В связи с этим король, не ожидая литвинов, 15 августа двинулся спасать столицу империи. Перед тем как покинуть город, он посетил в тот день костел кармелитов на Пяске и костел камедулов на Белянах, прослушал там богослужения. В воскресенье 15 августа выехал из Кракова с частью войск. Несколькими днями раньше другой дорогой отправился к Вене гетман Миколай Сенявский, который должен был прикрывать главные королевские силы.
Ян III был полон оптимизма. Выходившие из столицы колонны солдат он провожал словами: «До встречи у стен Вены», а жителям Кракова на прощание сказал: «Бога прошу, чтобы только их (турок) там застал: пусть не будет трудно в Польше с турецкими конями»{45}. Несмотря на это, «город был полон переживаний за судьбу короля и польские отряды, принимавшие участие в войне с Полумесяцем. Жителей охватывал ужас при одной только мысли, что будет, если турки займут Вену, которая так близко от Кракова… Храмы заполняли толпы прихожан. Все молились за скорую победу. Верили, что польский монарх не подведет и поставит крест на турецкой мощи»{46}.
За благополучный исход похода члены магистрата города заказали в фарном костеле торжественное богослужение. То же сделали власти многих других городов во всей Речи Посполитой. Повсюду народ с тревогой ожидал вестей о результатах похода на Вену.
В конечном итоге на войну выступили 25 хоругвей гусар (3217 лошадей), 77 панцирных хоругвей (8061 лошадь), 31 хоругвь легкой кавалерии (2422 лошади), 3 хоругви аркебузов (590 лошадей), 37 подразделений пехоты (11 259 групп), а также 10 подразделений драгун (3587 групп). Всего было 29 136 лошадей и приблизительно 26 200 человек. Армию еще дополняли 250 артиллеристов с 28 орудиями более легкого калибра (тяжелые не брали из-за высокой скорости на марше) и около 150 запорожских казаков. Еще несколько сот запорожских казаков присоединились позже под Пресбургом. На охране границ Речи Посполитой оставались 10 хоругвей панцирной кавалерии, гарнизоны нескольких городов и личные отряды магнатов, всего почти 7000 человек, в том числе около 1650 человек регулярного войска под командованием краковского кастеляна Анджея Потоцкого. В дороге к австрийской границе находились и почти 10 тысяч человек литовского войска{47}.
Решение короля об ускорении выступления в поход к Вене было как нельзя более правильным, так как город, уже месяц находившийся в осаде, пребывал в тяжелом положении. Правда, столица империи считалась тогда мощной крепостью, прославившейся тем, что сумела отразить великое турецкое нашествие под предводительством Сулеймана Великолепного в 1529 году и продолжала укрепляться еще почти 130 лет. Тем не менее ее фортификационные сооружения во второй половине XVII века уже несколько устарели, а мощь осаждавшей город армии Кара-Мустафы была огромной. Центр города, расположенный на правом берегу Дуная, окружали мощные фортификационные сооружения, состоявшие из земляного вала, обнесенного каменной стеной, и 12 бастионов. Шесть из них имели так называемые кавальеры — внутренние укрепления выше уровня бастиона. Вся система этих укреплений была окружена глубоким, но частично сухим рвом. Между бастионами вперед выступали дополнительные укрепления — равелины[45], преграждавшие доступ к куртинам, прямо линейным участкам вала. Переднюю линию обороны составляла закрытая (крытая) дорога, идущая параллельно рву. Кроме того, доступ в город перекрывали восемь укрепленных ворот.
Отсутствие воды во рву с южной и западной сторон города облегчила туркам ведение осадных работ, а многочисленные предместья с их садами и виноградниками позволяли скрытно подойти на близкое расстояние к крепости. То, что сами австрийцы сожгли предместья, практически не затруднило туркам подход к укреплениям.
