Я прижала ладони к своему мокрому лбу. Только одну мысль. Одну единственную ясную, рациональную мысль. Почти незаметное царапанье и шёпот заставили меня обернуться.
Из моего горла вырвался панический визг. Он был один. Их было несколько. По крайней мере, с десяток. Ужасная, уродливая, волосатая армия. Их жирные тела неумолимо подкрадывались в мою сторону; подсчитать я их не могла, потому что отвращение парализовало меня. Пауки. Большие, с длинными ногами пауки, которые заползли в открытое окно, обращённое в сторону леса, и, видимо, у них была только одна цель: я. Моё тело.
Мой личный кошмар стал правдой. Это происходило на самом деле. Я ещё была в сознании, но уже была не в состоянии двигаться. Я просто не могла сдвинуться с места, вместо этого я должна была, как неподвижная статуя, спокойно наблюдать, как последний паук с дрожащими ногами упал с подоконника и целеустремлённо поспешил в мою сторону.
- Папа, - сухо рыдала я и желала, как маленький ребёнок, чтобы мои родители были здесь.
Папа? Момент. Существовал всего лишь один человек, которому я когда-либо рассказывала об этой ужасной фантазии. Мой отец. А это было не только осуществление моего личного кошмара, нет, он был в несколько раз приумножен. Это была манипуляция. И она должна удерживать меня на расстоянии от Колина.
- Папа, - снова закричала я, но уже больше не плача, а угрожая.
Я вышла из ступора.
В то время как небо снаружи внезапно потемнело, первый паук достиг моих пальцев ног и провёл, ощупывая своими волосатыми ногами, по моим ногтям. Я была дрожащим плачущим свёртком из паники и отвращения, но, прежде всего, я была невероятно зла. С меня было достаточно этих фокусов.
- Ну, давайте! Подходите! Ну же! - закричала я, размахивая, как сумасшедшая, руками. - Вот, пожалуйста! - Я сорвала с себя платье, и теперь стояла в комнате только в лифчике и трусиках. - Вот, голая кожа. Давайте, заползайте, вы, глупые, страшные, ободранные пауки! - Я потрясла головой и расправила волосы руками за спиной. - Или вот - волосы. Стройте свои гнёзда. Размножайтесь. Мне всё равно!
Если меня кто-нибудь сейчас найдёт, то я точно попаду в изолятор в закрытом стационаре. Но мне было всё равно. Один паук быстро заполз по моей правой ноге. Я удерживала свои руки от того, чтобы не сбросить его в истерики.
- Я не боюсь вас, - выла я. - Вы не заберёте у меня Колина. Я его не забуду. Так же я не засну! Не в этот раз!
Мои зубы громко стучали, но моя злость удерживала меня в настоящем. Я оставалась бодрой и в сознании.
Не веря своим глазам, я наблюдала, как несколько пауков развернулись и через подоконник вернулись назад на крышу. За ними на улицу последовали другие, где небо стало чёрным, а гром угрожающе загремел.
Рыдая, я рухнула на пол. Сбитый с толку, оставшийся паук оторвался от моих ног и нашёл себе убежище под одним из лоскутных ковриков. Другой, бегая туда-сюда по моим голым рукам, исчез в щели в полу.
Дождь полил через открытые окна, а ветер закружил неисписанные страницы на моём письменном столе в воздухе. Следующий удар грома внезапно создал в моей голове мощный образ, такой ясный и логичный, что я прыгнула к столу и перерыла там всё, ища ручку.
Громыхая, книги и компакт диски упали. Я опустилась на колени, схватила один из кружащих листьев бумаги и разгладила его. Я никогда не была особо одаренной в искусстве, в основном мне ничего оригинального не приходило на ум. Но рисовать я умела. То, что я один раз увидела и запомнила, я могла хорошо воспроизвести.
Один круг за другим появлялись на бумаге. Четыре, пять, шесть. Это были колечки. Серебряные колечки. Самое верхнее было немного сдвинуто в сторону и открывало заострённый кончик уха.
В то время как снаружи, громыхая, ударяли молнии, и попадающий в комнату дождь намочил мою спину, под моими холодными руками образовывался профиль Колина. Нос, рот и волосы я только наметила. Потом я уронила ручку и встала. Победоносно я размахивала рисунком.
