- Это первые шаги в искусстве восприятия единого пространства-времени, - коротко пояснил нам грианин со шрамом.
На миг экран потухал, и юноша рассказывал о воспринятом. Время от времени педагог включал биостимулятор, чтобы оживить мозговую функцию экзаменуемого. Петр Михайлович забыл обо всем на свете, лихорадочно нашептывая что-то в магнитофон: ведь речь шла о его любимом предмете!
Для меня понятие о пространстве-времени, как едином многообразии, было чистейшей математической фикцией, ничего не говорящей ни уму, ни сердцу, хотя Самойлов за долгие годы полета к центру Галактики прочел мне ряд лекций по этому сложнейшему опросу человеческого знания.
- Видишь ли, - говорил он мне тогда, - в человеческом мозгу недостает, очевидно, какой-то извилины, слитно воспринимающей пространство - время. А может быть, (причина лежит еще в низком развитии нашего мышления?
Вспоминая об этом разговоре с Петром Михайловичем, я не заметил, как педагог окончил экзаменовать юношу и вызвал на экране изображения многоэтажных формул и уравнений. Самойлов еще больше оживился. Несмотря на различные способы математического выражения законов природы на Земле и у гриан, академик каким-то образам постигал смысл грианских уравнений. Он поспешил к педагогу и принялся горячо спорить с ним. Вначале грианин только бесстрастно кивал головой, но потом, вероятно, и его задело на живое: на экране снова замелькали символы, нагоняющие на меня тоску. В дискуссию у экрана вступил и грианин со шрамом.
Довольно! Это не для меня. Пользуясь тем, что обо мне забыли, я тихонько выскользнул из аудитории и очутился в широком коридоре, залитом призрачным светом невидимых ламп. Вдалеке, сквозь толщу прозрачных стен смутно вырисовывалось огромное здание Кругов Многообразия. “Будь что будет!” - сказал я сам себе, быстро пошел по коридору, решительно свернул в первый боковой проход - и сразу уперся в тупик, вернее в нишу, сделанную в стене. Здесь было почти темно. Присмотревшись, я чуть не вскрикнул от удивления: в нише находился голубоватый прозрачный шар. Внутри него стояло кресло и небольшой пульт с двумя рядами разноцветных кнопок. “Летательный аппарат!” - обрадовался я и шагнул ближе. На стороне шара, обращенной к нише, виднелся черный диск. Я осторожно повернул его - открылся незаметный до того люк в средней части аппарата. Я вошел внутрь, сел в кресло и стал осматриваться. Чуть слышно пел прибор над кнопками, загадочно мигая красноватым глазом.
Сверху хлынул яркий свет. Я поднял голову и увидел гигантскую конусообразную воронку, уходящую вверх. Клочок темно-фиолетового неба над горлом этой воронки заставил учащенно забиться мое сердце. Это была свобода! Я понял, что случайно открыл ход во внешний мир, за пределы Трозы.
Время от времени высоко вверху проносились неясные силуэты летательных аппаратов. Очевидно, я попал в туннель в тот момент, когда его открыли для сообщения с другими городами Гриады.
Я колебался всего лишь секунду. Потом осторожно нажал одну из кнопок нижнего ряда - коричневую с желтой полосой. Шар стал вздрагивать, словно живой.
Мой взгляд снова пробежал по рядам кнопок управления и вдруг остановился на нижней левой кнопке с фиолетовой полосой. “Небо”, - подумал я, и рука машинально нажала кнопку. Прибор над пультом запел громко и уверенно. Аппарат рвануло вверх, меня охватил сплошной мрак. Зато в следующее мгновение я был почти ослеплен морем света и зажмурился, втянув голову в плечи. И вдруг радостно и с изумлением заметил, что стремительно лечу вверх от знакомой уже равнины.
“Вот так штука! - в веселом смятении подумал я. - Но как же управлять этим аппаратом!”. Пульт не был похож на панель управления “яйца”, на котором я пытался улететь от оранжево-синих. Я нерешительно потрогал некоторые кнопки, боясь нового подвоха. Потом нажал кнопку с серой полосой - шар резко затормозил, я больно ударился головой о переднюю стенку. Зеленая кнопка заставила аппарат понестись вперед. Результатом этого “опыта” был сильный удар затылком о высокую спинку кресла.
