Если бы коммунисты не зарвались, наше правительство могло бы склониться к решению возложить во все большей и большей степени ответственность за сохранение мира на Организацию Объединенных Наций. В самом деле, когда Сталин в Ялте спросил Рузвельта, сколь долго мы планируем держать наши войска в Европе, президент ответил: не более двух лет. С учетом событий, следовавших быстро одно за другим в послевоенные годы, становится ясным, что в период между 1945-м и 1950 годом премьер Сталин вместе с Мао Цзэдуном решили, что не будут ждать, пока мы «изящно» уйдем из Европы и Азии, а просто вышвырнут нас оттуда.

Москва установила коммунистические режимы в Польше, Румынии и Болгарии прежде, чем высохли чернила на соглашениях, подписанных в Ялте и Потсдаме. Кремль угрожал Ирану в 1946 году и сразу после этого навязал Венгрии коммунистическую систему, разжег гражданскую войну в Греции, инсценировал захват своими ставленниками власти в Чехословакии и установил блокаду Берлина (Западного). Позже, в 1950 году, Мао присоединился к Сталину для подготовки нападения на Южную Корею. Еще до этого пекинский лидер укрепил свои позиции в континентальной части Китая. Эти чувствительные удары в различных частях света заставили вашингтонских лидеров пробудиться и понять простую, но чрезвычайно необходимую идею — организовать в США глобальную разведывательную систему.

Ведь мы, сами того не сознавая, оказались в положении свидетелей, присутствующих при реализации части плана, который предусматривал разрушение демократических общественных систем в Европе и Азии и изоляцию Соединенных Штатов. В итоге коммунисты должны были взять в свои руки бразды правления на всем земном шаре. А раз мы начали это сознавать, то, естественно, возникла необходимость знать больше, чем до сих пор, о тайных планах Кремля по расширению границ коммунизма.

В своем послании конгрессу 12 марта 1947 года президент Трумэн заявил, что безопасность страны ставится под угрозу в результате коммунистических акций, и констатировал, что нашей политикой отныне «станет оказание помощи свободным народам в сохранении их демократических институтов и борьбе против агрессивных сил, пытающихся навязать им тоталитарные режимы». Он также добавил, что мы не можем позволить нарушить статус-кво «с помощью насилия или таких коварных приемов, как политическая инфильтрация» — и в том и другом случаях грубо попиралась бы Хартия ООН.

К тому же стало очевидным, что Организация Объединенных Наций, скованная советским вето, не сможет играть роль стража мира. Было ясно: нас ожидал длительный кризис. При таких условиях правительством был принят ряд мер, чтобы перейти от слов к конкретным делам. Один из первых шагов — реорганизация структуры нашей национальной обороны, которая обеспечивала унификацию военных служб, передачу их в подчинение министра обороны и создание Совета национальной безопасности.

В это время президент Трумэн, взяв за основу проект, представленный генералом Донованом, предложил создать постоянную правительственную организацию — Центральное разведывательное управление. Конгресс, большинство в котором составляли республиканцы (сам Трумэн был демократом), дал согласие. При одобрении обеих партий (республиканской и демократической) ЦРУ было узаконено Актом о национальной безопасности 1947 года[52].

С самого начала управление действовало как легальная правительственная структура, хотя и имевшая, естественно, много задач секретного характера. Президент Трумэн придерживался взгляда, что новая организация должна поддерживать усилия правительства в деле противодействия коммунистической тактике «насилия, уверток и политической инфильтрации». Многое из того, что знало и умело УСС, а также часть его персонала были переданы ЦРУ. К счастью, большинство высших офицеров в УСС после ликвидации этой организации оставались в различных временных разведывательных подразделениях, функционировавших под эгидой государственного департамента и военного министерства в период 1945–1947 годов.

Однако ЦРУ не копировало полностью ни УСС, ни построение разведывательных организаций других стран. Его широкая и гибкая организационная схема была в своем роде уникальной, поскольку объединяла в одних руках задачи по анализу разведывательных данных и координацию секретных разведывательных операций различного типа, о которых я скажу чуть ниже. Итак, новая организация была предназначена для заполнения брешей в существующей разведывательной структуре без ликвидации разведывательных органов в государственном департаменте и министерстве обороны США или ненужного соперничества с ними. В то же время во внимание было принято то, что от госдепартамента, зависевшего в получении информации целиком от докладов дипломатических учреждений за рубежом, и от вооруженных сил, получавших ее, главным образом, от своих военных атташе за границей, нельзя было ожидать сбора информации во всех частях света: трудности получения секретных сведений там все возрастали, так как во многих странах отсутствовали постоянные американские представительства, имевшие в своем составе опытных офицеров разведки. Вот почему ЦРУ разрешили организовывать собственные секретные каналы получения разведывательной информации, помимо имевшихся у других правительственных ведомств путей и методов сбора и оценки таких сведений.

Одна из главных особенностей ЦРУ состоит в том, что в его аналитических и координирующих подразделениях разведывательные материалы, полученные по собственным секретным каналам, обрабатываются и проверяются так же тщательно и глубоко, как информация, поступившая из других правительственных учреждений. Другая особенность — управление координирует все виды секретной деятельности министерств и ведомств США, хотя это произошло не сразу, а постепенно по мере накопления опыта, доказавшего практическую выгоду и эффективность новых методов ведения разведки. Ведь традиционно разведывательные службы США до 1947 года вели шпионаж и контршпионаж изолированно друг от друга. И еще другие секретные организации занимались вопросами, относящимися к ведению «психологической войны»[53].

С созданием ЦРУ все перегородки были ликвидированы, что привело к почти полному устранению параллелизма и путаницы в деятельности наших секретных структур.

Самая последняя реорганизация системы американской разведки коснулась ее военных структур. В августе 1961 года было создано Разведывательное управление министерства обороны (РУМО). Его первым директором стал выдающийся пилот ВВС США генерал-лейтенант Джозеф Керолл. Ему помогают два опытных офицера разведки. Я тесно сотрудничал с его заместителем генерал-лейтенантом Уильямом Куинном, когда тот был начальником отдела разведки штаба седьмой армии генерала Александра Петча в период вторжения наших войск в Южную Францию и Германию. В те дни, летом и осенью 1944 года, я обычно тайно встречался с ним в различных пунктах освобожденной Франции недалеко от северной границы Швейцарии и снабжал его военной информацией, которую мне удавалось собрать о передвижениях нацистских частей и планах, когда гитлеровские войска отходили в направлении «горного редута» в Южной Германии и Австрии. Контр-адмирал Самуэль Френкель, начальник штаба, тоже опытный офицер разведки, сделал ценный вклад в работу Национального совета по делам разведки США, когда я являлся его председателем. Создание РУМО не означало слияния разведывательных служб всех родов вооруженных сил. Скорее всего это было попыткой достигнуть максимальной координации и эффективности разведывательного процесса трех военных разведслужб, которые сохранились после организации РУМО.

Таким образом, вопреки нашей традиции, когда мы ликвидировали разведывательные органы после окончания войны, на этот раз разведке было позволено стать силой, способной решать все более усложняющиеся задачи и отвечать на вызовы времени. Создание таких организаций, как РУМО, а до этого и ЦРУ, — результат осознания необходимости придать разведке надлежащий статус в структуре нашей национальной безопасности. Естественно, всегда существует возможность, что две такие мощные и хорошо финансируемые организации, как ЦРУ и РУМО, могут стать соперниками и конкурентами. В какой-то степени это и полезно, но, естественно, до определенного предела. Если конкуренция слишком обострится, она может стать не только дорогим, но и опасным явлением.