- Да. Это я видела. Точно, вот это! - закричала я и стала прислушиваться, взорвётся ли что-нибудь или может в комнату ворвётся вихрь, чтобы наказать меня. - И, чёрт возьми, у людей не бывает заострённых ушей!
Мой мозг снова работал. Быстро, предостерегла я себя, используй это, прежде чем будет поздно. Точно, как на карте, я увидела дорогу к дому Колина перед собой и быстро нарисовала её на одном из других белых листков, которые покрывали пол.
Я добавила: "Завтра вечером, во время заката" - так как мои родители хотели посетить друзей. Я сложила оба листка и засунула их в лифчик. Там отец вряд ли будет капаться.
Теперь я позволила себе лечь спать. Я подошла, шатаясь, ещё раз к окнам, чтобы хотя бы три из них закрыть. К оставшимся паукам у меня в комнате я была равнодушна. Пусть живут здесь, если хотят. Дрожа, я обернула одеяло вокруг своего тела.
Я увижу Колина. Чего бы мне это не стоило.
- Ты упрямая маленькая девчонка, - раздался шёпот у меня в голове.
Но я уже засыпала.
Глава 21. Правила верховой езды
В субботу меня разбудил пронзительный звонок моего сотового телефона. Я не сразу поняла, что случилось и что нужно сделать, чтобы прекратить этот действующий на нервы шум. Так долго уже никто не звонил мне на мой мобильник. Он лежал, как всегда, на подоконнике возле двери, в единственном углу комнаты, где была слабая связь.
- Да? - сонно отозвалась я.
На линии трещало и шумело. Всё ещё были открыты три окна. Морозный ветер блуждал по моим голым ногам.
- Эли? Это ты? Эли, ты должна мне помочь. - Типичный голос девушки, звучный и весёлый. Определённо Майке. - Ты меня слышишь?
- Да. Дааа. Майке, ещё только ... полседьмого, - зевала я, смотря затуманенным взглядом на часы.
- Эли. Ты должна мне помочь. У моих сестёр ветрянка, моя мама бегает от одной к другой. А мне ведь надо отвезти пироги к турниру в Херхаузен. Эли? Ты слышишь?
Я тёрла рукой заспанные глаза, пытаясь разобрать её поток слов. Ветрянка. Турнир. Пироги.
- Пироги? - повторила я хрипло и откашлялась, чтобы прочистить горло.
- Да, - Майке дышала в трубку. - Я буду помогать там позже при записи на выездки, и я должна принести еще пироги для кафетерия. Моя мать не может меня сейчас отвезти, поэтому я хотела спросить тебя, поможешь ли ты мне, потому что одна я просто не справлюсь.
В её речи было, по крайней мере, пять "и", больше, чем я могла вынести.
- Турнир? Ты имеешь в виду с лошадьми? - спросила я подозрительно.
Майке рассмеялась.
- Да, конечно, с кем же ещё?
- Майке, я не знаю, я - я только что проснулась и ..., - почему-то я всё ещё не могла заставить себя признаться Майке, что я боюсь лошадей. На заднем плане я услышала, как заплакала одна из сестёр Майке. Несчастный, лихорадочный плачь ребёнка.
Но разве я не хотела сегодня пойти к Колину? Это мысль показалась мне внезапно абсурдной при свете дня и перед лицом таких фундаментальных проблем, как внутрисемейная эпидемия ветрянки. Нет, не только абсурдной, но и опасной. Потому что я знала только то, что Колин не может быть человеком.
Но кем он был тогда? Каким-нибудь тёмным существом? Существовали ли вообще другие виды, кроме людей и демонов Мара? Был ли он врагом Мара или всё-таки был одним из них? Во всяком случае, я не видела ничего общего между ним и этим демоном из папиного рассказа, который я теперь снова хорошо помнила.
Но прежде всего, я должна была сначала удостовериться, разгадал ли папа то, что я могла сопротивляться его магическим трюкам.
- Это малиновый торт и мраморный пирог, - прохрипел голос Майке из телефонной трубки. Теперь её голос звучал напряжённо. - Надин и Лота ходят в Кобленце по магазинам, они не могут мне помочь. А Бенни в пути с клубом стрелков. Пожалуйста, Эли.
Я вздохнула. Если меня кто-то просил о помощи, я не могла сказать «нет». Это был такой древний глупый Эли-закон.