С крыльца я увидела следы ботинок Кейда на снегу, ведущие к ручью. Он сказал мне вчера, что ручей находится не очень далеко, за поворотом через деревья, вниз к воде. Я пошла по его следам, подстраиваясь под его большие отпечатки шагов. Я смеялась над собой, имитируя его ходьбу. У Кейда была сексуальная, уверенная походка. Подстраиваясь под его шаги, я же не была уверена, что выгляжу также сексуально, как он.

Когда я добралась до ручья, его там не было. Я посмотрела направо, потом налево вдоль берега. Его шаги больше никуда не вели, пропадали у самой воды, значит он вошел в ледяную воду, и, хотя я знала, что он любил купаться в ручье, для меня это выглядело безумным. Ну, зачем кому-то добровольно лезть в ледяную воду? Ручей был красивым, звук журчания воды был настолько успокаивающим, что можно было ощутить, как груз забот просто исчезает.

Скорее всего, он не ходил на рыбалку сегодня утром. Наверное, предполагает, что мы съедим еще одну банку супа на ужин. Неправильно. Прежде чем отправиться назад, я сняла перчатку и положила руку на один из маленьких круглых камней размером с ладонь. Вода так успокаивающе давила мне на руку. Но было холодно, по-настоящему морозно, я бы лучше отправилась к горячему источнику, чтобы понежиться в природной ванне, чем нырять в ледяной ручей.

Обратно я тоже пошла по его следам. Когда почти подошла к хижине, услышала звук, доносящийся из флигеля, находящегося в двух шагах. Это была квадратная постройка, стоявшая на некотором расстоянии от хижины, и если бы не было столько снега я бы обязательно заметила ее раньше. Аккуратные снаружи двери были оформлены в виде круглых стволов деревьев и более длинных кусков бревен. Не знаю, почему я не подумала, что он мог находиться там. Я свернула с тропинки и направилась к этому строению.

Дверь была приоткрыта, чтобы я смогла заглянуть внутрь. С обеих сторон стояли столешницы, как в камбузе. Все четыре стены имели окна. Я не собиралась подглядывать и шпионить за ним. Я планировала как-то обозначить свое присутствие и войти, но я была настолько поражена, увидев его, полностью погруженным работой с куском дерева, что не могла оторвать от него глаз. Мне нравилось, как его высокая мускулистая фигура двигалась вокруг полена, как будто он кружил, защищая, толкая, поправляя, подтягивая, будто своим телом он передавал этому куску дерева жизнь. Словно что-то рождал.

Кусок дерева, с которым он работал, был закреплен сверху на пьедестале, он орудовал стамеской и деревянным молотком, вырезая. Стружка падала, он проводил своей сильной рукой по гребням и бороздам, закручивающимся и изгибающимся, как вода в ручье. Пальцы его проходились по гладкой деревянной структуре, словно он ласкал это дерево, просил его рассказать о своей жизни, которую оно прожило, о бурях и сильных ветрах, животных, которых приютило под своей кроной. Его движения были такими же чувственными, как у пантеры, крадущейся к реке в сумерках. Я не слышала, но не удивлюсь, если он разговаривал с ним. Он полностью был поглощен своим творением.

Не обращая внимания на меня, он смотрел только на скульптуру. Затем он поставил стамеску на дерево, поднял в воздух молоток и ударил. Металлическое лезвие заскользило вниз.

Загипнотизированная, я вглядывалась в его лицо, когда он наклонился посмотреть на результат своего удара. И сейчас он был совсем другом. Выражение его лица было целеустремленным, решительным, твердым, таинственным и безумно красивым.

Ухватившись за края платформы, на которой стояла скульптура, он развернул ее так, чтобы начать работать с другой стороны. И тогда я увидела ту сторону. Бюст женщины. Линии, которые он пытался высечь на ее спине были прядями волос – дикими, неравномерными.

Ее лицо все еще было незавершенным, но в каком-то смысле оно было красивым, даже при не законченной скульптуре. Я видела необузданную силу его гения. Я была поражена, что он смог сотворить такой шедевр из бревна, небрежно сложенных за дверью.

Я наблюдала, наверное, за ним целую вечность. Только когда Кейд остановился вытереть пот со лба рукавом, только тогда он заметил меня в дверном проеме.

— Что ты там делаешь? — резко произнес он, выражение на его лице мгновенно изменилось.

