— Без понятия, — отвечаю я и тут же получаю подзатыльник от одного из увальней рядом со мной.

— Ай! — вскрикиваю я и поворачиваюсь к нему.

— Отвечай на вопрос, — басит он грубым голосом, словно у него и голосовые связки накачаны стероидами.

— Буду честен. Я понятия не имею, кто те ребята или куда они могли забрать Джуно, — вру я, глядя Эйнштейну в правый глаз.

— Ты тот парень, которого я видел с ней у палатки, — говорит он.

Что? Мы не видели никого вблизи нашего кемпинга, думаю я, и тут до меня доходит. Он использовал птицу, чтобы следить за нами. Должно быть, это и есть Уит.

Но разве это возможно? Этому парню на вид лет так двадцать пять. От силы тридцать.

Словно читая мои мысли, он продолжает:

— Я Уиттиер Грейвз. Я знаю Джуно еще с младенчества. И мне нужна твоя помощь, чтобы ее найти. Она может быть в смертельной опасности.

Позади мужик в черном гогочет, словно Уит отмочил отменную шутку, и тот сердито зыркает на него.

— Вы не можете быть Уитом. Джуно рассказывала мне о нем, и он далеко не молодой парень.

— Верно подмечено. Пятидесятитрехлетний парень, если уж быть точным. Кажется, Джуно все-таки не поведала тебе всех наших секретов.

И тут я врубаюсь. Все дело в фокусе с вечной молодостью. Когда сегодня утром она говорила об этом, я поверил, конечно, в меру своих возможностей, и вот оно — живое подтверждение — сидит прямо передо мной. Вне всяких сомнений, у них есть то, на что метит мой отец: нечто, поддерживающее молодость.

Неудивительно, что он следил за Джуно. Как неудивителен и тот факт, что кто-то напал на ее поселение. Антивозрастной препарат может просто озолотить своего владельца.

Я задаюсь вопросом, что бы мог сделать мой отец, дабы прибрать его к рукам. Как далеко бы он зашел, если бы мог стать самым богатым человеком на планете? Внезапно, я уже не верю в безопасность Джуно вблизи Реддинга и Портмана.

ДЖУНО

Когда мы наконец совершаем вынужденную остановку из-за плотного дорожного движения, я пытаюсь открыть дверцу, но она захлопнута намертво.

- Замок заблокирован, — говорит лысый водитель в солнцезащитных очках.

— Вы кто вообще такие? — спрашиваю я, хотя прекрасно знаю кто они, на случай, если удастся выяснить ещё что-то новое.

— Мы сопровождаем тебя в Блэквел Фармасьютикал. Мистер Блэквел хочет с тобой побеседовать.

— Значит вы похитили меня, чтобы отвезти в Лос-Анжелес? — вызывающе спрашиваю я. — Нет, — отвечает его товарищ с заднего сидения. Я оборачиваюсь, чтобы получше рассмотреть своего похитителя. У него короткие каштановые волосы, толстая шея, а одежда словно маловата. Встретившись со мной взглядом, он двумя пальцами оттягивает тугой воротник.

— Мы не повезем тебя в Лос-Анжелес. Ты отправишься туда в особых королевских условиях, — он не сводит с меня глаз, пока Лысый въезжает в аэропорт Солт-Лейк-Сити.

— Мы долго за тобой бегали, — говорит он так, словно я пряталась специально для того, чтобы их позлить.

— Не я в этом виновата, — отвечаю я.

— Из-за этого ты не стала нравиться мне больше, — говорит он.

Мы въезжаем в закрытый сектор аэропорта под знак: «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН: ЧАРТЕРНЫЙ САМОЛЕТ», и движемся прямо к небольшому летательному аппарату с надписью «БЛЭКВЕЛ ФАРМАСЬЮТИКАЛ» на борту. У меня внутри всё обрывается и я чувствую, что кровь отливает от лица. Я поднимусь в небо. Самолётом. Боже мой. Лысый кнопкой открывает двери и все мы выходим из машины.

— Не вздумай удирать, — говорит он, показывая пистолет, висящий в кобуре под пиджаком. Но я нужна им — это очевидно. Не думаю, что они будут стрелять. И я порываюсь бежать, но меня сразу же останавливают.

Лысый защёлкивает наручники у меня на запястьях и толкает меня на землю. И я обдираю ладони, локти и колени об асфальт.

— Кому-то здесь неймется, — посмеивается он, обращаясь к Тугому Воротнику, но тот, залившись краской, лишь напряженно пыхтит.

