Дремавшая до этого память Пэро прояснялась с пугающей скоростью. Чёткие слова приказа зазвучали в мозгу, не позволяя сидеть спокойно, не разрешая грезить о побеге из наполненных смятением и страхом стен. Но тихий-тихий, едва различимый голос в самой глубине естества узника дворцовых подземелий неустанно твердил, стремясь дозваться лихорадочно-работающее сознание: "Не смей, не надо! Это слишком опасно. Это не твоё. Не твоё. Не твоё!" Тщетно. Одурманенный вернувшейся памятью Пэро не обращал внимания на нудное зудение. Его волновала новая задача.

Вверху, чеканя шаг, прошествовал отряд бородачей в тёмно-зелёной форме, заставив мужчину соскользнуть в холодную тень. Поесть бы... Только бы поесть. А с приходом ночи его ждёт Белая Башня. Не она сама. Грезить о том, чтобы пробраться в неприступную крепость Вечной, не стоило. А вот в невысокую присторечку возле - вполне.

Пристройка с зеркальным лабиринтом... Там его величество Илварад, как и десятки королей до него, с помощью Тары мог вести переговоры с соседними королями.

Закручивающийся по спирали коридор из сотен и сотен зеркал, лежащих на полу, висящих на потолке, расположенных не стенах под разными углами, образуют таинственное королевство, которое впору сравнивать с Запредельным - источником могущества чародеев и ведьм. Всё нереально, зыбко. Шаг без проводника - тут же теряешь ориентацию, забываешь, где верх, где низ. Виток за витком ты проходишь лабиринт, пока не оказываешься на небольшой площадке, в центре которой стоит камень - огромный обломок скалы, блестящий, точно полированный гранит, с вкраплениями зеркального металла...

Стоило вложить свою горячую руку в ледяную ладонь эльфы, и поверхность камня оживала, зажигалась белыми огнями. Казалось навеки замурованные осколки металла приходили в движение, стекались вместе, образуя зеркало в человеческий рост вышиной. Сзади откликались другие зеркала лабиринта. И вначале Илварад мог любоваться миллионом отражений себя любимого в бесконечном коридоре зеркал, а потом оказывался там, где хотел - в приёмном покое любого из королей, где стоял подобный прибор...

Пэро отчётливо вспомнил, что кто-то, кажется, нынешний глава Светлого Совета, обмолвился ему:

- Есть версия, что лабиринт Тары даёт возможность перемещаться в пространстве, стоит только выпустить руку направляющего.

О том, что возможно обмениваться вещали и посланиями, сидящий на лестнице в подземелье мужчина тоже знал, хотя был уверен - он сам никогда не был в лабиринте. Или был? Тут память путалась, не давая однозначной подсказки...

Заполонившие, было, сознание воспоминания съёжились безжизненной усохшей грушей, забытой на ветке нерадивыми садоводами, и Пэро снова ощутил себя сидящим на холодных камнях лестницы.

Звеня и плескаясь всей гармонией мелодий на чахлой белой сирени у стены, запела невидимая в листве птичка. Солнце перевалило за крышу склада, в котором и был выход из подземелья... Мужчина начал мёрзнуть.

Подобравшись вплотную к решетке, он прижал чумазое лицо к украшенным ржавчиной прутьям и внимательно осмотрел двор. Никого. В казармах сейчас пусто. На кухне повара заняты приготовлением ужина на целую ораву солдат. Зато возле кухонной двери красуются шесть или семь ящиков с продуктами. Их всегда подвозят после двух. Только когда часы на казармах начнут отбивать три часа, нерасторопные повара выйдут забирать свежеподвезённое. Половина третьего. Можно успеть...

В животе требовательно заурчало, подгоняя Пэро осторожно отодвинуть решетку. Совсем чуть-чуть, чтобы протиснулось обманчиво неуклюжее тело. Подхватив со ступенек обрезок трубы (единственной гарантии спокойствия), мужчина, пригибаясь, держась в тени складской стены, помчался к ящикам.

О, боги, хлеб! Свежий!

Пэро положил трубу рядом с собой, скинул китель и принялся запихивать ещё тёплые пирожки между лицевой тканью и подкладкой. Он настолько увлёкся наполнением импровизированного мешка, что не заметил, как из недр столовой появился полковник Дарш.

