Восторженно взглянула титанида на приземлившегося чудо-ребенка и… не увидела ребенка. «Цок-цок! Цок-цок!» – своей танцующей походкой Меланиппа обошла его кругом и счастливо рассмеялась.

– Асклепий был мальчик, а теперь уже отрок! Асклепий, ты отрок! И ты умеешь летать! – запела-закружилась она, и серебристо-серые волосы разметались и поднялись вкруг ее головы зонтом, как шляпка у гриба, как разлапистые ветки у пальмового дерева, и отрок-бог увидел нежные изгибы открывшегося девичьего тела. – Пойдем скорее, Хирону расскажем! – заторопила она его. – Ты как теперь до дому – лётом или скоком?

– Ты скачи, я догоню, – уклончиво сказал Асклепий, определенно что-то задумав. Он выждал, пока подруга отбежит подальше, и в мощных три прыжка догнал и, оттолкнувшись, на спину лошадиную запрыгнул. И крепко отрок-бог ногами сжал бока кентавры, руками обхватил ее девичий тонкий стан, и вдруг огнем пронзило тело бога, и этим же огнем ожгло кобылью плоть.

Заржала Меланиппа, подобно дикой кобылице. То бешено вертясь и дыбясь, вихляясь крупом, то падая стремглав на передние ноги и высоко подкидывая задние, пыталась она стряхнуть непрошенного седока с себя. И взвихрившись, помчалась вверх по пологому склону горы водопадной, доскакала до круто обрывающихся красных скал и камнем упала в хрустально-розовые воды горного озера, взметнув фонтан переливающихся брызг.

– Ну что? Испугалась? Укротил я тебя, необъезженную кобылицу? – не слишком весело – но с легким смущением спросил ее Асклепий, выбираясь из воды на каменистый берег.

– О, нет! Не укротил – объездил всего лишь! – с сердитым вызовом возразила Меланиппа.

– Сегодня объездил! И это начало! Ведь строптивых черных кобылиц надо непременно укрощать! Бойся богов! – опять подавив свое смущение, упрямо ответил ей отрок-бог и засмеялся.

А гулявшая неподалеку нимфа Эхо вдруг подхватила его фразу и дерзкий смех и унесла их подальше от шума падающей воды.

– Бойся богов! Ха-ха-ха-а! Бойся богов! Ха-ха-ха-а! – разнеслось среди гулких скал и в шелестящей чаще лесов.

– Бойся богов?! – невольно шепотом повторила Меланиппа, и темно-серые глаза ее стали темно-красными, как отражения красных скал в воде, и молния сверкнула в них, как в небе грозовом в часы заката. – Пока титанида тебя только искупала, но если еще раз попытаешься, так и знай – она тебя утопит! – с угрозой проговорила кентавра и, небрежно взмахнув хвостом, своей гордой грациозной поступью направилась в сторону леса.

Никогда прежде не испытывала Меланиппа силы таких могучих обжигающих прикосновений. Что-то новое почувствовала она в юном боге и в себе, это ее встревожило и смутило, и потому не стала больше Меланиппа звать Асклепия на дружеские прогулки.

Встреча у водопада

В прозрачной лазури неба ни облачка – угнала куда-то Нефела своих облачных коров. Гелиус жарил нещадно. Добела раскаленный диск иссушил эфир до духоты... Хотелось пить. Наклонила стан свой низко девушка-кентавр, и, сложив ковшиком ладошки, зачерпнула водицы из чистого горного ключа. К небольшому водопаду в поисках освежающей прохлады держала путь Меланиппа. Поскакала она на просвет деревьев и выскочила на веселую полянку, всю залитую ослепительным потоком солнца. Красно-коричневые скалы в этих местах круто обрывались, и горная речка, протекавшая наверху, с шумом падала вниз, скапливалась в небольшом озере, но не прекращала свой бег и дальше по низине гнала свои излучистые воды.

Меланиппа постояла под лавиной падающей воды и, выплыв на берег, фыркнула по-лошадиному, стряхивая воду со своей черной бархатистой шерстки. Подняв свои гибкие девичьи руки, она склонила голову набок и стала отжимать воду из своих отяжелевших волос. И вдруг как-будто гравий хрустнул под чьими-то ступнями. И почудилось титаниде чье-то опасное молчаливое присутствие рядом.

