Великая Ирь предусмотрительна. У каждой из восьми основных пар посланцев с разными и, несомненно, важными заданиями, есть пара дублёров. Была поначалу. Дублёров их команды Вечная повесила совсем недавно. Не привлечь бы её внимания сверх допустимого...

К нему, посланнику известного ирьского мастера Нарсо (эльф даже не представлял, что ведьмак так знаменит) одна за другой подходят женщины, листают альбом, жадно трогают возникающие на страницах иллюзорные украшения, меряют их, крутятся перед зеркалом, пока иллюзия не тает. И блестящие тени рукотворных сокровищ, о, ужас, привлекают их гораздо больше его собственной красоты.

Мужья, заслышав цену очередного шедевра, бледнеют, почти всегда извиняются, оттаскивают готовых на всё ради непомерно дорогой погремушки жен от искусителя-эльфа, в полголоса отчитывают благоверных за расточительство, хмуря брови и кидая в сторону чужестранца сердитые взгляды.

Другие выспрашивают про оружие, пытаются выяснить, против каких заклинаний создаёт мастер чудесные клинки. Но Вимер не предупреждал посланника об этой стороне своих увлечений, и эльф только разводит руками, подавляя в сердце опасные ростки неожиданной зависти.

Краем уха можно расслышать, как Тара поясняет обрюзгшему вельможе, что клинки мастера Нарсо просто так купить нельзя, ибо те сами выбирают себе хозяев. Немногие купцы берут один-два клинка у знаменитого ведьмака, чтобы потом в течение нескольких лет искать покупателя для редкого сокровища. Зато когда таковой отыщется, подержит в руках сияющий шедевр, купец с лихвой возместит себе все затраты. Новый хозяин будет готов отдать последнее за поющую в руке сталь.

В неумелых, непредназначенных для зачарованного оружия руках клинок останется милой игрушкой, не поддающейся заточке, неудобной в бою. Так, на стену повесить, перед гостями хвастаться... Нерентабельно.

От рассказов ведьмы в душу заносчивого эльфа червяком протачивает ходы невольное уважение к напарнику, не умаляя при этом зависти.

А музыка кружит, туманит. Уже не духовой оркестр, а двое скрипачей, точно стремясь обогнать друг друга, играют на износ, на разрыв струн и сердец, ведя музыкальную дуэль. И от этой мелодии в души закрадывается тревога - первая пророчица трагического исхода вечера.

Молодой даме становится дурно. Она нелепо падает, опрокидывая со стола графин с соком. Желтая жидкость заливает атласное в кружевах платье, оставляя некрасивые разводы. Даму уносят. Но через пару минут плохеет седому господину с массивной золотой цепью на шее. "Такой цепью хорошо диких зверей приковывать", - некстати думается эльфу. По толпе гостей пробегает испуганный шепоток. Король делает небрежный жест лакеям приоткрыть одно из окон.

И тут хватается за горло, жадно ловя ускользающий от неё воздух, сама главная королевская ведьма. Она судорожно дергает тёмно-синие бусы, плотными рядами оплетающие длинную шею. Нить рвётся, шарики бусин, поблескивая и подпрыгивая, рассыпаются по полу, точно десятилетия жизни, которые эльфе прожить уже не суждено.

К своей хозяйке подлетают незаметные до того в общей массе сотрудники Тайной Службы. Таре плохо. Она цепляется рукой за край стола, сминает скатерть, не способная как следует продохнуть. Светло-голубое платье с глубоким вырезом на спине вдруг кажется ей удавкой, она поводит плечами, отыскивая ненавидящим взглядом своего отравителя - короля. Она находит его и из последних сил хриплым неузнаваемым голосом обвиняет в очередном покушении.

Ильварад довольно усмехается, вдруг заявляет:

- Яды в нашем королевстве - не моя компетенция. Если твои приспешники не так расставили бокалы и отравили не того, кого надо, вини себя. Не перекладывай собственные ошибки на чужие плечи.

Ведьма свирепеет и слабеет одновременно. Её, всё ещё сопротивляющуюся, уводят в сторону лестницы. Потом до зала доносятся крики, гремят выстрелы, трещат разряды молний.