Я толкнула дверь по шире, отчего она заскрипела, и вошла в мастерскую.

— Прости, я не шпионила! Я просто не хотела прерывать тебя. Ты выглядел очень занятым.

— Я и был занят.

— Можно взглянуть? Это прекрасно. Ты очень талантлив.

— Нет, она еще не закончена.

Я проигнорировала его замечание и обошла с другой стороны, чтобы разглядеть ее лицо. Мне хотелось увидеть объект его безумного внимания. Наверное, ревность мотивировала меня, пока я представляла кем же может быть эта женщина, настолько пленившая в творческом плане Кейда, что он решил запечатлеть ее в деревянной скульптуре, причем работая над ней, как одержимый мужчина. Я слегка повернула пьедестал, провела большим пальцем по ее щеке. Дерево было прохладным и гладким под подушечкой пальца и еще запах, запах дерева. Он кружился вокруг этой скульптуры, как невидимый призрак. Внезапно я поняла, до кого дотрагиваюсь.

— Черт побери, Катрина. Ты даже не должна здесь находиться. Я не хочу, чтобы меня здесь беспокоили.

Его резкий голос рикошетом отразился от стен комнаты, но я не сдвинулась с места. Шепотом, с паром изо рта в холодный воздух его мастерской, произнесла:

— Это я, не так ли?

Пауза была слишком долгой, чтобы следующие его слова оказались правдой.

— Конечно, нет. Ты самая тщеславная женщина, которую мне доводилась встречать. Просто потому, что у скульптуры красивое лицо, ты решила, что это ты?

Я крутанула голову к нему.

— Конечно, это я! Да ладно, она выглядит точно так же, как мое лицо, и это полностью мои волосы! Это точно я.

— Вынужден огорчить. — Он пожал плечами. — Спустись на землю! Это не ты. Я вообще-то пытаюсь работать, так что, если не возражаешь, можешь убраться из моей мастерской?

— Боже, ты такая грубая свинья. — Я повернулась, направившись на выход, но бросила через плечо: — Я тебе не верю. Это я. Даже, если ты еще не понимаешь, что это я.

Он смотрел на меня, не улыбаясь.

— Ты можешь уйти?

Я продолжила свой путь на выход, а затем вспомнила нашу беседу накануне вечером.

— Просто вчера вечером ты сказал, что поймаешь нам форель. Я думала, ты ушел на рыбалку, когда проснулась утром. Я проснулась и обнаружила, что тебя нет. Я спустилась к ручью, но тебя там тоже не было.

— Ты предполагала, что я разбужу тебя перед уходом?

— Нет, но было бы неплохо знать, где ты находишься.

Его глаза расширились.

— Ты считаешь, что мне нужно сообщать тебе, куда я иду. Что за черт? Тогда ты не будешь беспокоиться обо мне? Серьезно?

— Да, — выстрелила я в ответ не отводя глаз. — Неужели так трудно поверить, что я хочу знать, где ты находишься и что тебе ничего не угрожает?

Он с отвращением покачал головой.

— Ты пытаешься играть со мной в какие-то игры? Почему тебя так волнует, что мы должны есть вместе, вместе пить кофе по утрам? Какого черта здесь происходит?!

— Никакого черта не происходит! Чтобы я не волновалась за тебя.

— Послушай, мне не нужно, чтобы кто-то волновался за меня. Ты даже меня не знаешь, так какого черта, тебя это волнует?

— Ха. Кажется, прошлой ночью ты сильно разволновался, что я ходила одна к горячим источникам и могла попасть в неприятности. Ты беспокоился обо мне. Ты меня тоже даже не знаешь!

— Мы здесь пережидаем снежную лавину, как только ситуация с погодой измениться, я вытащу тебя отсюда навсегда. Когда ты уйдешь, больше никогда не вспомнишь обо мне, а я не буду думать о тебе.

Я ощутила себя маленькой глупой девочкой. Я позволила своей похоти к этому парню ввести меня в отчаянье. Но, очевидно это был классический случай, когда он-просто-ничего-в-тебе-не-увидел, и лучше я узнала об этом сейчас прежде, чем выставила бы себя полной законченной дурой. Все признаки были на лицо, особенно сегодня утром. Какой идиоткой я была. Мне было стыдно за себя и захотелось побыть одной, причем подальше от него.