Глава 17

Джемма

Я упираюсь лбом в стекло, смотрю, как фотограф исчезает из виду. От тяжелого вздоха на окне остается жемчужный круг.

— Извини.

— Что? — Покрасневший от злости Лэндон до того крепко держится за руль, что аж костяшки побелели. — За что ты извиняешься?

— Это моя вина.

— Твоя вина? — У Лэндона горят глаза. Он так сильно стискивает зубы, что слышно, как они скрипят. — Ты ни в чем не виновата. Тебе не за что извиняться. Не за что.

Я смотрю на трясущиеся руки. Не понимаю, что я чувствую. Облегчение? Стыд? Страх? Все расплывается и затуманивается. Я закрываю глаза, давлю ладонями на сиденье, чтобы прийти в себя.

— Этот человек…

— Говна кусок, — договаривает он за меня. — Клянусь, я чуть его не убил. Надо было убить.

— Я рада, что ты его не убил. Приехали бы копы, мне пришлось бы весь день отвечать на вопросы и заниматься бумажной волокитой. Ненавижу бумажки.

Сдержать улыбку у Лэндона не получается.

— Я тоже ненавижу. Бумажки бесят.

Я сдавленно смеюсь.

— Джемма?

На секунду мы встречаемся взглядами.

— Да?

В его глазах мерцают теплые беспокойные искорки. Он переводит взгляд на дорогу.

— Эта ситуация в порядке вещей? Знаю, ты не любишь об этом говорить. — Он наклоняет голову и откашливается. — Вдаваться в подробности про бывшего необязательно, но раньше ты с этим сталкивалась?

— Привыкла ли я, что за мной носятся фотографы?

— Да. — Он глядит то на лобовое стекло, то на меня. — Ты так жила?

— Нет, — твердо говорю я, отвернувшись к окну. — Моя жизнь такой даже близко не была. Когда мы с Реном только сошлись, он сидел на телефоне в студии пилатеса. Мы с трудом платили за аренду. И даже за последний год, когда он снимался в сериале… — я качаю головой, слова улетучиваются, — Рен не настолько популярен. У него есть фанаты, но…

— За ним не следят?

— В точку. Никто не ходил за нами в магазинах, не фоткал, как мы гуляем по городу. До того как Рена засняли с той женщиной, моя жизнь была спокойной. По утрам я ходила на работу, мы готовили ужин, смотрели телик. Все было нормально. Во всяком случае, мне так казалось.

— Тогда не понимаю, зачем этот чувак заявился.

— На меня фотографу было плевать, — поясняю я, нагнувшись, чтобы достать телефон из сумки. — Он говорил, что Рена арестовали… — я набираю имя Рена в поисковой строке браузера, — что-то про извинения. Понятия не имею, о чем речь.

Как только результаты высвечиваются на экране, сердце замирает.

Лэндон

— Нет, — шепчет она.

— Что?

Сердце бьется на полную мощность, эмоции зашкаливают, тело гудит, словно рой разъяренных шершней.

— Вряд ли…

Она замолкает. Буравит хмурым взглядом экран. Брови сведены к переносице, посреди лба появляется кривая морщинка.

— В чем дело? — На этот раз я более настойчив.

Джемма не отвечает. Гляжу в зеркало заднего вида, направляю машину на стоянку страхового агентства и паркуюсь в тени пальм.

— Что?

Голова у нее опущена. Лицо не грустное, не расстроенное. Оно бесстрастное. Весь день насмарку, я понятия не имею, что делать. Сначала Эбби, теперь вот это.

Я взвинчен как никогда. В голове кавардак. Сердце стучит о ребра. Надо было вмазать фотографу по морде. Хотя я бы лучше вмазал ее бывшему.

— Скажи что-нибудь.

Наконец-то раздается ее голос, невнятный и тихий, словно доносится из туннеля:

— Мы с Реном давно не общались. Я… я правда считала, что все кончено, но вчера его арестовали, и вчера же он выложил видео на свой официальный сайт.

— И что?

Она поднимает глаза.

— Видео обо мне.

Меня так тошнит от напряжения, что я теряюсь. Что за видео? Домашнее порно? Ох, черт. Пожалуйста, только не это.

Я наклоняюсь ближе, касаюсь ее руки. На экране телефона открыт сайт о знаменитостях. Вверху страницы снимок Джеммы с бывшим. Они улыбаются, он небрежно обнимает ее за плечи, а мне хочется залезть в телефон и оторвать ему руку.

Сердцу ни к чему очередная встряска.

«Однажды в Голливуде»

Что дальше?

Неужели следующим в длинном списке невезучих знаменитостей окажется Рен Паркхерст, известный фанатам «Воя» как Хантер Дигби?

Актер снова попал в газетные заголовки. На этот раз в связи с тем, что в понедельник он устроил пьяный дебош в бургерной. Очевидцы сообщают, что полиция задержала Паркхерста после того, как заплетающимся языком он начал требовать у управляющего кетчуп и шоколадное мороженое.

Вчера вечером актера отпустили под залог, но странности продолжились. Сегодня утром Паркхерст выложил на страницу в «Фейсбуке» видео, записанное для его бывшей девушки Джеммы Сэйерс. Потом ролик был удален, но его успели скопировать и выложить на «Ютуб».

Источник сообщил, что Паркхерст пытается совладать с негативной реакцией фанатов, которая преследует его с тех пор, как в прошлом месяце всплыло видео, в котором Сэйерс застукала актера с неизвестной женщиной в туалете ресторана.

Согласно нашему источнику, Паркхерст страдает бессонницей и из-за недавних потрясений потерял душевное равновесие.

— Джемма.

