Отдельное спасибо папаше. О пилотируемой космонавтике, о полётах к дальним звёздам мечтал именно он, старый романтик. Но, так уж судьба сложилась, всю жизнь на работе занимался расчётами параметров турбин — не космических даже, самых земных, для электростанций. Зато дома… Полки, ломящиеся от книг — фантастических и научно-популярных — и всё о нём, о космосе. Модели космических кораблей, орбитальных станций, прочей межпланетной техники — выполненные собственноручно и кропотливо, с микроскопической точностью в деталях; сколько шума было, когда четырёхлетний Игореша нечаянно уронил одну на пол — не то «Буран», не то «Атлантис», за давностью лет и не вспомнить; зато помнил прекрасно, как стоял в углу, носом к выцветшим обоям… И некое злорадство своё помнил, мимолётное, вскоре сменившееся слезами, но определённо имевшее место в тот момент, когда космический челнок не выдержал жёсткой посадки на паркет гостиной. А ещё Проскуряков-младший в столь юном возрасте прекрасно знал способ получить от отца какой-нибудь бонус — достаточно было на вопрос, который так любят задавать взрослые детям: «Кем ты хочешь стать, мальчик?» — ответить гордо и громко: «Космонавтом!» Хотя, помнится, вскоре после разбитого шаттла он впервые сказал чистую правду: «Продавцом мороженого!» — и смотрел на потемневшее лицо отца всё с тем же злорадством.

Папаша был маньяк — да, вот так Игорь позже, уже старшеклассником, определял его хобби: не увлечение, именно мания.

Однако после школы не выдержал отцовского давления, сломался, подал документы в ГУАП — в общем-то не жалел, нормальный вуз, нормальные ребята, нормальные девчонки… Если бы он тогда знал… Плюнул бы на всё, на отцовские деньги в первую очередь, пошёл бы работать, заработал бы на обучение какой-нибудь спокойной земной специальности…

Негромкий удар в люк оборвал воспоминания. После паузы ещё два, один за другим.

Операция началась.

— Поехали! — негромко произнёс Игорь.

Строчка нужной команды давно уже мерцала на экране, оставалось лишь нажать на «ввод»; и он нажал.

Потом быстро набрал вторую команду, ввёл. Затем третью, четвёртую, — ввёл и их.

Готово… Освещение погасло везде. Даже здесь, в пультовой, горели только три аварийные лампы — света, впрочем, давали достаточно. Прочие помещения «Немезиды» остались в полной темноте.

Теперь — объявление по трансляции. Но не сразу, чуть погодя, чтобы убийца не насторожился. Тот ведь должен понимать: Игорю нужно какое-то время — добраться до пультовой и разобраться, в чём неисправность.

Пятнадцать минут спустя — теперь время уже не тянулось столь же медленно — он объявил по громкой связи, стараясь, чтобы волнение не прорывалось в голосе:

— Внимание! Говорит Звёздный! У нас проблема! Ничего страшного, на час-полтора ремонта, но придётся посидеть в темноте — генераторы максимально разгружены, работают лишь системы жизнеобеспечения, всё остальное отключено. Повторяю…

Игорь ещё раз произнёс свою речь, почти теми же словами. И попросил не покидать кают и помещений, где участники шоу в данный момент находятся.

Ну вот… Что зависит от него — сделано. Остаётся сидеть и ждать, чем всё закончится у Орлова. И надеяться, что никто, и убийца в том числе, не заметит маленькую шероховатость: лампы аварийного освещения питались от автономных аккумуляторов, и отключать их в подобной ситуации было абсолютно незачем.

Но едва ли остальные помнят такие тонкости… Техническая подготовка у них минимальная: самые азы, ликбез для ботаников. Но и эти азы — огромный объём информации, выданный в сжатые сроки, галопом по европам. Не запомнить.

Хотя…

Мелькнула неприятная мысль: а кто сказал, что он единственный здесь бортинженер? Вполне может быть, что кто-то на «Немезиде» скрывает техническое образование сходного профиля. Легко и просто… Игорь никак не рассчитывал стать победителем шоу, но надеялся, что вылететь ему позволят лишь незадолго до финала. Все системы продублированы и сделаны с многократным запасом прочности, как-нибудь уж оставшиеся недолго обойдутся без ремонтника.

