- Что за гармоничный распорядок жизни? - удивленно спрашивает академик. - Какие ледяные пустыни? А какой у вас общественный строй?

- Я не знаю, что такое общественный строй, - бесстрастно отвечает оператор.

- Кто у вас управляет? - поясняю я. - Кому принадлежит власть?

В это время в зал быстро входят Элц, Югд и несколько гриан. Они, вероятно, слышали последнюю фразу. Элц подозрительно смотрит то на меня, то на оператора. Последний дрожит от страха; я вижу, как побелело его лицо.

- О чем он тебя спрашивал?

Югд берет оператора за руку и пристально всматривается в его глаза. Тот еще сильнее бледнеет и бессмысленно бормочет, тряся головой.

- О чем же? - звенит металл неприятного голоса.

- Я не понял… не знаю… Какой-то общественный строй…

- Да-да! - вмешался я. - Я хотел спросить, какой общественный строй на Триаде?

Элц подает знак, и Югд оставляет в покое несчастного оператора. От страха он не в состоянии выполнять даже свои заученные операции.

Гриане холодно рассматривают меня с ног до головы, Элц что-то говорит своим спутникам. Они забирают оператора и быстро уходят. Остаемся вчетвером: я, Самойлов, Элц и Югд.

- Общественный строй? - медленно переспрашивает Элц, думая о чем-то своем. - Кто у власти?

Он кивает Югду, и тот включает экран, на котором возникает огромный сводчатый зал с красивыми ложами. В зале не менее трех сотен таких же облезлых стариков, как Элц.

- Вот кто! - Элц выбрасывает указательный палец в сторону экрана.

- Избранники народа? - пытается уточнить Самойлов.

- Это познаватели, потомки хранителей знаний, - отвечает Элц.

- Объясните, пожалуйста, кого вы имеете в виду? - просит Петр Михайлович. - У нас на Земле управление поручено избранникам трудового человечества. А у вас?

Теперь недоумевает Элц.

- Гриада выполняет распоряжения познавателей, - говорит он через некоторое время. - Понятие “общественный строй” сохранилось лишь в низших слоях Информария.

Академик напряженно размышляет над словами Элца.

- В ответе грианина, по-видимому, заложен большой смысл… Нельзя ли побывать в вашем Информарии? - обращается он к Элцу.

Грианин колеблется, но потом, что-то вспомнив, соглашается.

- Только после того, как вас проверят в секторе биопихологии, - заключает он, обменявшись с Югдом многозначительным взглядом.

- А эти гриане - тоже потомки хранителей знаний? - спрашиваю я, указывая на молчаливых операторов, работавших в верхних ярусах телецентра.

Элц враждебно меряет нас взглядом и ничего не отвечает.

…Так постепенно рассеивается созданный нами мираж “золотого века” на Гриаде.

Опьяненный свежим воздухом, ароматом диковинных цветов и деревьев, я спал так крепко, что никак не мог проснуться, хотя сквозь сон слышал, что Самойлов будит меня.

Три часа назад мы прибыли сюда, в этот громадный сад, окружающий энергетический центр Гриады. Ехали мы подземным туннелем, по которому стремительно мчатся длинные рыбообразные аппараты. Они не имеют колес, а скользят по своеобразным желобам бесшумно и с огромной скоростью: километров сто мы покрыли за пять минут.

Петр, Михайлович с трудом добился у Элца согласия на передачу сообщения землянам о результатах нашего полета на гравитонной ракете. Внешне мы пользуемся полной свободой. Однако после памятного разговора с Элцом в телецентре, Югд выполняет при нас обязанности не то гида, не то соглядатая. Смертельно надоело его отталкивающее лицо. Вот и сейчас этот долговязый грианин сидит поодаль, делая вид, что изучает листву деревьев.

- Где сейчас наша “Урания”? - говорю я. - Разобрали, вероятно, на составные части… Хотя все равно в ней кончился запас гравитонов. Не нравится мне здесь. Была бы возможность - сейчас же вернулся бы на родную Землю.

Петр Михайлович не слушает меня, а о чем-то напряженно думает. Наверное, опять о природе кривизны четырехмерного многообразия, как называют физики окружающий нас мир. Взгляд академика устремлен на волновод Энергетического центра, виднеющийся в просвете живописной аллеи.

