Впрочем, все эти логические построения давно уже не актуальны. Если «папик» сейчас ещё жив, наверняка не при делах. Ведь сорок лет назад он служил в Анголе явно не юным лейтенантиком… Скорее всего, был в чинах, и семьёй отягощён, — иначе не стал бы столько лет конспирировать связь с любимой женщиной. Ну и возраст соответствующий…

И всё-таки Стрельцов сказал:

— Составлю запрос в архив. Пусть посмотрят, кто из наших сидел в Анголе десять лет, а потом работал в Смоленске…

— Хочешь при нужде вытряхнуть скелет из шкафа? — мгновенно понял задумку напарника Лось. — Воздействовать на Моргулиса семейными тайнами?

Судя по тону, он весьма сомневался в эффективности такого воздействия.

Стрельцов пожал плечами. Подстелить соломки никогда не помешает.

Лось добавил:

— Знаешь, как зовут Моргулиса на КРТ между своими? По инициалам: Эс-Эс. А подчинённых, соответственно, эсэсовцами.

— Не иначе как за особо гуманные методы работы, — предположил Стрельцов.

На этой оптимистичной ноте они завершили разговор о загадочном прошлом полковника Станислава Моргулиса — перешли к делам дня сегодняшнего, к плану ближайших действий…

— Это называется «толочь воду в ступе», — полчаса спустя подвёл Стрельцов итог обмену мнениями. — Потому что Барсук не утвердит план оперативных мероприятий без открытия дела. А как нам его открыть? Кто нам его откроет? Какая прокуратура? Если «терпила» болтается с вышибленными мозгами чёрт знает где, в экстерриториальной невесомости… Нет, Лёша, всё так и задумано: вроде и декор соблюдён, тивишники в ФСР обратились честь по чести. Но сделать нам ничего не дадут. НИ-ЧЕ-ГО. А крайними окажемся мы с тобой. Именно мы — две проштрафившиеся пешки, которыми и пожертвовать не жалко…

Лось молчал, а по его мимике Стрельцов давненько уже не пытался угадать реакцию напарника.

Затем они поднялись с травянистого пригорка и направились к машине, опять-таки молча. День предстоял нелёгкий.

Стрельцов вдруг остановился, и лицо у него стало нехорошим. Что-то не то… Что-то не так стало в окружающем мире — наблюдаемая картинка на миг подёрнулась мутной зыбкостью, и чуть иначе запел птичий хор, и чуть по-другому зазвучали бесшабашные трели кузнечиков… Миг прошёл, и всё стало по-прежнему, но Стрельцов уже догадался…

— С-с-суки… — прохрипел он, и ломанулся в кусты — в те самые, из которых появился охранник-мордоворот.

Лось протиснулся туда минутой позже. И увидел, как Стрельцов с остервенением пинает корпус большого стационарного голопроектора. Неподалёку стояла другая аппаратура — синтезаторы звуков и запахов.

— Пойдём, Андрюша, — потянул Лось напарника за рукав. Тот прошипел что-то неразборчивое, но явно злобное.

Тот же самый пейзаж с этой точки наблюдения разительно отличался от того, который они видели со своего пригорка: ни луга, ни рощицы, ни змеящейся вдали речки… На краю бескрайнего, заросшего борщевиком поля громоздились какие-то разломанные металлопластиковые конструкции, вдали тянулись к небу башни Реутовской БЭЦ, окутанные дымкой испарений…

Несколько шагов назад — и вновь перед глазами встала буколическая картинка, ничем не отличающаяся от реальности. Удары ногами ничего не нарушили, техника здесь стояла вполне вандалоустойчивая… Можно было пройти в разные стороны и проверить, насколько велики размеры настоящего лесочка. Но Стрельцов не захотел. Внутри было пусто и мерзко. Подойдя к машине, вспомнил, повернулся к Лосю:

— Выпусти этого, — кивнул на багажник. — Какая там к чёрту подстава, проекторы да синтезаторы сторожит…

Выруливая на трассу, он вспомнил давний рассказ бабушки Даши. О том, как её шокировало — в достаточно пожилом уже возрасте, — известие, что киноактёр Жан Маре, красавец-мужчина и кумир её юных лет, на деле был гомиком. Причём не просто гомиком, а президентом Европейской лиги гомосексуалистов. «Как в душу насрали, — сказала тогда бабушка, не стеснявшаяся сильных выражений. — Девчонкой была, лет так в четырнадцать, — снилось ведь порой, что он мой первый… Тьфу!»

