Ни один нормальный лай даже в семнадцать Оборотов не испытывает желания оказаться в самой гуще схватки. Есть более важные вещи, чем человеческая суета. Но Лорк, к сожалению, не был нормальным.

Хабтагай свернул в узкий проход между высокими каменными стенами двух домов, и через плечо Лорка Маатан увидел несколько ожесточенно рубившихся людей. Шестеро — безусловно, морты, — ощетинившись копьями, отступали от шестерых ваев. На первый взгляд, силы были неравны — острия копий не давали защитникам города даже близко подойти к кочевникам. Но присмотревшись, Маатан понял, что все немного сложнее.

Сабли ваев уже обрубили четыре острия из шести. У мортов, кроме копий, имелись только ножи, но они были короче. Если при нападении на город морты взяли неожиданностью и числом, то в таком бою они, безусловно, проигрывали хорошо обученным воинам Ойчора.

Плечи Лорка под накидкой напряглись. Он, без сомнения, уже собирался спрыгнуть с хабтагая и броситься на помощь своим. Маатан прекрасно понимал, что такая малость, как отсутствие оружия, Лорка не остановит. Поэтому крепко обхватил ученика за пояс одной рукой, а ладонью другой зажал ему рот. И движением пяток заставил хабтагая податься назад.

Лорк вырывался, пытался отпихнуть Маатана локтями, даже попробовал укусить, но тут из темноты другого переулка в спины ваев ударило несколько копий. Морты, привлеченные звоном оружия и криками, пришли на помощь своим.

Маатан отпустил Лорка и негромко сказал:

— Ты видишь? Здесь справятся с врагами без тебя. Сколько раз я должен тебе говорить, что жизни лая и его ученика принадлежат богам?!

Лорк упрямо передернул плечами, и Маатан с досадой подумал, что никогда не сможет избавить его от глупой привычки выяснять отношения грубой силой.

Большинство улиц казались пустынными, если не считать убитых. Наверное, легкораненые убрались восвояси, а тяжелораненых морты не оставляли на произвол судьбы, предпочитая открывать им дорогу к Хозяину Андарро.

Из бокового прохода между каменными домами появилась груженая всевозможным барахлом повозка, которую волокли трое безумно счастливых мортов. Значит, грабеж уже начался. Неужели сопротивление защитников города сломили настолько быстро? Пожалуй, тогда ваи действительно недостойны той жизни, которую им обеспечивали Круг и боги.

Заришах светила в полную силу, но спереди лилось намного больше света, и чуть погодя Нур вышел к площади, полной людей. Справа полыхал дом, люди вокруг держали в руках факелы. В середине площади серой громадой возвышался Дворец Правителя. Ступени, ведущие к дверям, были обагрены кровью. В момент появления Маатана и Лорка створки двери распахнулись, и на площадь твердой поступью вышел Нотон-кун. За ним высыпали воины, потрясая оружием и вопя, столпились за спиной.

Нотон-кун сделал еще один шаг вперед, замер на мгновение, а потом вскинул копье, на острие которого оказалась насажена отрубленная голова. Люди на площади притихли. Только трещала крыша горящего дома, разбрасывая искры.

— Правитель Ойчора пал, — негромко сказал Нотон-кун, но в полной тишине его слова услышали все.

Морты, стоявшие позади него, расступились, и два воина вынесли золотой жертвенник, поставили его перед Нотон-куном. Вождь кинул голову бывшего Правителя города на пылающие угли, и когда пламя разгорелось, пожирая человеческую плоть, крикнул:

— Жертва во имя Моро принята! Теперь морты владеют Ойчором!

Боевой клич потряс площадь. Морты вскинули копья, и факелы заплясали в руках.

Нотон-кун заметил Маатана с Лорком, возвышающихся на Нуре над толпой.

— Маатан! Подойди ко мне! — приказал он.

Лай спешился и направился вперед. Люди поспешно расходились, давая ему дорогу. Маатан остановился рядом с вождем. Вонючий дым, идущий от жертвенника, щекотал ноздри.

— Воля богов свершилась, Правитель, — Маатан склонился перед ним.

Еще один ликующий крик множества голосов взлетел к куполу небес.