Более чем стотысячный город произвел на турок огромное впечатление. Силахдар-Мехмед-ага сравнивал его с Салониками. «Это большой город, который окружают четыре соединяющиеся друг с другом предместья, — писал он. — Каждый уголок в нем приводил человека в изумление, каждый квартал наполнял человека радостью. Однако мусульманские войска, которые подтянулись раньше, подожгли его внутри и с краев, так что остались только стены и кое-где дома, в которых можно было жить, а в таком состоянии он должен был вместить огромное количество войск… И чтобы под осажденными замками шанцы и окопы находились среди массивных каменных домов и везде были окружены роскошными садами — с тех пор как османское государство существует, никто нигде такого не слышал и не видел. Кроме того, нашли водопровод с трубами из толстых сосновых пней, который шел от окопов янычар к замку, а в предместьях также была вода, холодная, как кусок льда, так что люди, сидевшие в окопах, не имели уже хлопот с подвозом воды от своих позиций».
В еще большее изумление город поверг Дефтердар-Сари-Мехмед-пашу. «Упомянутый замок — это незыблемый столп страны неверия и укрепленная крепость земли многобожия. Ум мудрецов слишком слаб, чтобы определить его крепость и мощь, а когда нужно установить длину и ширину его каменных стен и ворот, подводит сметливость ученых. Его глубокие рвы на обширных пространствах вызывают удивление, а длина реки, в какую сливаются его крыши, повергает в изумление… Даже до этого момента уберегся он от злых превратностей и избежал гнета тиранической руки судьбы, хотя военные машины постоянно под ним и над ним извергали огонь и метали снаряды. Нет среди всей населенной людьми четверти мира ни одного (замка), который бы сравнился с этой крепостью и был ей подобен»{48}.
Из-за массового бегства жителей Вена опустела. В период осады в городе оставались только около 60 тысяч человек, в том числе 11 тысяч солдат гарнизона и 5000 добровольцев. У защитников города было 312 орудий, но из них только 141, пригодное к бою. Не хватало пороха и снарядов. Несмотря на это, защитники в начале осады результативно обстреливали противника, нанося ему большой урон. Недостаточными оказались запасы продовольствия, поэтому в городе вскоре начался голод. Однако дух его защитников оставался высоким, потому что все надеялись на скорый подход помощи. С начала осады войска герцога Лотарингского доставляли в город необходимое с Дуная, где на прилегающем к городу острове находились обозы. Оттуда провиант подвозили по мостам, переброшенным через реку. Поэтому турки большими силами атаковали мосты, захватывали их или уничтожали. Защитники оказались окруженными со всех сторон, «в положении псов, попавших в сети». Остров и расположенный на нем пригород Леопольдштадт попали в руки врага. Молдаване и валахи построили здесь два моста, которые соединили войска, действовавшие на острове, с главными силами, осаждавшими Вену.
Турецкая армия встала лагерем на равнине перед городом между впадающей в Дунай рекой Вена, самим городом и горным массивом отрога Восточных Альп, называемого Венским Лесом. Кара-Мустафа разбил свои силы на три группы. Сам он вместе с командиром янычарского корпуса Бекри-Мустафа-пашой и его заместителем Челеби-Исмаил-агой, а также двумястами ротами янычар, бейлербеем Румелии Кючюк-Хасан-пашой и войсками его эйялета, пятью осадными пушками и 20 более легкими орудиями занял место в центре. Эта группа должна была нанести главный удар. Справа от нее, со стороны реки Вена, заняли позиции бейлербей Диярбакыра Кара-Мехмед-паша и бейлербей Алеппо Дели-Бекир-паша со своими войсками и 20 ротами янычар, 5 осадными пушками и 20 более легкими орудиями.
Слева, со стороны Венского Леса, позиции заняли: янованский бейлербей Ахмед-паша, его тезка — бейлербей Анатолии, бейлербей Сиваса Бинамаз-Халил-паша, все с войсками своих эйялетов, а кроме того, 20 рот янычар, 500 человек, занимавшихся изготовлением снарядов и амуниции, 5 осадных пушек и 20 более легких орудий.