— Как закончим эту бодягу, — сказал Лось, глядя куда-то вдаль, — пиши-ка, Андрюха, рапорт, — и к нам, в Туркестан. Там хоть всё настоящее… Правда, головы тоже не понарошку отрезают…

Опасения Стрельцова не оправдались. На службе его уже ждало постановление о возбуждении литерного дела. Заверил его своей подписью не кто-нибудь — сам глава Управления ФСР на транспорте, генерал-лейтенант Кирпичников. В общем-то логично: транспортом при желании можно назвать любой предмет, доставляющий грузы либо пассажиров из одной точки пространства в другую: хоть ядро барона Мюнхгаузена, хоть планету Земля, рассекающую мировое пространство. И уж тем более дальнюю орбитальную станцию «Немезида-17».

План оперативных мероприятий Стрельцов и Лось вчерне составили ещё по дороге — в четыре руки на своих ноутбуках, передоверив управление автопилоту. Через час, внеся правки и коррективы, распечатали и понесли начальству на подпись.

Барсук (в миру известный как генерал-майор Юрий Владленович Барсев) долго изучал документ, беззвучно шевеля губами. Напарники терпеливо ждали. Стрельцов думал, что за минувшие пять лет — именно столько он провёл вдалеке от столицы — Барсук совсем не изменился. Ни внешне, ни манерами… Всё тот же толстый одышливый дядька, словно законсервировавшийся на шестидесяти с хвостиком.

Наконец начальник поднял голову, взглянул на подчинённых. Взъерошил характерным, тоже не изменившимся за годы жестом остатки шевелюры — седой венчик вокруг обширной лысины. Вздохнул и достал из нагрудного кармана свой знаменитый на всё Управление маркер. Сейчас начнёт сокращать и урезать, понял Стрельцов.

— Думаете, совсем я старый стал? — спросил Барсук. — Думаете, ничего не понимаю? Зачем три бригады наружки просите? Думаете, сокращу до двух, а вам того и надо? О-хо-хо…

Он сделал пометку на одном пункте оперплана. Затем на втором, на третьем… Что-то исправлял, что-то дописывал. И лишь одну строку густо зачеркнул — всю, целиком, несколькими жирными линиями.

— Не будет вам договорённости с «Хеопсом». Ишь, взяли моду — за казённый счёт через половину Галактики разговоры вести! Да вы представляете, во сколько ваши допросы выльются?

Похоже, в астрономии и прочих касающихся космоса науках генерал-майор был не силён. Но Стрельцов не стал поправлять начальника — дескать, расстояние до «Немезиды» несравнимо даже с половиной Солнечной системы, не говоря уж о Галактике. Начал осторожно:

— Но ведь без допросов… — и осёкся, изумлённый.

Нет, не показалось… Барсук вновь подмигнул напарникам с самым заговорщицким видом. Ну и что бы это значило?

— Насчёт допросов на КРТ давите, не стесняйтесь, — сказал генерал-майор, как отрезал. — Они нагадили, им и подтирать. Ну, или…

Барсук не договорил, однако же последовало его третье подмигивание, — на тот случай, если подчинённые совсем уж отупели вдали от столичной жизни.

— Исправить, и мне на подпись, — закруглил разговор Барсук, возвращая документ. — Свободны.

Несмотря на ворчание, количество бригад наружного наблюдения сократилось не до одной — до двух, Стрельцов даже удивился… В коридоре он сказал напарнику:

— Это «жу-жу-жу» неспроста… с чего бы он так размигался?

Вопрос прозвучал риторически, и ответа Стрельцов не ждал, но Лось сказал с задумчивой неприязнью:

— Перед обменом Джумгаева-младшего мне точно так же подмигивали… чем кончилось, сам знаешь.

Сообразил, в чём дело, Стрельцов лишь в помещении, отведённом группе «Немезида» (пока что группа состояла из двух человек, но после утверждения оперплана должны были появиться прикомандированные сотрудники).

— Слу-у-у-у-шай, Лёша… Я старый склеротик… На «Хеопсе» ведь Влад служит! Безпекой командует!

Лось тут же продемонстрировал, что и ему склероз не чужд:

— Какой Влад?