Нотон-кун сделал знак, и один из воинов подал ему золотой жезл. Возложив окровавленную руку на край жертвенника, вождь вскинул жезл вверх.

— Боги одарили тебя знаком Избранного, жрецы научили управлять Силой, я даю тебе право ей пользоваться во благо мортов и нарекаю новым именем, — он замолчал на мгновение. — Отныне тебя зовут Мортон-лай! — и аккуратно опустил жезл на голову Маатана.

— Неправильно! — раздался в онемевшей толпе визгливый женский голос. — Это не имя для жреца!

— Мортон-лай не просто жрец, — глядя на Маатана, громко ответил Нотон-кун. — Он Верховный жрец, которому доверяют морты! Боги слышали меня!

Ослепительное покрывало Силы окутало Маатана, окрасив простую накидку в снежно-белый цвет. По рядам прошел изумленный выдох.

— Отправляйся и займи свое место в Круге, — сказал Нотон-кун. — У нас сейчас будет много забот, Ойчор нуждается в мире. Пусть Круг продолжает защищать его.

Морты снова завопили, а новый жрец повернулся и пошел к Нуру, которого Лорк заставил опуститься на колени. Подол длинной накидки волочился по земле, но ни кровь, ни грязь его не пачкали.

Нур покорно развернулся, управляемый уверенной рукой Лорка, и они отправились в обратный путь — к пустующему лайдо.

Возле ворот бродили брошеные хабтагаи. Мортон велел Лорку остановиться и спешился. Выбрав себе оседланную самку, лай забрался к ней на спину, сделав знак ученику следовать дальше.

Теперь они станут жить далеко от остальных, и Нуру понадобится подруга, а Мортон уже более или менее приноровился ездить верхом. Тем более, учиться править хабтагаем ему не требовалось — даже ученики жрецов умели повелевать животными без повода и кнута.

К лайдо они вернулись на рассвете, когда старый Го поднимал колесницу на небо. Повозка так и стояла в степи, никем не тронутая.

В этот раз Мортон не сомневался, втыкая оставшиеся от остова шатра прутья. Они принялись тут же, вгрызаясь корнями в землю, разветвляясь, восполняя недостаток веток.

— Войлок тебе снова придется натягивать одному, — сообщил Мортон, когда они с учеником связали верхушку. — Приближается время Обряда.

Лорк молча кивнул, а Мортон отошел в сторону, сел и приготовился.

Сила обрушилась сразу со всех сторон, пытаясь пригнуть его к земле, раскатать в лепешку, подчинить и сделать безвольным. Но Мортон расправил над собой белое полотнище магии, защищаясь и противостоя. Разноцветные волны бились в него, сначала яростно, потом все слабее, словно увязая в речном иле.

Темно-синий, смешанный с зеленым, сдался первым. Зеленый с желтым последовал за ним чуть погодя. Желто-оранжевая лента пала третьей. Все цвета Силы, один за другим, исчезали в белом, растущем на глазах полотне, растворяясь в нем. Дольше всех буйствовала непокорная серо-голубая волна, но и она в конце концов присоединилась к остальным, и над Мортоном засияло чистое, как плащ великана Тана, могущество.

А когда оно погасло под лучами Го, новоявленный Верховный жрец завалился набок и упал в темную бездну.

Проснулся уже глубоким вечером, когда среброликая Заришах заглядывала в шатер через откинутый полог.

Мортон лежал на своей кошме, посреди шатра мигал углями протопленный очаг, и войлок на каркас был благополучно натянут. Белая накидка, аккуратно сложенная, находилась поблизости, а сам лай в набедренной повязке оказался укрыт одной из овечьих шкур. Похоже, ученик потрудился на славу, пока его учитель восстанавливал истощенные силы.

— Лорк?

Темнота зашевелилась, и Мортон наконец-то различил очертания человеческого тела. Лорк приблизился, и Мортон сел:

— Вода есть?

Юноша молча принес воды. Напившись, лай отставил плошку в сторону, дотронулся до руки ученика:

— Все в порядке?

Тот кивнул.

И тут Мортон сообразил:

— Ты что, с прошлой ночи так и не произнес ни слова?

Лорк отрицательно помотал головой.

— И не умывался?