Я хотела бы обидеться на его слова, но не могла: знала, что он прав. Именно поэтому и ушла из жизни моя мать. Она не смогла найти в себе сил, чтобы жить. Даже ради меня. И я ее не обвиняю.

— И все же, Андрей, неужели ты не смог найти какой-нибудь компромисс с женой? Объяснил бы ей, как тебе дороги эти люди.

Андрей грустно улыбнулся.

— Ты разве не знаешь, что творится с женщинами? То, что происходит сейчас, совершенно неправильно. Женщины потеряли самое ценное, что у них было.

— И что это?

— Желание быть матерью.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь.

— Нисколько. Как правило, каждая хочет выгодно выйти замуж, проводить время в салонах красоты, тусоваться среди себе подобных и путешествовать. Речь о детях даже не встает. А если они и рожают детей, то нанимают гувернанток и нянь. Современным женщинам некогда воспитывать детей: у них фитнес, массаж и прочая ерунда. Ах да, совсем забыл, некоторые из них пытаются каким-то образом сделать карьеру, а точнее научиться делать деньги.

— Но что в этом плохого?

— А что хорошего? Женщины обрастают вещами, квартирами, дачами, драгоценностями и сами становятся подобием вещи. От них нет тепла, они не могут его отдавать, внутри них пусто. Вот, Лиза, скажи, почему ты не родила ребенка?

— Я… Не знаю. У меня не было мужа.

— Ну и что? Насколько, я знаю, у тебя нет финансовых проблем. Ты можешь позволить себе не работать. Во всяком случае какое-то время. Может, дело в том, что ты не хотела себя связывать?

Какое-то время я молчала, раздумывая над его словами. Действительно, почему всю жизнь я принимала противозачаточные таблетки, опасаясь беременности, как огня?

— Знаешь, наверно, ты прав. Я не хотела детей.

Андрей горячо продолжил:

— Когда Люба забеременела, я просил ее оставить ребенка. К тому времени, мы уже оба поняли, что не сможем жить вместе. Я умолял ее не совершать поступка, о котором она пожалеет. Я бы вырастил малыша и один. Она могла оставить за собой право появляться, когда захочет или забыть о нашем существовании. Я готов был на все. Но Люба сказала, что не хочет, чтобы нашего малыша воспитывал такой сумасшедший, как я. Мужчины в этом случае бесправны.

Он посмотрел на меня с такой грустью, что у меня заныло сердце. Я сжала его руку.

— Мне жаль.

— Ничего, — он отвернулся, вытащил сигарету из пачки. Молча курил, думая о прошлом. Казалось, он почти забыл о моем существовании, а я не находила слов, чтобы его утешить.

Я обрадовалась, когда у Андрея зазвонил мобильный, и он, разговаривая с кем-то, отвлекся от своих мыслей.

После разговора он повернулся ко мне с улыбкой, его лицо вновь стало светлым и безмятежным:

— Есть хорошее предложение. Баба Настя, — у меня же бабушек не было, вот я ее так и прозвал, — испекла блинов и приглашает нас позавтракать. Пойдем?

Я молча кивнула. Честно говоря, я сгорала от желания увидеть ту самую коммуналку, где он жил. Да и, вообще, была готова идти с Андреем куда угодно.

— Видишь, они тоже заботятся обо мне. Как я могу поднять вопрос о размене?

— А у тебя много соседей?

— Одного ты уже видела — сторож музея, дядя Саша, баба Настя его жена. У них нет своих детей, поэтому они и приняли меня, как родного с самого первого дня. Хотя, конечно, как рассказывал отец, я частенько не давал им спать по ночам — такой вот был беспокойный ребенок.

Баба Настя оказалась приятной женщиной с круглым розовощеким лицом и дородным телом, придававшем ей солидность. Андрей нас познакомил, и они оба сразу начала хлопотать у стола, пока я, предоставленная самой себе, разглядывала обстановку: отмытая до блеска маленькая кухонька, на бежевых крашеных стенах дешевые шкафчики для посуды, в углу старенький шумный холодильник. Развернуться негде, все свободное место занимает квадратный стол, вокруг которого уютно расположен мягкий угловой диванчик, на который меня посадили.

Сначала баба Настя посматривала в мою сторону с опаской, пока Андрей не перехватил ее взгляда и не пояснил.

— Баба Настя, не смотрите на Лизу, как на врага. Она вовсе не думает претендовать на меня. В тех кругах, где она вращается в Париже, совершенно другие мужчины. Я по сравнению с ними выгляжу похожим на конюха. — он рассмеялся своей шутке.