– Кто здесь? Зверь? Кентавр? – с опаской оглянулась Меланиппа, но тотчас со смехом отогнала свои глупые страхи: кого ей бояться в родном Пелионе, – ей, титаниде, стремительной, как ветер! И от зверя она уйдет, и от лихомана-кентавра умчится! Да и кто посмеет внучке Хирона угрожать в этих краях! Да и мало ли в горах зверья обитает, может, горная козочка пробирается по каменистым уступам на водопой?

Вот камень сорвался с кручи, покатился, гремя, и с шумным всплеском упал в воду. Вздрогнула Меланиппа и окинула взглядом темные кусты, но нигде не колыхнулся листок, тихо в природе. Шагом прочь пошла кентаврида и в короткий галоп перешла, головой непрерывно мотая, волосы девичьи и хвост лошадиный суша на ветру.

Скачет кентаврида и слышит за спиною грозный топот тяжелых копыт. Оглянется – нет никого. Скачет и замечает, что скрылось Солнце – нет безмятежного Гелиоса на небосклоне, и свинцово-сизыми хитонами туч затянула Нефела небеса. Ускоряет свой бег Меланиппа, и по панике, охватившей духов природы, даже не оглядываясь назад, догадывается, что преследователь уже не таится, не прячет свой истинный лик. С криками разбежались горные нимфы-ореады и скрылись в расщелинах скал, дриады попрятались в древесных стволах, а наяда в испуге так бурно всколыхнула и расплескала свой ручей по траве, что обнажилось его мелкое песчано-каменистое дно. Один Пан никуда не убежал, он так и остался сидеть на пеньке, согнув козлиные ноги, только волосатые уши встали торчком от удивления, да нежная свирель умолкла, упав из онемевших рук.

И гулом гудит земля, вздрагивая от ударов неминуемо приближающихся копыт. И как будто бы шумное дыхание морского прибоя слышит за собою девушка-кентавр. То ли гигантская черная волна, то ли тень исполина-коня нависнув над нею, пытается захватить ее.

– Спаси меня, Хирон! – в отчаянии взмолилась Меланиппа, от ужаса закрыв глаза. – Я выдохлась! У меня нет сил! – продолжала она жаловаться деду, как будто бы он скакал рядом с ней. – Если я сейчас не упаду, я перейду на галоп!

– Нет! – вдруг услышала она тихий, но твердый голос Хирона внутри себя. – Ни в коем случае, Меланиппа! Галоп отнимет остатки сил. Рысь усиливай махом! Мах сильнее! – Реже шаг! Шаг длиннее! – Реже шаг! С силой толчок! Лети!

И вот уже, не касаясь земли, взвихренной стрелой летит Меланиппа, с быстротою молнии летит, со свистом, рассекая воздух, и жарко становится ее коже! О, боги! Получилось! Как будто бы новое дыхание открылось! Впервые удалось Меланиппе развить в себе Хиронову скорость!

Хирон с Асклепием уже ждали ее на своей поляне перед пещерой. От тех, кто слышит язык природы, трудно что-либо утаить. Шумом, гулом, свистом, звоном наполнялась природа. В тревожащем гуде Земли, в волнующемся шепоте листвы, в гремящем рокоте ключей, в свистящем шепоте ветвей они услышали весть о Меланиппе. И вот стоит она позади Хирона, тяжело дыша, бока вздымаются и опадают, и пена катится с крупа, и черной топью омута поблескивают ее глаза. Грозен могущественный преследователь кентавриды, он и не думает скрывать себя, встал, как вкопанный, перед заслонившим ее дедом-титаном. Зраком, пылающим, как уголь, обжигает Меланиппу этот конь могучий – бог-конь – Гиппа-Посейдон! В конском облике, длинногривом, из недр морских выбирается он на сушу. Встряхнул Посейдон головою гривастой, и вот уже очертания его стали расплываться, клубами сизого тумана обволакиваться, и вот уже сам синекудрый Посейдон с трезубцем стоит перед кентавром.

– Уйди с дороги, Хирон! Повинуйся Владыке морей!

– Ты Кронид, и я Кронид! Ты Владыка морей, а я – владыка своей пещеры на Пелионе! Не звал я тебя в гости, Посейдон! Уходи с Пелиона!

Гневно сверкнул глазами Посейдон, вскинул надменно голову.

– Отступи перед Олимпийцем, Хирон! Отдай мне Меланиппу!