Ладно, Гюрза, хватит философствовать. Пора делать дело.

Коридор перегораживала стена из зеркального, односторонне-прозрачного стекла. Позолоченная табличка скупо информировала, что за стеклянной стеной расположился «Интерспейс Консалтинг», — и ничего больше не сообщала. Давно замечено, что фирмы мелкие и несерьёзные стремятся впихнуть в свою вывеску как можно больше информации о себе, любимых, вплоть до лживых уверений: «Самые низкие цены!»

Люди же, способные арендовать половину площадей на элитном четвёртом этаже «Иглы», резонно полагают, что их и так все знают. А кто не знает, тому и незачем.

Двери беззвучно разъехались, и я шагнул внутрь, — от души надеясь, что покинуть «Интерспейс» придётся не ногами вперёд.

Как тут же выяснилось, лёгкость, с коей сюда попадали посетители, была обманчивой. За зеркальной стеной коридор пересекал новый барьер: металлическая стойка по пояс высотой, а над ней вновь стекло, доходящее до потолка, но уже двусторонне-прозрачное. Как я подозревал — бронестекло, способное выдержать попадание пули не самого мелкого калибра. Гранатомёт, вероятно, помог бы преодолеть сию препону, но поскольку столь полезного приспособления под рукой не оказалось, я вполне законопослушно шагнул в коридорчик, огороженный невысоким барьером из отполированных до яркого блеска металлических труб. Коридорчик тянулся вдоль стойки и заканчивался вращающимся турникетом из тех же труб, что и загородка.

Перед турникетом высилась арка металлодетектора — но неприятный звук, свидетельствующий, что я несу на себе компакт металла, способный угрожать жизням и здоровью интерспейсовцев, не прозвучал. Да и стояла эта устаревшая громадина наверняка лишь для того, чтобы отвлечь внимание от более современных и более незаметных детекторов. Но и они, современные-незаметные, промолчали…

Зато вероятность пройти фейс-контроль была невелика. Как только немудрёная компьютерная программа сравнит полученное от камеры изображение с фотографиями некоего Владислава Дашкевича, начнётся веселье…

Дело в том, что именно здесь, в «Интерспейс Консалтинг», трудился в должности вице-директора по каким-то-там-вопросам Валентин Валерьевич Стережной. Не самая распространённая фамилия, но именно так назвали Пастушенко и его замшевый приятель человека, пожелавшего лицезреть своими глазами не то мой труп, не то лишь отдельно взятую голову…

Оставалась, конечно, возможность совпадения. Стережных у нас в стране гораздо меньше, чем Ивановых, но даже в пятимиллионном Питере их обнаружилось больше десятка. Но сомнений не оставалось: он!

Дело в том, что минувшим вечером я побеседовал с дежурным секретарём редакции «Утра Петербурга»: хочу, дескать, найти Илону Модзалевич, мою знакомую… На самом-то деле я её уже нашёл — не так давно, на дне Пулковского водохранилища.

Как и ожидалось, секретарь встретила мои расспросы более чем настороженно: а кто я такой, да зачем мне нужна Модзалевич?

Ответил честно: был героем одной её корреспонденции. Показал стереоснимок: мы с Илоной на открытии второй очереди «Хеопса», улыбаемся, в руках бокалы с шампанским… Осторожно намекнул: имела место вроде как завязка романтических отношений, да отчего-то не сложилось, но сейчас хочу продолжить знакомство.

Расчёт оказался верным. Дежурный секретарь была девушкой ещё достаточно молодой, верящей в романтические отношения. Очень скоро я узнал про исчезновение Илоны, про расследование оного исчезновения…

Посочувствовал: опасное дело эти журналисткие расследования. Девушка отмела мои предположения: Модзалевич с уголовщиной и прочими дурнопахнущими материями никогда не связывалась, вела в «Утре» исключительно научную тему, и последнее её задание — цикл из трёх статей об «Интерспейс Консалтинг».

К тому времени вице-президент «Интерспейса» уже фигурировал в моём списке на первом месте…

Круг замкнулся: Илона Модзалевич, «Хеопс», Стережной, Пастушенко… Ну и я, грешный.