Я делаю глубокий вдох и стараюсь выглядеть спокойной.

— Вы, ребята, выставите себя полными дураками перед мистером Блэквелом, когда я скажу ему, что знать не знаю ни о каких формулах и препаратах.

— Это уже не наши проблемы, — говорит Лысый и толкает меня в спину в направлении самолёта. Ничего не поделаешь — приходится идти с ним. Я обдумываю возможность перевоплощения, но оно длится всего несколько минут, и, когда я снова стану видимой, здесь просто-напросто негде будет спрятаться.

Я хватаюсь за соломинку…Можно призвать какое-нибудь животное, снующее поблизости. Я окидываю взглядом пустынную площадку. Уцепиться особо не за что. Думаю, я могла быНаколдовать сильный ветер. Но так и не успев выработать план, я поднимаюсь по лестнице в самолет навстречу мужчине в униформе пилота, пропускающего нас на борт.

— Получил моё сообщение? — спрашивает Лысый.

— Да. Мы готовы к отлёту, — подтверждает пилот. Я стараюсь унять дрожь, но в желудке всё переворачивается, и, кажется, меня сейчас вырвет. А ведь мы еще даже не взлетели.

Деннис учил нас, что самолеты были одним из зол человечества. Они загрязняли атмосферу и расходовали органическое топливо. В Сиэтле я встречала в газетах термин «углеродный след». Если бы Деннису было известно это определение, он непременно бы его использовал.

В ЭБ я видела изображения самолётов. Я знаю, что пилот сидит в кабине, расположенной в носу самолёта. Что пассажиры сидят рядами сзади. Но в этом самолёте только шесть сидений, и те больше похожи на мягкие кресла, разделённые столиками. Я останавливаюсь в растерянности. Тугой Воротник тыкает пальцем в одно из сидений.

— Садись сюда, — говорит он, толкая меня в светло-коричневое кресло, которое пахнет свежевыделанной кожей, и, как только пилот закрывает дверь самолёта, вытягивает ключи от наручников, — сбежать отсюда не получится, но ты и так можешь быть еще той занозой в заднице. Если пообещаешь быть паинькой, я их сниму.

— Обещаю, — говорю я только потому, что все равно ничего не придумала.

Даже теперь, без наручников, я не знаю, что предпринять. Тем временем Тугой Воротник пристёгивается ремнями безопасности и я делаю то же самое. Но вдруг, кое-что припомнив, отстёгиваюсь обратно и говорю:

— Мне нужно сходить в туалет.

— Ей нужно сходить в туалет, — орет он Лысому, беседующему с пилотом через створки кабины, перекрикивая оглушающие звуки ревущего мотора и вращающихся винтов.

— Ну, так в чём проблема, пускай идет, — кричит Лысый в ответ, взглянув на него, мол, что за дурацкий вопрос?

— Это здесь, — говорит Тугой Воротники, поднимаясь с места, и провожает меня до двери в хвосте самолёта. И замирает в ожидании, просунув большие пальцы в шлевки брюк.

— Ты что, собираешься топтаться под дверью, пока я буду писать? — спрашиваю я вызывающе. Провоцируя его.

— Нет, — отвечает он с пристыженным видом и садится обратно на своё место.

Я протискиваюсь в туалет и, удостоверившись, что дверь заперта, роюсь в карманах в поисках бумажки, оставленной для меня Уитом. Это обрывок карты с подписью: "…ю-Мексико". Дюймом выше Розуэлла синими чернилами нарисован круг. В самом низу до боли знакомым почерком Уита написано: "Всё не так, как кажется".

МАЙЛС

— Для Джуно опасно находиться рядом с этими людьми? — спрашивает Уит.

Я смотрю на него, скрестив руки в оборонительном жесте.

— Вы с похитителями Джуно работаете на Блэквел Фармасьютикал? — Уит продолжает допрос, но, видимо, у меня и так на лице всё написано, ведь он кивает с выражением: «Так я и знал!». На заднем сидении нервно ёрзает один из секьюрити.

— И с каких это пор Мюррей Блэквел нанимает подростков делать для него грязную работу? — подстрекает он.

Я молчу, как рыба. И только красноречиво посылаю его взглядом ко всем чертям. Но, кажется, на него это не действует. Потому что смотрит он так, словно давно прочёл мои мысли и точно знает, кто я такой. И тут я замечаю, что держа руку на рычаге переключения передач, он легонько касается пальцами моей куртки.