В тот момент, когда я хотела успокоить себя этими банальными аргументами, по лугу прошёлся свистящий порыв ветра. Кусты рядом с нами склонились, шурша, в сторону. Бумажные тарелки с остатками картошки фри, которые мы не успели поймать, слетели со стола.

Рядом с нами начала истерически лаять маленькая такса. Она была привязана к ножке стола, но она хотела убежать. Поджав хвост и зарычав, она сильно тянула за свою верёвку, так, что вся конструкция зашаталась. Пиво опрокинулось, пенясь, в траву и обрызгало накрашенные ногти на ногах у Дженни.

- Чёрт, что это было? - спросила она нервно и засунула концы юбки под ноги. Над ней взорвалась одна из разноцветных лампочек. Крошечные осколки посыпались на её волосы.

- Самая обыкновенная Вествальдовская летная погода, - отрезала я. Такса наконец-то справилась. Стол, грохоча, опрокинулся в сторону, и поводок освободился. Собака бросилась галопом в лес. Ругаясь, её хозяин поспешил за ней.

- Это хорошо. Я ведь не могу выносить этих тварей, - прозвучал знакомый голос позади меня. Я обернулась. Это был Тильман. - Привет Эли, - сказал он небрежно и поплёлся к бару.

Николь и Дженни его даже не заметили. Они были полностью заняты тем, чтобы привести в порядок их разлохмаченные причёски. Мой же взгляд притягивал старый, каменный, железнодорожный туннель на краю луга.

- Это ты? - спросила я в мыслях, в то время как новый ледяной порыв ветра задул мне волосы в лицо.

Нежно они гладили меня по щеке. Мне не нужно было ждать ответа. Прежде чем Николь и Дженни обратили внимание на ритмичный стук копыт, чёрная тень Луиса вырвалась из туннеля. Колин сидел на его спине, склонившись, чтобы его голова не касалась потолка. Из горла папы послышалось рычание.

Колин замедлил темп Луиса, остановил его, как в фильме, в пол метре от киоска с картошкой фри и соскользнул плавно с седла. Дженни пронзительно захихикала. Одно мгновение никто не говорил ни слова. Даже музыка перестала играть.

Потея, толстый ди-джей принялся налаживать установку. Потом люди, как по команде, снова начали разговаривать друг с другом, более глухо, чем до этого, но ропот голосов был наполнен страхом и недоверием. Почему же люди всё-таки продолжали смеяться, как будто ничего не случилось?

Колин свободно привязал Луиса к дереву и пошёл, даже не взглянув в нашу сторону, к бару. Дети на футбольном поле спорили теперь громко за мяч и дёргали при этом агрессивно друг друга за одежду. Две женщины побежали к ним, чтобы попытаться успокоить их. Но маленький, худой мальчик совсем обезумел и, крича, бросился на землю. Ожесточённо он вцепился в мяч.

- Кто это? - спросила Николь растерянно и уставилась беззастенчиво на Колина. - Он выглядит так странно. Посмотри только на его одежду. И на лицо.

Ты не видела его ещё при лунном свете, подумала я. Ты бы от зависти провалилась сквозь землю, если бы знала, как невероятно он красив тогда.

Но если она, как Майке, сейчас начнёт утверждать, что он уродлив, я засуну её накрашенную морду в остатки своей колбасы.

- Ты его знаешь, Лесси?

- Эли, - сказала я резко. - Меня зовут Эли. Никакой больше Лесси.

- Хорошо, - сказала Николь удивленно, глаза всё ещё направлены в сторону Колина, который один прислонился к стойки бара. Крошки её туши для ресниц прилипли, как дерьмо мух, к её напудренным щекам, а от её духов я задыхалась. Папа держал себя в руках, но я видела, как ему было тяжело, просто не схватить меня и не утащить остуда. Мне тоже нужно было контролировать себя.

Желание встать и подойти к Колину так меня взволновало, что у меня кружилась голова. А потом я просто сделала это. Что мог папа предпринять против этого? Побежать за мной и оттащить? Никто его не поймёт. Он ведь не мог сказать: «Уважаемые люди, это Демон Мара, и с ним моей дочери нельзя общаться». Кроме того, завтра наши дороги на одну неделю разойдутся, у него будет свой отпуск, а у меня свой. Нет причин теперь снова откапывать топор войны.