…Охранниками чаще всего работают люди с внушительными кондициями, но тип, исполнявший обязанности интерспейсовского вахтёра, таковыми похвастать не мог — узкоплечий, тщедушненький. Хотя зачем ему? Сидит за пуленепробиваемым стеклом, имеет дело со всяческой электроникой, а физическими контактами с неадекватными посетителями наверняка занимаются его более габаритные коллеги.

Даже окошечка, в которое можно было бы просунуть руку и ухватить вахтёра за тощую шейку, здесь не имелось — там, где начиналась стойка и, соответственно, заканчивалось стекло, под ним катался взад-вперёд плоский металлический лоток. В него-то я и положил запаянную в пластик карточку — осторожно вытащив её из кармана, кончиками пальцев за самый краешек.

Лоток лязгнул. Документ перекочевал к тщедушному церберу.

— Куда? К кому? — осведомился цербер тоном, явственно намекавшим: до чего же вы все мне надоели…

— В седьмой отдел, к Самоварову, — брякнул я, не задумываясь.

— Ка-а-а… — сказал охранник.

Возможно, он хотел изумиться: «Какой ещё Самоваров?» Либо: «Какой ещё, к чертям, седьмой отдел?!» Но не успел. Обмяк на вращающемся стуле, начал клониться набок… Дело в том, что документ был обработан неким веществом с непроизносимым, двенадцатисложным названием. Не курарин, но тоже действует через кожу, и очень быстро.

Я потянул за невидимую нить-паутинку. Карточка выскользнула из ослабевших пальцев цербера, скользнула в лоток, он снова лязгнул, вернувшись на мою сторону. С теми же предосторожностями я убрал документ обратно и перемахнул через турникет. Приятных сновидений, мой тщедушный друг!

Теперь надо действовать быстро, очень быстро… Контрольная аппаратура не подняла тревогу, но потерявшего сознание охранника могут обнаружить в любой момент. А камера записала мой прыжок через турникет, хоть я прикрыл в тот момент лицо ладонью…

Однако стороннему наблюдателю могло показаться, что я отнюдь не спешил. Потому что направился не прямиком к господину Стережному, но в… В общем, в место, которое посещают все, и достаточно часто, но не любят упоминать эти посещения. Проще говоря — в туалет. В сортир. В ватерклозет.

Причём не в первый попавшийся, как то сделал бы гражданин, которому невзначай приспичило, но в определённый, заранее выбранный, — один из трёх туалетов, обеспечивающих естественные потребности сотрудников «Интерспейс Консалтинг» — тех, что имели честь принадлежать к мужскому полу.

Дождался, пока туалет покинет единственный, кроме меня, посетитель, — и тут же натянул поперёк дверного проёма раскрашенную диагональными полосками ленточку, посередине которой красовалась табличка на двух языках. Теперь любой страждущий, распахнув дверь, прочитает: «Закрыто! Ремонт!», — и воспользуется услугами другого аналогичного заведения.

А я приступил… не к ремонту, естественно. Открыл фрамугу — отклонялась она от вертикали всего на несколько градусов — наверное, чтобы какой-нибудь оскорблённый шефом в лучших чувствах сотрудник не вздумал совершить попытку суицида. Однако руку, изловчившись, просунуть можно, что я и сделал. Внизу, почти прямо подо мной, стояла «гарпия», но разглядеть её под этим углом было невозможно.

Вот и она, леска… Но натягивает её вовсе не рыбка… На правах рекламы: лески компании «Рос-Корморан» — незаметные и прочные — всегда помогут вам втащить через фрамугу нечто, запрещённое к вносу в «Иглу». Способ старый, проверенный — ещё когда Ирина лежала в роддоме на сохранении, получала таким образом от меня посылки. Единственное отличие — леску на фрамуге закрепила здешняя уборщица. Не безвозмездно, само собой разумеется.

Решившая подзаработать женщина считала, что в небольшом свёртке, поднятом на четвёртый этаж, будет запрещённый и жутко вредный для здоровья табак. Она ошибалась. Хотя, конечно, полезным для здоровья предмет, перекочевавший в мой карман, назвать затруднительно.

А вот теперь можно отправляться к господину Стережному за моими честно заработанными денежками.