изменять правилам. Он достал из тюка круг овечьего сыра, пару сдобных лепешек, мешочек с засушенными ягодами и небольшой бурдюк с водой.

Гости из столицы — Ойчора, стоящего в центре земли — ожидались к вечеру. К этому времени Ёй окончательно унесет пепел, и можно будет поставить новый шатер, хозяином которого станет Маатан. Он сам валял войлок, кроил, сшивал полотнища толстой костяной иглой с пропущенной в ушко бараньей жилой. Сам плел амулеты из нужных трав, сам вырезал из коры божественного дерева Учи идолов-защитников.

Маатан хорошо подготовился к тому, чтобы стать новым лаем. Но прежде всего следует довести до конца обряд проводов учителя, который включает в себя обет молчания. Хотя это и не тяжелое бремя, ведь Маатану просто не с кем его нарушить: до Ойчора — одна дорога Го, между лайдо — тоже ни одного человека, а с овцами не слишком-то побеседуешь.

Шатер Ото-лая принадлежал Кругу, как и шатры других жрецов, а среди ваев навещать живущих в Круге было не принято, особенно если над стойбищем поднимался дым погребального костра. Лаи же со дня получения Имени не покидали свои лайдо ради праздной болтовни — это не имело смысла: они чувствовали друг друга каждый день во время Обряда, да и говорить им было не о чем.

А вот Маатан знал их всех. Пять ладоней мужчин, с которыми ему приходилось встречаться. Но знал не только в лицо — Ото-лай давно научил его отличать жрецов друг от друга на расстоянии, в момент творения общей волшбы. Так что ученик легко связывал льющуюся силу с Именем.

Темно-синий, густой — непробиваемый Ино-лай. Насыщенно-зеленый — спокойный Умо-лай. Тепло-желтый — благожелательный Ано-лай. Светло-голубой — холодный Ыто-лай… У каждого был свой цвет. По крайней мере, такими их видел Маатан. И ему было слегка любопытно — каким цветом вольется в Силу лаев он сам, когда приехавший из Ойчора Правитель посвятит его в Хранители? И как наречет?

Маатан не был привязан к своему имени — оно всего лишь означало «мальчик». Издревле лаи называли так своих учеников: с того дня, когда вносили найденыша в шатер, и до своего ухода. Правда, за время обучения Маатан успел миновать не то что детский — даже юношеский возраст, но кого это могло взволновать или удивить? Ни ваи, ни морты не нарушали границ лайдо, а по количеству прожитых Оборотов Ото-лай годился своему ученику в прадеды.

Маатан еще раз мысленно пожелал учителю легкой дороги и перевел взгляд на свою руку, где как никогда ярко проступил замысловатый узор. Переплетение линий на предплечье не было искусно нанесенной татуировкой. Эта отметина — знак судьбы, уготованной мальчику. Он проявлялся сразу по рождении, и окружающие люди знали: такого ребенка следует отдать жрецам в Круг. Иногда с возрастом узор бледнел, а порой и вовсе исчезал, но никто не смел противиться судьбе. Едва малыш начинал более-менее уверенно держаться на ногах, самостоятельно брать ложку и переставал мочиться в колыбель, его относили к ближайшему лайдо и оставляли на милость богов и жреца. Так что Маатан понятия не имел, кто его родители, где живут и чем занимаются.