Пэро не раз видел (и ещё чаще слышал) этого бравого командира, безжалостно муштрующего по утрам своих бородачей. Сейчас сытно поевший полковник, жующий терпкие листья альдры, лёгкого наркотика, вразвалочку вышел из здания кухни, разморено щурясь на солнце, вытирая сальные губы тыльной стороной ладони. И увидел жуткую, на его взгляд, картину. Мужик лет за тридцать, в ботинках и шапке его бравых ребят, в грязных лакейских портах и некогда шикарной кружевной сорочке, нагло тырил только что завезённый казённый хлеб! Праведное негодование охватило душу полковника, на миг лишив Дарша дара речи. Но только на миг!

- Ах ты, говнюк вонючий! - натренированным голосом загремел он. - Имя, звание, номер отряда! Быстро, грязный хорёк!

Вор поднял испуганные глаза на полковника, послушно закивал, не в состоянии молвить слова, и медленно, очень медленно опустил на вытоптанную землю набитый пирожками китель.

- Всё верну! Только не говорите моему командиру! - как умел плаксиво протянул Пэро, смыкая короткие пальцы на трубе.

- Я тебя сгною за воровство, выкидыш шлюхи! - полковник Дарш шагнул к воришке, чем подписал себе приговор.

У Пэро был единственный шанс не наделать шума, не привлечь к себе ещё больше внимания - вырубить Дарша с одного удара. Металлическая труба взлетела в крепкой руке канализационного жителя и впечаталась в загорелый лоб полковника. Дарш начал заваливаться, и был заботливо подхвачен Пэро.

Воровато оглядываясь, ирьский шпион отволок бесчувственное тело за ближний мусорный ящик, затем вернулся за кителем с хлебом.

"Нельзя оставлять свидетеля. Найдут!" - очень вовремя промелькнула здравая мысль.

Полковник оказался весьма тяжелым. Тащить его по лестнице вниз было не в пример сложнее, чем волочь по земле, придерживая под мышки. Зато пожалеть о содеянном не пришлось. Одежда Дарша пришлась впору измученному сыростью и холодом Пэро. Во фляге за поясом обнаружилось вино (дрянное, конечно, зато крепкое, здорово согревающее окоченевший организм). Ещё более радующей оказалась находка кортика и стилета с длинным, невероятно острым лезвием.

Привязанный к трубе Дарш очнулся, заворочался, тщетно силясь выплюнуть кляп.

"Фонарик бы ещё один", - в голове Пэро промелькнула жадная мыслишка. Ночью настанет пора действовать - пробираться к зеркальному лабиринту. Если наводняющие двор бородачи, если придворные чародеи, если почти всемогущая Тара не помешают, Пэро выполнит приказ Светлого Совета.

Если, если... сейчас Пэро наслаждался пирожками с мясом и сыром, хрустел румяной корочкой, упиваясь хлебным ароматом, смаковал уже не казавшееся таким безнадёжным вино и был почти счастлив. Извивающийся пиявкой пленник его нисколько не интересовал. Ближе к ночи, а лучше, завтра утром полковника следует допросить, и тогда решить, что с ним делать: прирезать или оставить в заложниках. А сейчас спать. Вино ударило в голову с силой кузнечного молота.

... Выход из подземелья был совсем рядом с Белой Башней. Весь вечер так и не уснувший Пэро провозился с заржавевшей задвижкой, с сильно разросшейся клумбой, чья взрыхлённая земля закрывала треть выхода и не позволяла распахнуть решетчатую дверцу. Он обломал ногти, расцарапал левую руку... Потом терпеливо ждал, когда же окончательно стемнеет.

Сейчас Пэро был на другой стороне дворцового комплекса. Впереди, словно выточенная из белого кварца возносилась вверх легендарная Белая Башня - гладкая, вся в пене барельефов у основания каждого из двенадцати ярусов-этажей. Нереальная, кажущаяся сконструированной из взбитых сливок, сейчас розоватая в лучах клонящегося к горизонту солнца вершина венчалась острыми зубцами, между которыми располагалась посадочная площадка для механических стрекоз.

Алым огнём сияли стёкла в узких высоких окнах, зеленоватыми тенями змеился вьюн, окутывающий шикарный балкон на восьмом ярусе... Ощущение, что он уже был там, наслаждался видом на дворец, вдруг захлестнуло ирьского шпиона, заставило его нервно поёжиться в тёмной норе.