- Двадцать километров, если не больше, - прикидывает он высоту волновода. - Какой же гигантский луч энергии может выбросить в Космос этот канал? Видимо, его мощность выражается астрономической цифрой…

- Триста семьдесят два биллиона киловатт, - раздается вдруг голос Югда.

Мы оба вздрагиваем от неожиданности. Оказывается, у грианина очень хороший слух. И он все время следит за нами.

Вдруг над кронами деревьев появился грианин. Сначала он круто поднимается в высоту, а затем спускается вниз и повисает в воздухе почти над нашими головами.

- Здорово придумано! - восхищаюсь я. - До сих пор не пойму: где же летательный аппарат? Хотя, правда, на груди у него виднеется что-то похожее на диск. Интересно, как работает этот аппарат?

- Ничего особенного, - небрежно роняет Петр Михайлович. - Или ты забыл о земном электрогравиплане? Здесь тоже попользуются обычные законы электрогравики.

Югд подает “птице” какой-то непонятный знак, и она летит прочь. Однако я успеваю отметить огромные лиловые глава существа и сравнительно приятное лицо, дверное, это грианская женщина. Покружившись еще немного над садом, она опускается недалеко от нас в густую чашу пальм.

- Пора идти, - напоминает Югд, взглянув на окутанный коронирующим разрядом волновод. - Скоро начнется передача сообщений.

Неожиданно из-за поворота аллеи выходит высокая изящная девушка. Она быстро идет к нам упругим свободным шагом. Жесткое лицо Югда светлеет. Вероятно, их связывают какие-то родственные узы.

- Виара, - бесстрастно называет себя грианка, подойдя вплотную. Ее голос чист и звонок. Оранжевые с ярко-золотым отливом волосы неплохо гармонируют с лиловыми глазами. Широкие дуги черно-синих бровей подчеркивают чистоту высокого лба и темно-алый румянец щек, проступающий сквозь светлую бронзу кожи. Клювообразный нос, так резко выраженный у Югда и других гриан, у нее почти красив.

Тихо переговариваясь с Югдом, она идет впереди нас. На ней необычайно легкая, почти воздушная одежда яркой сине-зеленой расцветки.

Через двадцать минут мы подходим к главной арке Центра, украшенной загадочной скульптурой. Величественное существо трехметрового роста, совсем непохожее на грианина, задумчиво вглядывается в пространство. Вытянутая рука держит странный предмет - какую-то причудливую модель. Вдохновенное лицо статуи с почта человеческими чертами, высеченное резцом неведомого гениального мастера, озарено доброй, мудрой улыбкой.

- Странное существо! Тип лица совершенно чужд грианскому, - заметил Самойлов, заинтересовавшись скульптурой. - Не пойму только, что у него на ладони? Вероятно, это модель Вселенной.

Вот и вестибюль. Наши шага гулко отдаются под высокими оводами. Стены вестибюля покрыты изумительной по выразительности живописью, рассказывающей о завоевании грианами Космоса. Мы видим устремленные к звездам причудливые корабли, астронавтов, высаживающихся на планеты. По-видимому, гриане знали какие-то новые методы изображения на плоскости: предметы на картинах имели глубину, а люди и животные казались настолько живыми, что я невольно протянул руку, пытаясь проверить свое впечатление и… наткнулся на холодный камень стен.

Самойлов рассмеялся. Виара и Югд, услышав смех, необычный в этом мире, быстро обернулись и с беспокойством посмотрели на нас.

Проходим длинными залами, наполненными тихой музыкой: это звучат мелодии тысяч приборов и аппаратов, мне непонятных. Даже Петр Михайлович затрудняется хотя бы приблизительно угадать их назначение.

Наконец мы в полукруглом зале с небольшим пультом посредине. Здесь нас ожидают ученые-гриане во главе с Элцом.

- Сейчас включают Космос. Попытайтесь передать свое сообщение… - отрывисто бросает он.

Поверхность свода озаряется бледным оранжево-зеленым сиянием. Ярко вспыхивает кольцо в центре пульта. Внезапно раздается низкое рокочущее гудение.

- Говорите вот сюда, в это кольцо пульта.