Но если вдуматься, то нет никакой гарантии, что через пару голосований не придётся отправиться на космическую прогулку в спасательной капсуле, а обязанности бортинженера не возьмёт на себя некий дублёр.

В таком случае расклад меняется кардинально…

Они с Константином отчего-то уверились, что Настя замешкалась, занимая своё место в капсуле, не успела запереть люк — чем и воспользовался убийца. Причём, скорее всего, он и был причиной той медлительности: попросил, например, что-то сделать — чтобы не надеяться на случайность, на авось. Чтобы знать точно: все уже сидят по капсулам, кроме выбранной жертвы.

Но сам Игорь смог бы при нужде открыть снаружи и люк капсулы, и стыковочный шлюз, — стояла там «защита от дурака», чтобы не разгерметизировать невзначай станцию, — но считал, что остальные не смогут.

А если кто-то смог, хватило технических знаний?

Смог и застрелил Настю?

Тогда и проникнуть в пультовую — сейчас, в темноте — для него не проблема. Откинуть крышку технического лючка в коридоре, подсветить фонариком, дёрнуть за нужный проводок — и входи. И делай, что хочешь… С ним, с Игорем.

Через пару минут он окончательно уверил себя: так оно и будет. Убийца крадётся в темноте — но не к лаборатории, где его подстерегает Орлов. Сюда, в пультовую… Пульс набатом стучал в висках, дышать отчего-то стало трудно. Тьма наползала из углов, брала за глотку.

Он рылся в ящике с инструментами, пытаясь подыскать хоть что-нибудь, подходящее для самообороны. Чёрт, железки больно уж легковесные — в невесомости, вообще-то, всё лишено веса, но и масса инструментов, выполненных из лёгкого титанового сплава, Игоря не устраивала…

А вот это, пожалуй, подойдёт… Он вынул из зажимов портативный газовый резак с вмонтированным в рукоять баллончиком; ресурс этого инструмента — пять-шесть минут непрерывной работы, но большего и не надо. Нажал кнопку пуска, повозился с регуляторами, выставив конус пламени на максимальную длину. Отключил, но из рук не выпускал.

Снова потянулось ожидание.

Казалось, весь мир сжался, уменьшился, вся обитаемая Вселенная сократилась до крохотных размеров пультовой — и снаружи нет «Немезиды», нет Земли, нет ничего: бездонная чёрная пустота, Космос, наполненный алчными, готовыми убивать чудовищами.

Игорь пытался отвлечься, запустил программу технической диагностики — но цифры и буквы на экране выглядели бессмысленным набором символов. Не оставляла мысль: убийца придёт не в лабораторию, убийца придёт сюда. Откроет снаружи люк и сразу выстрелит.

Что такое газовый резак против разнёсшего голову Насте Чистовой… — как там его называл Орлов? Да, мини-фугас… Смешно надеяться на благополучный исход схватки. И теперь его, Игоря, мозги поплывут по пультовой, повиснут в проклятой невесомости…

Показалось? Или действительно раздался негромкий звук в коридоре?

Игорь замер, вслушиваясь. Рукоять резака скользила во вспотевшей ладони. Галлюцинации, слуховые галлюцинации, — убеждал он себя. И сам себе не верил.

Вновь звук — на грани восприятия, еле слышный. Лючок, наверняка это открылся технический лючок… Если ещё промедлить, будет поздно.

Счёт пошёл на секунды. Игорь заранее включил резак, нажал клавишу, снимавшую блокировку входного люка — последовавший негромкий лязг показался оглушительным, разнёсшимся по всей притихшей станции. Тут же, не теряя ни доли мгновения, Игорь мощным толчком распрямил ноги: одним и тем же движением распахнул люк и вылетел в коридор живой торпедой — трюк, возможный лишь в невесомости.

У лючка — никого. Закрыт, как и положено. Игорь повёл резаком вправо-влево, словно тусклым факелом — опять никого. Хотел обернуться, и…

Страшный удар по затылку швырнул его вперёд. После такого удара тело должно бы рухнуть, и замереть неподвижно — надолго, а то и навсегда.