Тогда я стал действовать осторожно. Поразмыслив, я догадался, что все кнопки нижнего ряда, лежащие правее белой, постепенно снижают скорость полета, лежащие левее - увеличивают ее. Теперь остался верхний ряд. Левая крайняя кнопка повела шар вправо, следующая за ней - вверх, крайняя справа - вниз. Итак, управление аппаратом оказалось весьма несложным. Я вздохнул свободнее и осмотрелся.
То, что я увидел, испугало меня. Троза исчезала за горизонтом, а вокруг меня, подо мной и сверху бесшумно мчалось множество таких же шаров. Оплошным потоком они двигались в одном направлении, к югу. “Куда они летят? Что это за таинственное массовое переселение? - спрашивал я себя. - Попробую увязаться за ними”.
Солнце почти закатилось, и центр Галактики засиял еще ярче. На горизонте встала густая оранжево-фиолетовая дымка; она приближалась становясь все более прозрачной. И вот я снова увидел бескрайнее фиолетовое море, побережье, усеянное павильонами, услышал гремящий гул необыкновенно высокого прибоя.
Шары гриан, достигнув линии берега, круто снижались почти до самых гребней волн и все тем же сплошным потоком продолжали лететь в сторону открытого моря. Я чувствовал себя одиноким в этом потоке. В наушниках плескался тысячеголосый гомон: это переговаривались между собой существа, сидевшие в шарах. Серебристо-звонкие голоса грианок можно было легко отличить от твердых металлических раскатов мужских голосов. На меня никто не обращал внимания: принимали, вероятно, за своего. Один аппарат пролетел так близко, что я отчетливо рассмотрел грианина с холодно поблескивающими глазами, который рассказывал что-то грианке. Случайно он бросил взгляд в мою сторону и умолк, раскрыв от удивления свой птичий рот. Такое существо, как я, наверное, и не снилось ему. Он хотел рассмотреть меня получше, как вдруг его заслонил другой шар, вклинившийся между нами. Сквозь стенку этого нового шара на меня смотрели знакомые глава. “Виара!…”
Я так обрадовался ей, что стал возбужденно жестикулировать и выкрикивать слова приветствий, забыв, что она меня не услышит. Виара прикрепила лингвистический аппарат, - и я наконец смог с ней объясниться.
- Куда движется этот поток? - опросил я.
Вместо ответа она повела свой шар вверх. Я последовал за лей. Мы поднялись метров на триста.
- Видишь? - услышал я чистый голос грианки. - Это - Острова отдыха…
Впереди прямо из моря вставали острова, поросшие пышной растительностью. Мне стало понятно, куда стремились гриане.
Через несколько минут мы опустились на лужайку, покрытую невиданными тропическими цветами. Под легким ветерком лениво гнулись красновато-зеленые кроны гигантских деревьев, напоминавших зонтичные пальмы. В просветах между стволами виднелся океан, сверкающий в лучах галактического света, и пустынный берег, окаймленный пеной прибоя.
Сверху непрерывно шли на посадку шары. Оставив аппараты, гриане опешили в глубь острова.
- Почему ты здесь, а не в Трозе? - услышал я запоздалый вопрос Виары.
- Меня отпустил грианин со шрамом, - солгал я, с преувеличенным вниманием рассматривая желтую птичку, похожую на миниатюрного лебедя.
Виара испытующе посмотрела мне в глава. Я понял: она догадалась, что я солгал.
- Землянин нарушил гармоничный распорядок жизни, - тихо сказала грианка. - Элц и Югд пошлют тебя в ледяные пустыни Желсы. Тебе надо лететь на Большой юго-западный остро…
Опять этот Большой юго-западный остров! Настойчиво расспрашиваю о нем грианку. Но она отвечает загадочно:
- Они пришли из великого многообразия…
- Кто они?
- Голубой шар…
Я ничего не понимаю.
Виара идет впереди, раздвигая цветущие кусты. Неожиданно выходим на окраину огромного “парка. Перед нами открылась широкая аллея, обсаженная кустами благоухающих цветов, похожих на голубые розы. Всюду мелькают силуэты гриан и грианок, доносятся их тихие голоса. И над всем господствуют звуки странной мелодии, наплывающие откуда-то сверху.