Самые любопытные и отчаянные выхватывают из ножен шпаги, бесполезные в присутствии преданных королю чародеев, и кидаются на выручку. Сольеваль с ними. Выглядывая из-за поворота коридора с безопасного расстояния, он видит, как падают один за другим слуги Вечной, за серую форму прозванные волками. Защитные чары оборачиваются против них самих. У вероломных нападающих заготовлены щиты-отражатели, очень трудоёмкая и неприятная вещь, требующая жертвоприношений. Зато действенная. Все шестеро защитников Вечной мертвы меньше, чем за минуту.

Под усиливающимся огнём неспособная сейчас к сильным чарам изнемогающая эльфа сползает с лестницы, уже израненная, но еще живая и готовая биться. Только противников не видно. Они прячутся вдали коридора. И их много.

Тара держится за позолоченные перила, встаёт в полный рост, демонстрируя окровавленное платье, выпускает в коридор шквал пламени, сминающий щиты, рвущий тщательно создаваемые связи между сложными заклинаниями. Но тут же падает навзничь. Из тонкой шеи торчит арбалетный болт. Кровь заливает кремового цвета дорожку... А из горящего коридора навстречу зазевавшимся любопытствующим вылетают ассасины, не прекращающие стрелять. Сольеваль первым реагирует на их появление, кидается в зал, расталкивает ещё не до конца осознавших происходящее гостей, успевает в начинающейся панике юркнуть в узкий коридор для прислуги.

Навстречу ему бегут очередные ассасины. Их мало. Все трое, познакомившись со шпагой и чарами эльфа, остаются лежать на полу, а Сольеваль, одолев первую встретившуюся ему винтовую лестницу с узкими скользкими ступенями, оказывается в одной из многих кухонь дворца. Сразу понятно, отчего ступени сколькие. У основания лестницы распласталась девушка с пробитой головой, рядом лежат осколки супницы.

Ни разу не участвовавший до этого в настоящих боях эльф (тренировки и соревнования на родине не в счет) стремится умчаться отсюда поскорее. С него уже довольно крови.

Коридор, в который он попадает из кухни, слабо освещается продолговатыми настенными светильниками, расположенными слишком далеко друг от друга. Слева за поворотом дерутся. Звенят клинки, слышатся проклятья и вскрики. Справа тихо, но воняет гарью и гнилью. Недолго думая, эльф кидается направо. Драться он не намерен. Сапоги неслышно ступают по деревянному полу, движения высокородного по-прежнему легки и стремительны.

Ещё одна лестница. Сольеваль бежит вниз, оттуда тянет свежим воздухом. Ириец хоть и вырос на самой окраине Алого леса, в людских строениях чувствует себя беззащитным. Скорее покинуть эти стены, пропитавшиеся ужасом и болью.

Сольеваль оказывается у двери во внутренний дворик - один из множества в огромном дворце. В сгущающихся сумерках высокородный различает фонтанчик, качели, клумбу с пока не цветущими розами, а, главное, два парадных входа и ещё один подсобный - для прислуги. Эльф готов выбрать именно этот проход, как слышит тяжелые шаги.

Из-за кустов шиповника появляются несколько человек. Они не ожидают посторонних, абсолютно уверенные - дворец уже принадлежит им. Впереди шествует немолодой бородач со взглядом опытного убийцы. Замерший Сольеваль с удивлением вслушивается в их говор - не кавирский и даже не ирьский. Лирадра - вот родина захватчиков. Только восточные горцы, живущие на краю пустыни Йервес, так резко выговаривают "р" и ударяют на первый слог при произношении.

Незнакомцы совещаются, выбирая один из парадных входов, беспрепятственно проходят внутрь, вытаскивая из ножен мечи...

Так кто же всё-таки хозяйничает во дворце? Лирадрские наёмники, от тяжелой жизни на родине подавшиеся в чужую страну слишком задёшево, или некто, кто умело использует их образ?

Некогда разбираться. Бежать! - решает эльф. Задание выполнилось само собой, пора и свою шкуру спасать. Эльфу есть что терять. Жизнь длинной в полторы тысячи лет - ценность. Тем более что прожиты всего двести из них.

Вот та самая узкая неприметная арочка, из которой вылезли лирадрские головорезы. Тоннель под сине-серыми кирпичами, местами тронутыми плесенью и мхом. Приходится нагибаться, смотреть под ноги, ибо здесь в несколько рядов тянутся внушительного размера водоносные трубы.