Пожилая женщина вытерла руки об фартук и недовольно покачала головой, с любовью оглядывая Андрея.

— Говорила тебе, что надо другую рубашку одеть. А ты не стал ждать. Я бы погладила.

— Баба Настя, причем здесь рубашка? Какую ни надевай, все равно рядом с Лизой я нищий.

— Ты не нищий, а очень приличный жених. — баба Настя посмотрела на мой кремовый костюм с неодобрением. — Может вам, полотенечко постелить, а то не ровен час, испортите. Костюмчик-то небось сотню баксов стоит.

Костюмчик стоил порядка трех тысяч евро, но я не стала об этом говорить. На самом деле мне он не очень-то нравился, сама бы я его не купила. Моим имиджем занималась одна из папиных знакомых, дизайнер, в этой области отец был непреклонен. «Ты должна выглядеть сообразно своему статусу и положению», — твердил он и я, в конце концов, смирилась.

— Успокойся, баба Настя, лучше садись с нами, — услышала я спокойный голос Андрея. — А то ты все суетишься. — он посмотрел на меня с легкой извиняющей улыбкой.

Я вовсе не сердилось, наоборот, ругнула себя, что вырядилась.

Блины оказались замечательными и, оставив по примеру Андрея, нож и вилку, я ела их руками, сворачивая в трубочку и щедро поливая домашним клубничным вареньем.

Мы с Андреем о чем-то говорили, а баба Настя, все-таки расстелив полотенце на моих коленях, помалкивала, не сводя с меня выцветших голубых глаз. Думаю, что позже она потребует у Андрея объяснений, кто я такая и каким образом оказалась у них в гостях.

После выпитой третьей чашки крепко заваренного чая, Андрей поднялся.

— Спасибо, баба Настя. Все было отлично, как всегда. Мы пойдем ко мне. Кстати, Варвара дома, мне надо ей кое-что сказать? — баба Настя посмотрела на часы и вдруг всплеснула руками.

— Ах ты, батюшки, а ведь она меня просила ее разбудить еще час назад. А у меня с вашим приходом из головы-то и вылетело. Ну все, теперь она на экзамен опоздает.

— Я сам ее разбужу. — Андрей вышел в длинный коридор и постучал в закрытую дверь по левую сторону. Сама не знаю почему, я последовала за ним.

— Варя, можешь не вставать, экзамен ты проспала.

Мгновенно в дверях появилась заспанная девушка с распущенными волосами в розовой пижамке. Тонкая бретелька съехала с округлого плеча, короткие шортики открывали стройные загорелые ноги. Она протирала заспанные глаза, совершенно не стесняясь своего откровенного наряда.

— Андрей, не шути так. Сколько сейчас время?

— Достаточно много, чтобы выпить шампанского вместо экзамена.

Девушка, а к моему разочарованию, она была прехорошенькая, ткнула его кулачком в грудь.

— Какое шампанское?! Сегодня матанализ сдаем.

— Тогда поспеши, баба Настя время опять перепутала. Твой экзамен, наверно, уже закончился.

Девушка ойкнула и захлопнула дверь перед нашим носом.

— Варька — студентка МГУ, — зашептал мне Андрей. — Приехала из Воронежа. Поступила без всякого блата и репетиторов на математический факультет. Не голова, а компьютер, но как все математики, крайне не собрана. Зачем было просить разбудить бабу Настю, если можно поставить будильник на мобильном? — он пожал плечами. — Я ее не понимаю. И все-равно ведь, несмотря на всю свою рассеянность, одни пятерки получает.

Андрей остановился еще перед одной закрытой дверью.

— Сюда заходить не будем — дядя Саша еще спит после ночного дежурства. А вот и моя комната, — он распахнул дверь и посторонился, пропуская меня вперед.

Я вошла и замерла посередине. Книжный шкаф занимал целую стену, у окна письменный, полированный стол, в нише приютился низенький диванчик с подушками. Представила, как Андрей спит, подложив руку под щеку, и покраснела. В воздухе еще витал аромат его туалетной воды. Я жадно смотрела по сторонам, делая выводы: он аккуратен, любит читать. Прошла к окну: передо мной во всей красе предстала площадь Никитских ворот и та самая церковь, в которую я заходила. Вспомнила, как вчера неожиданно для себя, я опустилась на колени перед иконой Божьей матери и прочитала «Отче наш»: молитву, которую, до сих пор была убеждена в этом, не знаю наизусть. И там опять на меня нахлынуло это непонятное ощущение, что я здесь была. Я отшатнулась от окна.