- Я знал, что они вкусные, но не предполагал что настолько...

С заплаканными глазами, я смотрела на него. Я хотела прижать свой горящий лоб снова к его прохладной шее, но его взгляд заставил меня замешкаться.

- Стой спокойно, - сказал он.

Я повиновалась, не дыша. Медленно, он наклонился вперед к моему лицу и начал одну слезу за другой - что, есть? Можно ли было это так назвать? Во всяком случае, это не было слизыванием, и поцелуем тоже не было. Он мягко зачерпывал их кончиком языка с моих щёк; такое ощущение, как будто перышки колибри ласкают мою кожу. Прохладно и легко.

Затем он подул мне нежно в лицо, и я почувствовала себя мгновенно освежённой. Сам он казался сытым и удовлетворенным, хотя я все еще могла видеть недоверчивый гнев в его глазах.

Хотя мне может казаться, что это гнев.

- Хочешь теперь знать, кто такой полукровка?

Я с нетерпением кивнула. Мой побег привёл меня снова в чувство. Я была в плачевном состоянии, но я могла слушать.

- Ты ведь не остановишься и будешь снова и снова спрашивать меня? - убедился он.

- Нет. Не остановлюсь, - ответила я твердо.

- Я так и думал. Ты снова вернешься. И поэтому я расскажу тебе сейчас. Потому что тебе нельзя возвращаться.

- Это мы ещё посмотрим, - ответила я упрямо, но Колин посмотрел на меня таким взглядом, который тут же уничтожил мои слова. Затем он отвернулся и посмотрел на свои белые, изящные руки, говоря при этом.

- Существует совсем мало полукровок. Они – это что-то особенное. Полукровка - это человек, который ..., - Колин заколебался и какое-то время молчал. Я внимательно слушала. - ...которого атаковали и ограбили, и при этом он должен был превратиться. Чтобы перешел на другую сторону. Но он со всей силы боролся против крещения кровью, смог его прервать и сбежать. Он не заснул, понимаешь? Поэтому крещение кровью сработало только наполовину. Полукровки всё ещё люди, чтобы можно было вести более или менее нормальный образ жизни. И часто у них есть особенные способности. Твой отец на половину на этой стороне и на половину на другой, на тёмной.

Он замолчал и дал мне время, чтобы переварить его слова. Мой отец, значит, является кем-то другим, чем просто нормальным человеком - по крайней мере, частично? Я это правильно поняла? Но что было темной стороной, о которой говорил Колин? Я отчаянно пыталась спасти себя чисто человеческими, знакомыми толкованиями.

Мафия. Незаконная продажа наркотиков. Секты. И всё-таки я знала, что здесь я ничего не найду. Всё это не подходило.

- Что это за хищение? Здесь речь идёт не о деньгах, не правда ли? Не о ценных вещах? - спросила я с робкой надеждой.

Колин беззвучно рассмеялся. Потом он стал таким серьёзным, что страх охвативший меня до этого, снова вернулся. Он смял обеими руками свои волосы и коснулся случайно самой верхней серьги. Кольцо чуть наклонилось в сторону. Пораженно я поняла, что его ухо наверху заостренно. Быстро он вернул кольцо обратно.

- Ты этого не видела, - раздалось у меня в голове.

Я со всей силы сопротивлялась против этого. Нет, видела, ответила я в мыслях упрямо, хотя усталость угрожала поглотить меня, а изображение заостренного уха в моей голове уже было стёрто.

Колин сердито встал. С жатой в кулак рукой он стал бить по дереву и облокотился своим белым лбом о кору дерева. Потом его кулак раскрылся. Как будто прося прощения, он провёл ладонью по стволу.

- Что я здесь только делаю? - пробормотал он.

- Рассказываешь о вещах, о которых я уже давно должна была знать. Что они похищают? - продолжала настаивать я дальше. - Может быть, это кровь? Являются они чем-то вроде ...

- Ах, постоянно вы со своими вампирами, - вырвалось у Колина. - Как будто ничего другого не существует. Всегда - это прославление высасывание крови. Ты когда-нибудь задумывалась, как это не логично? Это сразу броситься в глаза, даже если только один вампир в большом городе каждую ночь будет высасывать у людей кровь, которые затем, конечно же, сразу зачахнут. Тогда бы у нас больше не было никаких проблем с сильным ростом населения, не правда? Кроме того, существуют более важные вещи, чем кровь, - закончил он презрительно.