Она переводит глаза на меня — становится ясно, что она вот-вот заплачет. Лицо порозовело, вид осоловелый. Я чувствую ее боль.

Я снова зову Джемму по имени, такое ощущение, что все ее эмоции переходят мне. Она терзается, воздух сгущается. Дикие мысли, которые я хранил в глубине души, всплывают на поверхность.

Мысль номер один: мне страшно, что Джемма не ответит на мои чувства взаимностью.

Мысль вторая: поговорить откровенно. Объяснить и рассказать, что я не хочу быть для нее временным вариантом. Никогда не хотел.

Мысль третья: прошлое. Мое прошлое. Два года я ходил с низко опущенной головой, шаркал ногами, двигался по кругу, игнорировал злые воспоминания, грызшие меня изнутри, потому что трусил попробовать жить по-другому. И посмотрите, куда меня это привело.

Конечно, выкладывать все это Джемме, когда она мучается из-за бывшего, — это подлость.

Я наклоняюсь к окну и делаю несколько вдохов. Когда я оборачиваюсь, глаза у нее опущены, большой палец завис над синей ссылкой.

— Не нажимай, — предупреждаю я.

Но она все равно нажимает.

Джемма

«Не нажимай».

— Хуже не будет, — дрожа, произношу я.

Видео загружается, лицо Рена заполняет экран.

«Хуже не будет».

Знаю, о чем вы думаете: не говори гоп, пока не перепрыгнешь.

Вы верно мыслите.

Первое, что я замечаю, когда ролик начинается, — это растрепанные волосы. Потом я вижу щетину пшеничного оттенка на подбородке и щеках, прикрытые глаза и опущенные уголки губ. Вид у Рена изящный, словно четыре дня назад он собирался помыться и побриться, но решил не заморачиваться и с тех пор отдыхает в пляжном баре в Малибу. Судя по ракурсу и качеству съемки, он снимал сам себя на телефон.

— Джемма, — начинает он неразборчивым голосом; он явно пил, кто знает, может, еще что принимал. — Малышка, знаю, я тебя обидел. Знаю, я не заслуживаю твоего прощения, но ты должна знать, что я сильно по тебе скучаю.

Изображение скачет, когда Рен куда-то садится. Видно гору грязных вещей и полупустую бутылку скотча на деревянном столике. Я узнаю кухонную стойку из темно-серого гранита, уголок классного арт-объекта, который мы нашли в Эхо-Парке, мягкие зеленые листья виноградной лозы, которую я купила в прошлом месяце. Я перевожу глаза на Рена и резко втягиваю воздух.

Боже мой.

Он сидит в моем массажном кресле.

Дайте минутку подумать, пожалуйста.

Он сидит в моем массажном кресле. Мой бывший парень, который в буквальном смысле поимел меня на глазах у всего мира, сидит в моем кресле с подогревом сиденья, двумя подстаканниками и восьмью режимами.

— Его наглость не укладывается в голове, — бурчу я, потом замечаю футболку и вытаращиваю глаза. — Еще и футболка!

— И не говори, — кивает Лэндон.

— О чем он только думал?

Я перечитываю надпись несколько раз, чтобы наверняка сложить буквы в слова правильно; травматической дислексии не наблюдается.

На простой белой футболке жирными черными буквами написано: «ПРОСТИ МЕНЯ, ДЖЕММА».

Картинка сдвигается — Рен пытается установить телефон на кофейном столике и дважды его роняет. Движения настолько резкие, что он того и гляди упадет.

После того как он все-таки устанавливает телефон, он запрокидывает голову и воет:

— Я совершил ошибку. Тупую ошибку! — Он зажмуривается и обхватывает затылок руками. — Эта официантка ничего для меня не значит, она пустое место. Пожалуйста, не разрушай то, что между нами было, из-за одной ошибки. — Он открывает зеленые глаза, в которых стоят слезы. Настоящие слезы. — Без тебя я себе места не нахожу.

Со вздохом он поднимает с пола гитару.

Серьезно? Гитара? Такое ощущение, что я схожу с ума.

— Нет, нет, нет, — шиплю я.

Он берет первые аккорды.

Рен. Гитара. И Бруно Марс.

Я ошарашенно слушаю, как он поет о том, что взялся за ум, о том, что его выгнали из рая.

Осмотрите машину. На полу не лежат мозги? У меня сто процентов лопнула голова.

Глаза у Рена прикрыты. Голова запрокинута. Следует сознаться, что он прекрасен, когда поет, на фоне нежного звука гитары высокий тенор кристально чист.

Он допевает песню, смотрит в камеру и говорит:

— Я люблю тебя, Джемма Сэйерс. Когда ты ушла из моей жизни, солнце словно потухло.

Экран темнеет.

Наступает ошеломляющая тишина.

— Все хорошо? — спрашивает Лэндон тихим голосом.

«Все хорошо?»

Я начинаю хохотать, причем не нежным женственным смехом, а грубым гоготом клинически больной женщины или ведьмы из сказок.

Лэндон откашливается. Выглядит он несчастным.

— Джемма?

От смеха из глаз бегут слезы, а из носа текут сопли. Может, всему виной адреналин, а может, я тронулась умом. Прикладываю руку к груди, хватаю ртом воздух.

— Из… извини! — воплю я. — Не знаю, почему я смеюсь, но остановиться не получается!

Он ждет, показывает на телефон.

— Ты в шоке. Это…

— Невероятно! — смеюсь я сквозь слезы. — Сначала он мне изменил и послал куда подальше. А теперь его арестовывают из-за кетчупа, и он постит для меня музыкальный подарок. Что, по-твоему, он пытается доказать?