Тем не менее, я чувствовала, что он про себя мучился, когда я направилась к Колину. Но прежде чем я достигла пивного бара, Колин отвернулся и отошёл на несколько шагов. Мне ничего другого не оставалось, как встать рядом с Тильманом. Мои щёки горели от гнева. Он поставил меня в неловкую ситуацию.

- Что это за две бабы? - спросил Тильман. Из его рта слово бабы звучало так уничижительно, что, несмотря на мой гнев, я усмехнулась.

- Мои лучшие подруги из Кёльна. Ну, они были моими лучшими подругами.

- Мне нравятся длинные ноги. Но это - не, это совсем не клёво.

К моему удовлетворению, он имел ввиду Николь, которая втиснулась в обтягивающие джинсы и полусапожки на высоких каблуках. Тильман был прав. Она была не достаточно стройной для этого. Её живот выглядывал наружу.

- Вот, - сказал Тильман и пододвинул ко мне наполовину полный стакан водки. Я находила водку ещё более неаппетитной, чем пиво. И по всей вероятности от неё будут ещё более серьёзные последствия. Но любопытные взгляды Николь, Дженни и моих родителей воодушевили меня поднять стакан и залить большой глоток в свою глотку.

Она жгла как огонь, и я боролась, фыркая, против кашля. Уже через несколько секунд мой мир стал более расплывчатым.

- Твоё лицо стало ярко-красным, - отметил Тильман трезво.

- Я ненавижу эту дрянь, прорычала я.

- Ну, тогда, - сказал он, - ещё одну?

- Спасибо, нет, - отклонила я вежливо. Тильман только пожал плечами. Колин продолжал стоять ко мне спиной.

Тильман и я провели, по крайней мере, целый час молча возле бара, в то время как я наблюдала, как Николь и Дженни флиртовали с моим отцом и говорили обо мне. Если бы я приложила чуть больше усилий, то смогла бы даже считывать слова с их губ. Около одиннадцати часов мои родители собрались уходить. Николь и Дженни остались сидеть на скамейке и разглядывали попеременно Колина, Бенни и меня.

- Я тогда пошёл. Чао, Эли, - сказал Тильман и исчез.

- Спасибо за беседу, - пробормотала я. Я взяла себя в руки и оторвалась от стойки, чтобы попрощаться со своими родителями. Они были достаточно порядочными, чтобы не спрашивать, кем был маленький, рыжий парень возле меня. Вместо этого мама крепко обняла меня и погладила по моим непослушным волосам, которые уже снова торчали в разные стороны.

- Хорошо повеселиться тебе, Эли. Ибица - красивый остров с интересными людьми, - сказала она с тоскливым взглядом. Прежде чем она познакомилась с папой, она прожила там несколько лет, как я теперь вспомнила. А после того, как его атаковали, она никогда не была там снова. Ответить на её объятья не стоило мне никаких усилий.

- Спасибо за сюрприз, - пробормотала я вежливо. Я всё ещё не могла по-настоящему этому радоваться.

Попрощаться с папой мне было намного сложнее. Мы стояли не подвижно друг против друга, и я не осмеливалась смотреть ему в глаза. В конце концов, он схватил меня за плечи и прижал коротко к себе.

- У вас проблемы? - спросила Дженни меня, когда родители исчезли в темноте, а Николь смотрела мечтательно вслед моего отца.

- Скорее расхождения во мнениях, - сказала я, скрывая правду.

Идея о том, чтобы поговорить с Николь или Дженни или даже с обеими о Колине была абсолютно смешной. Вышеупомянутый стоял всё ещё ко мне спиной возле бара и только изредка обменивался парой слов с обслугой стойки. Места рядом с ним оставались свободными. Если сер Блекбёрн хочет, то пусть сидит себе там. Я же хотела пойти домой.

- Давайте пойдём уже, - предложила я после десятиминутной болтовни о пустяках. Болтать мы могли и у меня дома, а там мне хотя бы не придётся постоянно смотреть на зад Колина. Это была как будто зависимость. И это меня расстраивало. Кроме того, водка Тильмана всё ещё действовала. Мне хотелось начать ссору, если кто-то встанет у меня на пути.

А между тем уже было достаточно пьяных ребят, которые пожирали нас жадными взглядами. Бенни усердно вытирал стойку, но и он уже бросил один или два взгляда на Николь и Дженни.