Спонтанно я увидела Дракулу в другом свете. Колин был, несомненно, рассержен - и он

пытался своим гневом отвлечь меня от главной темы. Это почти ему удалось.

- Тогда скажи мне, черт возьми. Что же важнее, чем кровь? Что они похищают? - зашипела я на него.

Образовалась маленькая, но почти не выносимая пауза, в которой, казалось, бороться друг против друга две силы. Не на жизнь, а на смерть.

- Сновидения и мечты, - сказал он, наконец, с горечью, но всё ещё смотря в другую сторону. - Они похищают мечты. Прекрасные, счастливые мечты. Это то, что поддерживает в людях жизнь.

Это звучало абсурдно. Прямо-таки смешно. И все же я знала, что это правда. Нет, я это чувствовала.

Колин не обманывал. А о тонкостях я сейчас не могла заботиться. Я должна была знать, смогу ли я когда-нибудь вернуться домой. К моему отцу. Мои мысли принадлежали моему отцу, которого я ведь на самом деле любила.

Лихорадочно я стала размышлять и отодвинула свои чувства в этот момент в сторону. Папа, значит, был атакован чем-то очень злым, кто хотел похитить его сновидения и сделать его таким же, как сам. И, в таком случае, он, по крайней мере, наполовину был кем-то, кому нужны мечты. Но разве не были мама и я тогда в опасности? Существовал ли тогда риск, что он атакует нас? Инстинктивно я прижала руки к груди и ахнула.

- Нет, Эли, я не верю, что тебе угрожает опасность. Возможно твоей матери...но не тебе. У меня есть ощущение, что у него по отношению к тебе иммунитет.

Такой ответ был только относительно успокаивающим. Знала ли мама вообще что-нибудь обо всем этом? Не по этой ли причине она спала в швейной комнате каждый раз, когда у него была мигрень? И как давно это началось? Начиная с моего рождения? Не была ли тогда и я...полукровкой?

- Тот, кого уже единожды атаковали и принудительно крестили кровью, что на самом деле крайне редко происходит, уже не может размножаться, - Колин вновь читал мои мысли. - Не человеческим способом. Это касается и полукровок.

- Но ведь он жив ...или...? Я имею в виду, может ли он умереть?

Так много вопросов буквально обжигали мою душу, и я не знала, как долго еще Колин будет готов отвечать на них. У меня было такое чувство, что он отдалялся от меня. Кроме того, я не знала, как долго я еще буду в состоянии не уснуть. Мои веки отяжелели, словно камни на глазах.

- Да, может. Возможно, он постареет, но не так, как старятся другие люди, чьи тела увядают. И будет редко болеть. Но он умрет когда-нибудь.

Я немного поразмышляла над тем, не был ли Йоханес Хестерс таким же полукровкой, и подавила в себе жуткое желание расхохотаться. Успокойся, Елизаветы, уговорила я себя. Задавай свои вопросы. Скорее.

- Ты спросил его фамилию. Почему? Ты с ним знаком?

Колин вздохнул. Прошло немного времени, пока он нашелся с ответом.

- Лично с ним - нет. Но я о нем читал и слышал.

- Ты интересуешься психологией? - ответила я скептично.

- Поверхностно. Твой отец ведь не просто психиатр. У него есть и другие задачи.

Это было для меня слишком расплывчато. Какие задачи? Но была еще одна мысль, которая все это время подстерегала на заднем фоне и сопротивлялась тому, чтобы быть сформулированной. Понадобилось несколько минут, пока мне это удалось. Минуты, необходимые для поиска подходящих слов, стоили мне физических усилий. Колин застыл без движения рядом со мной. Не надеялся ли он, что я сдамся?

- Но если...если ты его знаешь...понаслышке ...его имя и о том кто он...что...что тогда ты? Кто ты? - я задыхалась от напряжения.

- Это сейчас неважно, - возразил он с холодной бессердечностью. - Ты забыла, что тебе нельзя больше меня видеть?

Я сдалась, и это далось мне слишком легко. Мы молча сидели рядом и мне не хотелось верить в то, о чем я совсем недавно узнала. Еще меньше мне хотелось думать о том, что мы с Колином больше никогда не будем вместе прислушиваться к ночи и я не буду тонуть в глубоком черном омуте его глаз. В том омуте, где я чувствовала себя надежно и безопасно.